Кто будет президентом, или Достойный преемник - Фридрих Незнанский

— Не то что намекаю, а прямым текстом говорю. Это был он. — Тут я снова ткнул пальцем в газету. — А теперь отвечайте: зачем вам понадобился весь этот карнавал с проституткой и камерой?

Сваровский прищурил светло-карие глаза.

— Вы уверены, что это было сделано по моему указанию? — спокойно поинтересовался он.

Я кивнул:

— На все сто.

— Что ж… Видимо, отпираться бессмысленно. Хорошо, признаюсь: проститутку и камеру вам организовал я.

— Но зачем?

— Во-первых, люблю держать все под контролем. Во-вторых, обожаю подобные трюки. А в-третьих… — Тут Сваровский снова улыбнулся. — Скажите, Александр Борисович, вас не насторожило, что камера была установлена так бездарно?

— В этой игре вообще все было бездарно, — сказал я.

Сваровский кивнул:

— Вы правы. Я специально дал вам зацепку. И телохранителю велел разыграть небольшой спектакль.

— Но зачем?

— Видите ли… Только не подумайте, что я сумасшедший. Дело в том, что… — Он вновь замялся, подбирая подходящие слова. — Ну, в общем, у меня появилась идейка: а что, если мне держать вас под колпаком?

— Зачем?

— Я давно хотел заиметь своего человечка в «доме Хозяина». Так ведь подчиненные называют Мохова? В свое время я пытался перекупить Андрея Долгова, но он парень твердый и сотрудничать со мной отказался.

— И зачем вам понадобился «свой человечек»?

— Ну, мы ведь с Виктором конкуренты. Соперники. Всегда полезно иметь агента в стане врага, вы не находите?

— Вот как. — Я усмехнулся. — А я думал, что вы с Моховым друзья.

— Были когда-то. И сейчас приятели. Но, как говорится, дружба дружбой, а денежки врозь. Во мне слишком силен состязательный дух, такой уж я человек.

Я обдумал всю эту бредятину. Как ни странно, но слова Сваровского показались мне убедительными. Встречал я и раньше подобных чудаков на букву «м».

— Так почему камера была так неумело спрятана? — вновь поинтересовался я.

— Ну… — Карие глаза Сваровского мягко залучились. — Считайте это «приглашением». Я хотел выяснить, как быстро вы выйдете на меня, чтобы оценить ваши профессиональные способности.

— Выяснили?

Сваровский кивнул благородной головой:

— Вполне.

— И?

Сваровский одарил меня лучшей из своих дежурных улыбок и дружелюбно ответил:

— По крайней мере, вы не так глупы, как большинство наших следователей, раз я сижу здесь и беседую с вами.

Довод Сваровского показался мне резонным. Он тем временем продолжал:

— Александр Борисович, я приехал на эту встречу, потому что заинтересован в вас. Вы не совсем правильно сделали, что обратились ко мне через Мохова. Хотя… возможно, так оно будет даже лучше. Вы позвоните ему, скажете, что встретились со мной и что никакой опасности с моей стороны не исходит. Что, кстати говоря, абсолютная правда.

Сваровский замолчал, выжидательно глядя на меня, и тогда я сказал:

— Что-то я не совсем понимаю, к чему вы клоните, Петр Андреич. Вы что, предлагаете мне на вас работать?

Сваровский кивнул, даже не кивнул, а этак элегантно склонил голову:

— Именно так, дорогой Александр Борисович. Многого я от вас не потребую. Вы будете мне регулярно сообщать, что делается в стане вра… то есть в офисе Виктора Олеговича Мохова. Куда пошел, с кем встречался. Ну и разумеется, как продвигается ваше расследование. За все это я предлагаю вам… — Он на мгновение задумался, затем прищурил один глаз и договорил: — …Ну, скажем, пятьсот долларов.

— В месяц? — уточнил я.

Он даже обиделся:

— Почему в месяц? В день, разумеется. Пробудете в нашем городе неделю, получите три с половиной штуки. Пробудете десять дней, получите пять кусков. При условии, конечно, что я сочту вашу информацию заслуживающей внимание.

— А если не сочтете?

— Тогда мы просто прервем наш контакт. Но до этого момента вы получите все, что отработали.

Сваровский откинулся на спинку стула и испытующе на меня посмотрел. Взгляд у него будь здоров. У меня чуть переносица не оплавилась.

— Гм… — сказал я. Пошевелил бровями, побарабанил по столу пальцами, в общем, изобразил глубокую задумчивость. — Даже не знаю, что вам ответить. Все это так неожиданно.

— А такие предложения всегда приходят неожиданно, — с улыбкой сказал Сваровский. — Поэтому нужно всегда быть к ним готовым. Не понимаю, о чем тут думать? Наверняка я не первый бизнесмен в вашей жизни, который предлагает вам немного подзаработать. Соглашайтесь, Александр Борисович. Ведь раньше вы наверняка не отказывались от таких… м-м-м… предложений. — Тут лицо его на мгновение оцепенело. — Или… отказывались? — договорил он, сверля меня глазами.

