Герои 90-х. Люди и деньги - Валерия Башкирова

Андрей Ренард, президент консалтинговой компании «EMC», вспоминает: «Это был всероссийский маркетинговый центр, по которому можно было исследовать весь российский рынок. Считаю, там нужно поставить памятник челноку. Они вылетали в Китай с военного аэродрома Чкаловский и прилетали на военный аэродром на севере Пекина. Причем невозможно было идентифицировать владельцев бизнеса. Было около 40–50 монополий по разным товарным группам — продавцы в палатках сами не знали, на кого работают, но цены были скоординированы, и вообще фирмы очень четко договаривались по конкуренции. Потом эта монопольная модель перешла на весь российский рынок. Сегодня вся страна с ее госкапитализмом — это огромная “Лужа”. Мы долго не могли выйти на хозяев — они не реагировали на наши письма и буклеты. Пришлось ловить их на живца — открыли палатку и выставили товар по демпинговым ценам. На другой день позвонил продавец и сообщил, что грубо “наехали” какие-то ребята. В тот же день мы с ними встретились, и те предложили договориться. Так мы вышли на хозяев».

Никто толком не знал, кто владелец рынка, но считалось, что он принадлежит АО «Лужники» (гендиректор Владимир Алешин). Ходили также слухи, что его контролируют «солнцевские».

На самом деле многие люди хотели жить и работать честно. Журналист ИД «Коммерсантъ» В. Гендлин пишет, что один его знакомый предприниматель, занимавшийся нелегальным бизнесом — обналичкой, — попытался стать  «белым». В 1996 году он пришел к знакомым в международную юридическую фирму и попросил разработать ему такую схему, чтобы он легально платил все налоги. Юристы посмотрели на его бизнес и покачали головой: «Извини, но как был ты “черным”, так и останешься». Пришлось ему в успокоение совести организовать собственную соцпрограмму — помогать старушкам в своем доме. Как объяснил бизнесмен, «за то, что в свое время не сказали маме, что я курил в подъезде».

5. Хозяева жизни. Олигархи и просто богатые люди

Бремя возможностей

В 1990-е годы был популярен вопрос: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?» Действительно, деньги, которые валялись буквально под ногами, можно было грести лопатой. Почему же не все это делали?

По статистике, процент предпринимателей, т. е. людей, которые «делают деньги», в любой стране одинаков — около 30%. Остальные «делать деньги» не могут или не хотят. Не могут неспособные и нетрудоспособные, не хотят те, кому это просто не интересно, потому что интересно заниматься совсем другими вещами — лечить больных, учить детей, заниматься наукой, защищать Родину наконец. Это люди государственной важности, потому что без них страна глупеет, хиреет и вымирает.

Хорошо, когда в стране есть состоятельные, богатые, очень богатые и баснословно богатые люди.

Плохо, когда учителя, врачи, ученые и военные «хозяевами жизни» не являются только потому, что государство не может и не хочет платить им за труд.

Хорошо, если богатые могут считаться хозяевами жизни.

Плохо, когда хозяевами жизни могут считаться только богатые. Тем более когда вдруг оказывается, что никакими хозяевами они не были, а жизнь распорядилась ими по своему — кто-то взорван в собственной машине, кто-то убит в подъезде собственного дома.

Хорошо, что у жизни на самом деле нет хозяев.

Капитализм в России бурно развивался. Рекламные объявления предлагали «евроремонт» и «удовлетворение самых изысканных вкусов», «элитные» квартиры с джакузи, первые туристические направления и закрытые клубы-казино. Светские разделы газет повествовали о непрекращающихся презентациях, оупенингах и перформансах.

В 1993 году появилась новая деталь вечернего туалета — мобильные телефоны. Они были огромного размера, стоили по $ 5–6 тыс., и их непременно нужно было держать в руке, направляясь из «Мерседеса» к дверям ресторана, чтобы все видели, что у вас есть… — нет, не «Мерседес», а спутниковый телефон. Правда, связи как таковой в Москве еще не было: если в Питере уже в 1991 году заработала сотовая компания Delta Telecom, то в Москве «Вымпелком» и МТС в 1993-м еще только получили лицензии, а первые сети с небольшим охватом будут построены лишь через год. Другим престижным средством связи становятся пейджеры — летом 1993 года одна за другой появляются фирмы «Радио-Пейдж», «Мобил Телеком», «Вессо-Линк», «Информ-Экском».

В 1994 году классовый разрыв в обществе привел к открытому и демонстративному обособлению прослойки богатых от основной массы населения. И новый класс с упоением приступил к управлению, потреблению и развлечению.

В 1994 году появился первый супермаркет «Седьмой континент». С 1989 года, правда, работали магазины «Калинка-Стокманн», но они не были столь элитарны. Если 99% населения (в том числе не самые бедные) отоваривалось на грязных рынках, то в «Седьмой континент» приходили те, кто хотел глубоко прочувствовать свою избранность. А охрана обращалась к недостаточно пафосно одетым посетителям с типичным в те годы вопросом «Вы что-то хотели?», который подразумевал: «Вы что тут забыли?»

