Ледяное небо Криона - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

— Думаю, теплообменник снова включён на охлаждение, — предположил Ухис. — Уверен, всю пену он не сжёг. Она как падла липкая. Скорее всего, так облепила камушек, что хрен счистишь.

— Но её теплоизоляционные свойства снизились? — спросил Макс.

— Вопрос не по окладу. Ждём и смотрим.

Очевидно, какие-то параметры не удовлетворили автоматику климатической установки. На смену холоду пришёл жар, затем — снова холод.

Максим, которому надоело изображать статую самого себя под очами Каралиса, тихо юркнул в палатку. Выбрался наружу, только когда услышал треск.

Вовремя.

Лёд под ногами задрожал. Циклопическое сооружение неспешно, как в замедленной съёмке, принялось крениться в их сторону. Все бросились врассыпную.

От удара тысяч тонн камня опора ходила ходуном. Макс закрыл голову руками, уберегаясь от облака мелких осколков и стремясь удержаться на ногах при рукотворном крионотрясении. Затем осторожно выглянул. Чёрный исполин лежал плашмя, похоронив под собой изрядную часть их лагеря. В том числе — приземлившийся квадрокоптер, оказавшийся одноразовой птичкой.

А на востоке начало светлеть.

При всей абсурдности ситуации внутри шевельнулась луддитская гордость. Аппарат, работавший как часы полтысячи лет, мигом развалился, стоило только протянуть к нему руки русскому. Ну, или белорусу, разрушительная мощь в силу национальных особенностей восточных славян примерно одинакова.

В небо ударил гейзер какой-то жидкости, моментально испаряющейся.

— Зашибись порезвились, — промолвил Ухис.

Каралис, непрерывно матюгаясь, нарисовался слева от них.

— Валим! Местные скоро припрутся.

— Обожди, — осадил его Макс. — Даже на машине из города вот так сразу не примчишься. Да и боятся они. Нам надо осмотреть разлом.

— Ты, хрен шестинога… — снова завёлся осеменитель, но тут же передумал. — Сам и полезешь. Ухис! В помощь.

В части лагеря, не придавленной глыбой, нашлось много чего полезного: трос, фонари, датчик радиации и отравляющих веществ. Инженер в подобные вылазки брал множество разнообразного снаряжения.

Половину рюкзака заняли консервы с едой. А ещё планшет, револьвер, нож… Итого килограмм двадцать пять, если не тридцать, прикинул Макс, как-то умещая всё это на организме. Не хотелось часами изображать в гружёного верблюда.

Конечно, львиная доля ништяков осталась нетронутой. Можно только позавидовать персонажам компьютерных игр, собирающих во время квестов и рассовывающих по карманам миниган, автомат М4, гранатомёт, ящик со взрывчаткой, а также аптечку и кучу всякого снаряжения, что не мешает бегать, прыгать, плавать и драться.

В реальной жизни приходится выбирать самое необходимое и потом дышать как паровоз под весом поклажи.

Как и предполагалось, у подножья мегабулыжника обнаружились провалы. Возможно — тоннели коммуникаций.

— У меня клаустрофобия, — предупредил Ухис.

— А ещё аллергия и плоскостопие? Если ссышь, так и признавайся.

Проверив, что из подземелья не валит никаких излучений или вредных газов, Макс вручил струсившему напарнику бухту троса, сам обвязался вокруг талии и ступил в проём.

Страшно? Да! Но Каралис прав, в течение дня сюда нагрянут аборигены. Удастся ли осеменителю увести команду в ледяную пустыню и спрятаться, большой вопрос… Тем более, радиостанция, позволяющая связаться с базой Сталс, погребена под рухнувшим теплообменником. Когда пираты прочухают, что их люди в беде и без рации, может статься слишком поздно. Под землёй основной виновник бедлама, по крайней мере, застрахован от первого взрыва негодования.

Он провалился довольно глубоко, метров на двадцать или тридцать.

— Ухис!

— Что-о-о? — прогремело сверху, эхом отражаясь от стенок.

— Закрепи трос прочно, чтоб я сам мог выбраться по нему! И вали как можно дальше!

— Поня-я-ял.

Выждав немного, Макс убедился — канат закреплён жёстко. Если сбросить поклажу, то по узлам выберется наверх. Хоть и с трудом. Пусть отступления предусмотрен.

Тянуть нечего. Он отвязался и пошёл.

В лучах фонаря проступил длинный прямой коридор, вероятно — бетонный. Вскоре начались горизонтальные трубы диаметром в человеческий рост. Проход оставался, но не слишком широкий. Максимум — разминутся двое.

