Грехи негодяя - Анна Рэндол

Несколько прядей ее чуть влажных волос упали на его перчатку. Клейтон мысленно выругался. Проклятые перчатки не позволяли ему почувствовать восхитительную шелковистую мягкость ее волос.

Молчание затягивалось. Обычно Клейтон любил молчание, и раньше оно никогда его не тяготило, но теперь…

Теперь оно навалилось него с неимоверной силой, угрожая уничтожить.

– Барон Комаров… Прошу прощения, барон.

Клейтон, нахмурившись, покосился на слугу у двери.

– Барон, прибыли солдаты, чтобы сопроводить вас и мисс Свифт к императору. Княгиня велела предупредить вас, что они вооружены.

Глава 12

Служанка попыталась затянуть на Оливии корсет, позаимствованный у княгини Кати, но тщетно. Юная служанка – ее звали Ирина – нахмурилась. Ей не часто доводилось выполнять работу горничной, и она старалась сделать ее как можно лучше.

– Мисс, я не подумала, что придется использовать столько булавок на груди. Надо будет принести еще для платья.

– Нет-нет, полагаю, обойдемся теми, что есть, – сказала Оливия. Она не хотела заставлять вооруженных солдат ждать.

Но служанка уже выбегала из комнаты.

– Мисс, я быстро! Иначе платье будет плохо сидеть!

Оливия подошла к окну и протерла ладонью запотевшее стекло. Внизу, у входа, ждали закрытые сани. Бедняга грум, занимавшийся лошадью, провалился в снег по колено.

– Император не может знать о Малышке.

Оливия вздрогнула от неожиданности и тут же завернулась в занавеску, чтобы не показывать Клейтону свою едва прикрытую грудь. А он, невозмутимый, стоял у двери, соединявшей их комнаты.

– Я думала, дверь закрыта…

– Она и была закрыта.

– Ты бы мог воспользоваться главной дверью. – Оливия вышла из-за занавески. Собственно говоря, он уже достаточно много видел несколько минут назад, когда она была в шелковом халате, так что прятаться не было смысла. Да и невозможно не чувствовать себя глупо, прячась за занавеской.

– Я бы предпочел, чтобы слуги не слышали наших разговоров. Чем меньше они знают, тем лучше.

Об этом Оливия не подумала.

– Но ты бы мог хотя бы постучать.

Его взгляд скользнул по ее лицу, потом опустился на грудь, хорошо видную над корсетом.

Кожа ее загорелась – словно он ласкал ее. Оливия прикрыла грудь руками, но прикосновение собственных рук к разгоряченной коже почему-то показалось неприятным.

Клейтон откашлялся и сообщил:

– И я принес чистые бинты для твоих запястий.

Оливия молча пожала плечами. И так же молча протянула ему руки, чтобы он приступил к перевязке. Его внимание было каким-то… обезличенным. На нем даже – увы! – были перчатки. Хотя это не помешало ее сердцу замирать при каждом случайном прикосновении.

– Откуда царь так быстро узнал, что мы здесь? – спросила она.

– Для этого я устроил сцену на рынке. Мне надо было, чтобы полицейский министр и царь узнали о том, что я здесь.

Она могла бы поклясться, что щеки Клейтона слегка порозовели. Но его губы оставались плотно сжатыми.

Ах вот как?! Теперь-то она поняла смысл его действий.

– Ты должна дать мне слово, что не станешь упоминать о Малышке.

Еще один виток бинта. Еще одно прикосновение затянутых в перчатки пальцев.

Ее дыхание участилось.

– Тогда как я смогу объяснить…

– Я буду говорить за нас обоих, – перебил Клейтон. – А ты должна дать слово, что не станешь мне противоречить.

Еще один виток. Еще одно касание. К концу перевязки она, наверное, сойдет с ума.

Надо сосредоточиться!

– А что ты скажешь?

– Я буду близок к истине, насколько это возможно.

– А как ты объяснишь, почему революционеры меня похитили?

Клейтон наконец поднял на нее глаза.

– Я буду настаивать на том, что это попытка заманить меня в Россию.

– Ты действительно так думаешь?

Он молча буравил ее взглядом. Его лицо было мрачным и напряженным. Оливия впервые поняла, что он всерьез мучился сомнениями.

– Тогда зачем лгать? – спросила она. – Почему бы не сказать им всю правду?

– Я никому не позволю связать Малышку с шифром. – Было совершенно ясно, что эта женщины небезразлична Клейтону.

– Но ты расскажешь об угрозе?

– Да, император узнает об опасности, нависшей над ним и его семьей.

Она кивнула, решив, что этого вполне достаточно.

– Ты хорошо знаешь императора?

– Однажды я спас ему жизнь.

Оливия с облегчением вздохнула. Возможно, им не придется расшифровывать записку. Не исключено, что император, узнав об угрозе, отменит празднование.

– Тогда солдаты – просто формальность?

– Не совсем.

В коридоре послышались шаги, и Клейтон моментально ретировался в свою комнату.

Ирина быстро закончила свою работу, и Оливия оказалась облаченной в роскошное платье из бледно-желтого шелка. Когда она спустилась вниз, Клейтон похлопывал одного из солдат по спине и отхлебывал из серебряной фляжки, предложенной ему другим воином в зеленой униформе.

– Нет! Могу поклясться, к тому времени генерал Мозван уже спрятал дюжину колбасок в карман! – воскликнул Клейтон.

Оливия едва не свалилась со ступенек, когда он взглянул на нее с восхищением. Она с удивлением оглядела себя. Было ясно, что ни ее желтое платье, ни скромная меховая накидка явно не тянули на такой восторг. «Он вовсе не тебе улыбается, глупая. Все это лишь игра», – сказала себе Оливия.

Солдаты приосанились, увидев ее. Один из них – офицер, насколько она поняла по золотым эполетам на его плечах, поклонился ей. Удивительно, как это ему удалось? Ведь его живот был воистину огромен.

– Мисс Свифт, ваш жених сказал правду. Вы удивительно красивы. Вам нравится Санкт-Петербург?

Жених? Оливия споткнулась и сейчас действительно свалилась бы с лестницы, не подхвати ее вовремя Клейтон. Восстановив равновесие, она первым делом ткнула его локтем в бок.

– Ваш город просто удивительный! – воскликнула Оливия.

– Это уж точно. – Офицер поцеловал ей руку. – Вам не следует опасаться неодобрения царя.

– Надеюсь, что так. – Она ни за что не покажет, насколько сбита с толку.

– Император обычно весьма милостив в отношении брачных планов. Особенно в тех случаях, когда речь идет о людях, к которым он благоволит. Так что лично у меня нет никаких сомнений. Даже не понимаю, почему за вами отправили так много солдат. Возможно, царь хотел выказать свою особую милость.