Вообще, «закрытость» и «элитность» были модным маркетинговым ходом. Презентации для избранных проводили не только клубы и рестораны, но и производители обычных потребительских товаров. Так была проведена закрытая презентация всемирно известной кастрюльной фирмы на квартире у всенародно известной актрисы. На входе чуть ли не паспорта проверяли. Присутствовали лишь человек десять-двенадцать — те, кого фирма сочла достойными стоять рядом с этими непревзойденными кастрюлями.

В клубе «Арлекино» гостей встречали леопарды. В каждом из элитных заведений выступали знаменитые артисты. В казино стали появляться ранее неизвестные игры типа «Баккара» или «Шмен де фер» («Железка»), для которых отводили специальные «закрытые» комнаты, куда пускали только самых «элитных» посетителей.

Весь этот бред сейчас смешон, но представителей нового класса собственников можно понять: еще совсем недавно все люди в стране были «товарищами», часто весьма назойливыми и бескультурными. Те, кто заработал денег, резонно полагали, что заслужили право жить более чисто, общаться более избирательно и развлекаться более изощренно, чем гопники в трениках. Хотя «малиновые пиджаки» (клубные пиджаки в 1994 году стали самым тривиальным способом выделиться) сами недалеко ушли от «товарищей». И владельцы клубов охотно потакали их вкусам.

Сейчас, когда рассказывают ужасы про «лихие 90-е», пытаются противопоставить сегодняшнюю «стабильность» тогдашнему «беспределу». На самом деле это было веселое время — время огромных возможностей.

В 1995 году появились определенные основания для экономического оптимизма. Кое-где начало оживать производство, и даже рубль внезапно укрепился по отношению к доллару. Никто толком и не понял, с чего это рубль так осмелел: одни видели причину в притоке спекулятивного капитала на рынок ГКО, другие — в более независимой политике Центрального банка. Дошло до того, что летом 1995 года был введен «валютный коридор», продержавшийся до дефолта 1998-го.

Стал оформляться и крупный бизнес. Если до того бизнес-среда напоминала броуновское движение более или менее распиаренных звезд от бизнеса, которые затухали после первой же яркой вспышки, то теперь всем было очевидно, где именно концентрируются капиталы и влияние.

В то время именно с крупным бизнесом связывались все надежды. Все понимали: когда будет пройден этап первичного накопления капитала, крупные банки неизбежно начнут инвестировать средства в производство. Самыми крупными считались МЕНАТЕП, ОНЭКСИМ, Мост-Банк, Инкомбанк, «Национальный кредит», «Столичный» и ряд других.

Впрочем, крупными те банки можно назвать с натяжкой — все они были пигмеями по сравнению со Сбербанком. Но в то время очень сложно было оценивать реальный вес, влияние и богатство тех, кого впоследствии станут называть олигархами. Возможно, поэтому в то время расплодилось множество разных служб, которые взялись делать рейтинги предпринимателей, чтобы ранжировать их по степени влиятельности или по размеру богатства. Поскольку вменяемых методик тогда еще не было, все эти рейтинги ничего не стоили. В дорогих каталогах, заполненных фотографиями представителей элиты и подхалимскими текстами, предоставлялась возможность «прокатиться» под одной обложкой и самым обычным предпринимателям. Но уже за большие деньги. В результате рядом со страницами Михаила Ходорковского, Владимира Виноградова, Олега Бойко, Андрея Раппопорта, Владимира Гусинского, Александра Смоленского появлялись не менее роскошные страницы «могущественных» фирм, расселяющих квартиры или предлагающих ремонт унитазов.

Тогдашние олигархи еще были сравнительно доступны. В ночь с 31 декабря 1994-го на 1 января 1995-го, когда федеральные войска начали штурм Грозного, в богемном клубе «Белый таракан» тоже началась стрельба. Прибывшие омоновцы жестко обработали посетителей клуба. В передряге вполне демократично досталось и влиятельному банкиру — владельцу концерна «ОЛБИ» и банка «Национальный кредит» Олегу Бойко. Этого человека можно было видеть на многих тусовках. За девять месяцев до событий в «Белом таракане» он присутствовал в клубе Tabula rasa на вечеринке в честь 1 апреля. В тот вечер тон задавал не он, а группа товарищей из ЛДПР и трастовой компании GMM. Сейчас уже мало кто помнит эту фирму, занимавшуюся сбором денег у населения. Но тогда GMM почти так же гремела в телерекламе, как и МММ: ее руководитель Антон Ненахов, крупный благообразный мужчина, восседал в кресле в образе Людовика XIV в обстановке «полного ампира» и обещал своим вкладчикам богатство и процветание. Еще одним персонажем в том рекламном ролике был молодой чистильщик сапог, после знакомства с GMM превращавшийся в миллионера.