Конечно, Макс не ожидал никого встретить. Скорее всего, здесь сотни лет не ступала нога разумного существа.

Было довольно тепло. Согревали трубы, совсем недавно работавшие на подачу тепла, хоть не понятно, какой состав способен циркулировать в столь огромном температурном диапазоне — от замерзания углекислого газа до плавления нанесённой ими пенистой шубы.

Во всяком случае, Макс расстегнул комбинезон до пупа. А поскольку тащил изрядный вес, быстро вспотел.

А ещё было довольно шумно. Из труб исходило бульканье. Сзади доносились шорох и потрескивание. Наверно, лёд и мёрзлая земля ссыпались в дыру, через которую он проник в тоннель.

Затем деликатные звуки перебил громкий бум-м-м, вдогонку ударила волна тёплого пыльного воздуха. Макс обернулся. Увидел в свете фонаря, как по потолку побежала трещина, из неё посыпалось крошево… Бросился наутёк со всей скоростью, которую мог развить под тяжестью поклажи.

Чуть помогало, что подземелье уходило вниз, так бежать легче.

Остановился, преодолев не менее километра, когда повреждённая часть тоннеля осталась позади. С единственным выходом на поверхность! К бабке не ходи — безнадёжно засыпанным.

Так уже было раз, когда авиация Западной Коалиции на Аорне стирала в пыль целые кварталы ради убийства его одного. Правда, как позже выяснилось, скорее для имитации попыток убить. Одна оказалась довольно удачной: завалило в подвале разрушенного дома. Если бы упавшие балки не оттащили снаружи, на том бы всё и закончилось.

Здесь, не исключено, тоже. Запасов воды и пищи хватит на неделю, то есть десять местных суток, если очень экономить.

Выбора нет — вперёд.

Зато не водится крыс или им подобных, подбадривал он себя, когда, передохнув после кросса, возобновил движение. Если и были, подохли лет пятьсот назад.

Как говорил «агент Смит»? У Макса есть суперспособность — создавать неприятности и влипать в них на ровном месте. Что-то второй талант, умение выбираться из собственноручно сделанных проблем, не спешил появиться.

Шагая в среднем темпе и с редкими остановками, он преодолевал четыре-пять километров в земной час. До центра этой богадельни, где расположен реактор, и лучистая энергия уносится в космос, что-то порядка семидесяти-восьмидесяти километров. То есть воды, сухпая и силёнок должно хватить. А дальше? Он старался не думать. Даже если у реактора сохранился какой-то центр управления, хотя бы местный, а не всей планеты, шанс, что его удастся приручить, невелик.

Когда часы на телефоне показали, что световой день на поверхности близится к концу, Макс услышал ещё один шумок — кроме бурчания в трубах и звука собственных шагов. Остановился, выключил фонарь. Прислушался.

Чтоб не сойти с этого места, человеческие голоса!

Для галлюцинаций вроде рано…

Прикрыв ладонью фонарь, чтоб пробивался минимум света, начал красться вперёд и был вознаграждён. Обнаружился пролом в стенке тоннеля, в очень неудобном месте — пришлось снять рюкзак и по-пластунски протиснуться под трубами. Оттуда снизу пробивались какие-то отблески.

Да здравствует вторая сверхспособность! Без сомнения, за бетоном — шахта. Похоже — соляная. Наверняка действующая.

Пролом покрыт трещинами. При некотором усердии его можно расширить, чтобы пролезть.

Вероятно, проходчики пробили боковой штрек в скальной породе, угодив под коммуникационный тоннель древних. Учитывая, сколько в анклаве шахт, можно не сомневаться, подобное пересечение не единственное. Макс решил, что тоннель от проникновения спасло всеобщее правило — не трогать технику теплообменников. Или люди не обратили внимания на дырку в потолке.

Опустошив банку с консервами, он поставил тару на середину прохода, отмечая место находки, а сам отправился дальше.

Больше ничего подобного не встречалось всю первую половину ночи. Макс поспал несколько часов, подложив рюкзак под голову, затем возобновил путь.

Одиночество абсолютное. Даже если разгневанные жители Сахамиса отловят кого-то из пиратской команды, и тот расколется, что один спустился под теплообменник, никто туда не полезет, чтобы найти и выручить землянина. Судя по грохоту, обвалились тысячи тонн разрушившихся конструкций и грунта. Это не починишь — даже скотчем. А как работает остальное оборудование установки, Макс намеревался узнать, потому всё дальше и дальше углублялся в коридор.

На третьи сутки, когда, казалось, начал сходить с ума от единообразного вида стен и труб, впереди и позади теряющихся в темноте, пискнул датчик радиации.

Значит, реактор близко.

Но хреново, что он фонит.