Сойкина Ворона (СИ) - Галина Валентиновна Чередий

реально этого больше для нас не планируешь? — четко отследив мое действие, Сойки понял все правильно и отключил газ под кастрюлей. Верно, ведь наш разговор уже снова превратился в прелюдию.

— Что это поменяет? В защитника играть раздумаешь сразу? — я больше ничего не скрывая, скользнула взглядом по линии его рта, по мощной шее, засекая частое биение пульса на проступившей сквозь кожу вене, по широкой груди, что заходила ходуном от разгоняющегося дыхания.

— Жень, а я произвожу впечатление какого-то п*здобо… хм… болтуна или козла, что может хотеть помочь только с прицелом на будущую выгоду любого свойства?

— То есть, прицела нет? — бесстыдно уставилась на и так торчащий палаткой перед его спортивок и, отвечая на мое визуальное касание, его член дернулся под ними, а внизу моего живота сладко потянуло, даже веки прикрыть захотелось, наслаждаясь этим приливом. Да, я помню как ты ощущался во мне, приятель.

— То есть, весь движ насчет безопасности — это само по себе, — голос Сойки просел, а слова он стал произносить отрывисто, как будто злее или опасаясь мысль потерять. — А другое само по себе — у меня пипец какое желание продолжить с тобой в том же духе, как мы зажгли в офисе. Поэтому я и уточняю: мы просто поиграем в то, что типа ты тоже меня не хочешь или мне предстоит работать над изменением твоих реальных планов не спать со мной больше. Кстати, почему?

— Вариант, что в первый раз не произвел на меня такого впечатления, чтобы я захотела попробовать еще, тобой, так понимаю, не рассматривается? — игра-игра, откровенная провокация, и мы оба это знаем.

— А нафига мне рассматривать бредовые варианты? Мне, конечно, оху… вот прямо сильно башню снесло с тобой, но не настолько, чтобы не заметить, что хорошо было не мне одному.

— Я могла симулировать, — Михаил усмехнулся уже совершенно порочно и погасил огонь и под сковородой.

— Ты? Да ни в жизнь я не поверю, что ты заморочилась бы так пожалеть мое эго. Так почему нет тогда?

— Потому что не хочу никаких осложнений и чьего-либо присутствия в моей жизни, — ответила прямо, не желая уже выдумывать хоть что-то или сложно объяснять. — Так устроит?

— Вполне. Понимаю твою позицию и сам такой придерживаюсь. Но хороший секс-то тут при чем?

Я дала себе еще с полминуты времени, вроде последнего шанса остановиться, но даже намека на подобное желание не уловила.

— Ты прав, хороший секс, если он исключительно им и будет оставаться, тут вообще ни при чем.

Мой ответ Сойкин воспринял верно — как отмашку для начала активных действий.

Шагнув ближе, он подхватил меня и усадил на стол. Накрыл ладонью грудь, сжав совсем не деликатно, отчего мое дыхание пресеклось от прошившего от головы до ног остро-сладкого импульса, скользнул рукой вдоль моего позвоночника на затылок и властно ухватил за основание косы, пресекая попытку отвернуться.

— Я прослежу за этим, — пробормотал в мои губы. — Но у меня условие — мы теперь целуемся.

И он немедленно взялся за претворение в жизнь этого своего условия.

Глава 15

Сойка

Моя Льдина невыносимо, слов не подберешь как же, охрененна. Смотри хоть весь день, не отрываясь, не в состоянии насмотреться, как ходит, посуды касается, а движения и такие простые, легкие и точные, пальцы как прозрачные, но я в курсе, какие сильные. Как плечами изящными пожимает, заставляя проступить сквозь ткань очертания исцелованных мною тонких ключиц и в то же самое время тренированную мускулатуру рук. Меня с самого начала перло от того, что она именно такая — вроде бы хрупкая до звона на вид, но при этом способна тебя в бараний рог свернуть или вовсе поломать, если зарвешься.

И эта ее манера без малейшего намека на улыбку драконить меня реально, сука, неповторима! Необходимость говорить с ней и одновременно безошибочно считывать все важные знаки в каждом лаконичном жесте, стремительное сгущение темной томности во взгляде, легком подрагивании аристократичных ноздрей, в смягчении очертаний и приливе цвета губ вздрачивает невдолбенно, держа в напряжении и в то же самое время расслабляя на совсем ином уровне. Офигенное состояние, когда и добраться до самого вкусного охота, хоть кричи, и продолжать дальше эту игру в слова и визуальные ласки-обещания кайфово — не передать как. И никак, никак нельзя пропустить последнюю отмашку, когда все, можно и нужно, промухаешь, и ты пролетел безвозвратно.

Первый поцелуй — как первый глоток воды после дичайшего сушняка — вкуса не разберешь, просто хапаешь-хапаешь жадно, дорвавшись наконец, и боясь что вот-вот исчезнет все, и опять накроет мучительная жажда. Крышняк мне сорвало сразу, стоило только ощутить своим языком, как покорно размыкаются губы моей Льдины, давая доступ. И тут же дополнительным мощным пинком по и так летящему вверх ракетой снесенному кумполу — ответ Женьки: сильные пальцы обхватившие мой затылок, толчки ее языка, твердость-податливость губ, что мигом сделали из простой ласки бесстыдное сексуально действо, почти полноценный трах, где еще попробуй разбери кто в кого глубже, и от этого рвануло в башке еще ярче и жарче. Да, зараза, да! Я знал-знал-чуял, что заполучить ее рот будет охеренно!

Ее грудь под моей лапой, отвердевшие соски, что я успел лишь слегка опробовать, чувствую ладонью, словно и нет уже между нами ее тряпок. В башне мигом пустота, все вымело, как мощным сквозняком, освобождая место для одних только ощущений.

Всего пара вдохов ради кислорода, без которого зазвенело в ушах, поймал взгляд-удар Женькин жарко-пьяный сквозь густую черноту опущенных ресниц, прочитал в нем отражение собственного «Хочу-хочу, трындец как!» и снова на глубину, губы к губам, но уже не первоначальное столкновение и жадное поглощение, от которого по языку растеклась капля соли. Скольжение, смакование вкуса и такое откровенное бесстыдство простых прикосновений, от которого уже окончательно пол исчез из-под ног.

Прошелся ладонью вдоль гибкой спины моей Вороны, нагло стиснул ягодицу, сдвигая ближе к краю, чтобы притереться стояком к теплыни между ее ног, и не смог подавить стон — я ведь помню какая жара совсем близко — только преграду убери. Но пока и так — чистый кайф, хватает только целовать ее, вторгаясь языком на уже захваченную территорию, дразня, разжигая до невменоза обоих, но все медля, растягивая охеренно сладкое предвкушение. Руки Женьки на себе ощущать, блуждающие от затылка и плеч, вдоль спины до задницы, а своими вылепливать, изучать заново то, что кажется и так знаю до мелочей, но разве таким можно нажраться досыта? Толкаться-втираться между ее