Попаданец для драконши - Алиса Рудницкая

и тут же испортили мне настроение. Пока что выхода из сложившейся ситуации я хоть убей не видел.

— Вы сегодня много витаете в облаках, о мой милый сон, — прощебетала Альти, поправляя оборочки на ужасной, приторно-кукольной рубашке. — И много улыбаетесь. Это так замечательно! Мне гораздо приятнее видеть вас с улыбкой на лице, да-да, чем в слезах как вчера.

— Спасибо, Альти, — я приобнял ее за ноги, когда она подошла ко мне сбоку. — Спасибо, что вчера сидела со мной. Для меня это очень важно.

Зеркало, перед которым я висел в своем летучем кресле, старательно отражало на моем месте довольно красивого, мило улыбающегося парня. Круги под глазами от местных снотворных рассосались, лицо чуть порозовело. Чувствовал я себя хорошо — спина почти меня не беспокоила, да и с такой активностью в последнии дни я пусть и волновался, но как-то морально пришел в тонус, вынырнув из застойного образа жизни. Разумеется, все это отражалось на мне. И я был готов поклясться, что с такой кормежкой у меня еще и щеки скоро округлятся.

— Не благодарите, о мой милый сон, — засмеялась Альти. — Бросьте, бросьте, вы заставляете меня краснеть! А вдруг кровь больше не отольет от моего лица и я стану красной как кизильники? Вам ведь не нужна кизиловая служанка?

— Да пусть ты хоть гречанкой бы была, все равно я бы тебя очень ценил, — улыбнулся ей я, удачно — как мне показалось — ввернув местное сравнение.

— Ой-ей, не говорите таких смущающих вещей! — Альти, хихикая, действительно залилась румянцем.

— Слушай, хотел тебя спросить кое о чем, — я отпустил ее и покосился осторожно. — А ты, часом, пошла ко мне не потому, что водила дружбу с настоящим Гансом?

— Так оно и есть, о мой милый сон, — беззаботно чирикнула служанка, сцапав со стола костяную шкатулку и достав из нее прядку волос, перевязанную бечевкой. — Вот это — мои! Ох, я тогда так покраснела, когда их подарила! Они остались от моей стрижки, и я решила, что могу прядку отдать сону Гансу за его доброту ко мне.

Она неожиданно погрустнела и вздохнула.

— Жаль, мне так жаль, — сказала она упавшим голосом. — Я обещала сону Гансу, что когда вырасту — стану его личной служанкой, самой-самой лучшей! И он обещал, что меня обязательно примет! Я так мечтала об этом, так мечтала, что это даже мне во сне снилось!

Но грусть ушла с ее лица так же быстро, как и появилась. Я даже сказать ничего не успел, чтобы ее приободрить, как Альти заявила — уверенно и весело:

— Но теперь у меня есть вы, сон Ганс! Пусть я не смогла послужить настоящему сону принцу, но я послужу вам! Я буду верна вам в память о нем, потому что я считаю, что вас сюда сама свет-птица привела, чтобы рассеять тьму, что царила в наших сердцах до сих пор.

— Ты так красиво это сказала, надо будет запомнить, — улыбнулся я.

Ее беззаботное, хулиганистое настроение передалось, кажется, и мне. Впрочем, я и так был рад всему и вся, доволен жизнью, и потому решил еще чуть поспрашивать.

— А ты, Альти, часом, не была в него влюблена?

— О нет, что вы, — отмахнулась служанка смущенно. — Конечно же нет, что вы такое говорите. Но пару раз Ганс поцеловал меня воооооот сюда.

И она ткнула пальцем себе в щеку, весело мне подмигнув.

— Но но я тогда совсем маленькой была, — добавила она. — И он поцеловал меня когда я плакала. Так что не считается. Хотя Альти долго думала, что это был ее первый поцелуй! Но потом…

Она мечтательно возвела глаза к потолку и улыбнулась счастливой улыбкой.

— Что потом? — заинтересовался я. — Нашла себе жениха?

— И это тоже, мой милый сон, — согласилась Альти, обняв саму себя и весело, хитро, закусив губу. — Он такой замечательный, пусть у него и нет одной ноги! Он работает у нас в замке конюхом, и зовет меня своим маленьким мышонком. Ох, да вам наверняка не интересно такое слушать, да?

— Да нет, конечно, интересно, — улыбнулся ей я. — Но ты сказала — «и это тоже»… а что еще?

— Ну как же! — глаза Альти загорелись каким-то странным огоньком. Наверное именно с таким блеском в глазах девушки друг с другом обмениваются самыми интересными сплетнями. — Сон Ганс тоже однажды влюбился! Тогда Альти даже немного расстроилась, но, подумав, была за него очень-очень рада! Ох, милый сон, его избранница — такая потрясающая девушка! Король даже хотел, чтобы они обвенчались. Да увы, не успели…

— Таааааак, — протянул я ошарашенно. — И почему мне никто ничего не сказал?

— Ой, — испугалась Альти. — А вам никто не сказал? А я думала, что вы уже знаете! Она будет на сегодняшнем балу. Лавандовая принцесса!

Ага… так вот почему ее пуговица хранилась в костяной шкатулке. Ну, что-то такое я и подумал. Но от одной мысли, что врать теперь придется и милой, возможно влюбленной в Ганса девушке, на меня опять накатила тоска.

— О, вы опять скисли, — расстроилась Альти. — Да не переживайте вы так, она вам понравится! Ее зовут… дайте вспомнить… Оди Лиа Гот. Да-да, у лаванд имена такие себе… странные. Но она очень-очень хорошая! Плохую бы сон Ганс никогда бы не полюбил!

— Постой-ка… а она… хмн… фиолетовая, да? — спросил я осторожно.

— Да, так и есть. А что? Вам не нравятся лаванды? Но они же все такие симпатичные! Хотя все же рисы считаются красивее. Но на мой вкус рисы уж больно круглолицые и большеглазые, у лаванд лица более приятные….

Дальше я ее не слушал. Только что до меня дошло, что на пир приедут не абы кто — а всякие там… правители. Причем, не просто правители, а правители других континентов, ну или хотя бы соседних стран. И среди них будут все эти чудные лаванды, крапивы, кизилы, лакрицы и льны, на которых я просто не смогу не пялиться! Да и к тому же мне, если верить Луке, придется толкать перед ними всеми речь.

Волнение от предстоящего мероприятия накатило на меня со всей силы и уже окончательно испортило настроение.

— Альти, я не справлюсь… — простонал я. — Я как подумаю, что мне придется перед всеми этими людьми говорить…

— Все-то вы справитесь! — внезапно уверенно осадила меня служанка, а потом, улыбнувшись, взяла брошь из деревянной шкатулки, что принесла аж из королевской сокровищницы. — Я вам вот сейчас лису как прицеплю на воротник, и она вам придаст сил и хитрости!

— А что еще там есть? — спросил я со сдержанным интересом. —