Я еще немного пораздумывал, пошевелил бровями, похмыкал, покряхтел — чтобы задумчивость отобразилась на лице. Потом сказал:

— Ваше предложение кажется мне любопытным. Каким образом я смогу получать деньги?

— Как хотите. Хотите — я передам вам их лично в руки. По крайней мере, первый «взнос». Ну а потом могу присылать деньги с курьером. Место встречи будете назначать сами. Полтыщи каждый день — это неплохие деньги, — добавил он с нажимом.

— Черт возьми, заманчиво… — Я улыбнулся. — А как насчет поторговаться?

Сваровский покачал головой:

— Увы, но торговаться не в моих правилах. Либо вы соглашаетесь и становитесь победителем, либо отказываетесь и остаетесь в дураках. Я веду переговоры только так.

— И давно вы в бизнесе?

— С середины девяностых, — ответил Сваровский, и в голосе его послышались металлические нотки.

«Тогда твоя манера вести переговоры вполне понятна», — подумал я. А вслух сказал:

— Хорошо. Пожалуй, я соглашусь. Но о нашем договоре не должен знать никто, кроме нас. Я дорожу своей репутацией.

Сваровский блеснул полоской белоснежных зубов.

— Какие вопросы! Сделаю так, как вы хотите. Позвоните мне, когда надумаете.

Сваровский поднялся со стула. Я тоже встал. А как не встать, он ведь теперь мой работодатель! Однако, несмотря на мой новый статус, Сваровский снизошел и первым протянул мне руку. Пожатие у него было довольно вялое, ладонь — влажная и теплая.

— Рад был с вами познакомиться, — сказал Сваровский, но голос у него звучал уже слегка презрительно.

Похоже, он не ждал, что я так просто и быстро соглашусь. Надо было, пожалуй, подольше его потомить.

На этом мы и распрощались.

Когда Сваровский ушел, я еще минут двадцать поторчал в кафе, переваривая все, что произошло. Игра пошла интересная».

— Красавица, развлечься хочешь?

Девушка обернулась и бросила на Гирю разгневанный взгляд.

— Да ладно, чего ты? — ощерился он.

Девушка зацокала каблучками дальше, Гиря нагнулся и шлепнул ее по голой щиколотке. Девушка взвизгнула и побежала. Гиря выпрямился и загоготал ей вслед.

— Давай-давай, беги! Найди себе мужика, дуреха!

Проводив взглядом девушку, Гиря зевнул и отхлебнул пива из бутылки, которую держал в руке. Затем посмотрел по сторонам и поскреб в затылке, размышляя, куда бы «бросить кости». Скоро вечер, а пойти некуда. Кореша поехали на шашлыки, но Гиря опоздал на место встречи и теперь совершенно не знал, куда себя приткнуть.

К своим тридцати четырем годам Гиря успел основательно позабыть, когда он в последний раз читал книгу или ходил в кино. Он позабыл даже о том, как это — читать книги. Пожалуй, алкоголь и компания старых корешей — это все, что ему было нужно для того, чтобы хорошо провести время. Иногда он захаживал с корешами в боулинг, но на это уходило слишком много денег. А вот поехать на шашлычки — занятие недорогое и «сердитое». Полкило мяса да четыре бутылки пива на рыло, вот и всё.

Но друзья теперь были далеко, а заняться было нечем.

Гиря поерзал на скамейке, закинул ногу на ногу и снова жадно приник к горлышку бутылки. Разглядывая прохожих, он вдруг подумал о том, как много потерял, когда отдал негативы «узкоглазому черту». Да, сглупил. А как было не отдать под дулом пистолета? Конечно, способы были. Допустим, ударить этого урода пером в живот. Честно говоря, еще тогда, в сквере, Гире пришла в голову эта идея. Прямо рука чесалась прикончить этого гада. И все же что-то останавливало.

Да, негативов было жаль. Но, слава богу, кое-что осталось.

Гиря отхлебнул пива и снова принялся таращиться на прохожих. Единственное развлечение, доступное нищему. В кармане — шаром покати. Но это пока. А вот потом… Гиря представил, что будет потом, и блаженно прикрыл глаза. Когда Гиря пытался представить себе «красивую жизнь», перед глазами почему-то всегда вставали какие-то дурацкие пальмы. Вот оно — тлетворное влияние рекламы.

Нет бы представить себе русскую деревню, такую, в какой прошло детство Гири, большой светлый дом, полные кадки с огурцами и капусткой, баньку и большую бутыль самогона. Ну, еще машину во дворе да дом с балконом. И чтобы во дворе абрикосы и вишни цвели. И чтобы на балконе столик, а за столиком деваха — вот навроде той, которая только что убежала. Что еще нужно человеку для счастья? Нет, в голову лезут пальмы! Почему пальмы? Какие к чертям собачьим пальмы? Ни хрена не понятно.