Обреченный пророк - Алексей Атеев

– Что же делать? – с тоской спросил Олег.

– А ничего, – последовал ответ, – раньше надо было думать.

– Но ведь мне обещал главврач и этот… Козопасов, что не больше недели.

– Недели? – насмешливо протянул собеседник. – Хорошо, если через год выпустят, но обычно отсюда выбираются только вперед ногами.

Олег откинулся на подушку и в ужасе закрыл глаза. Его худшие опасения начинали подтверждаться. Некоторое время он лежал молча, потом снова повернулся к собеседнику:

– А если убежать? Когда я сюда лез, то особой охраны не видел.

– Тут вы правы. Особой охраны, как, например, в тюрьме, вертухаев с автоматами, тут, конечно, нет. Но насколько я знаю, бегут отсюда весьма редко, то есть, конечно, побеги были…

Владимир Сергеевич замолчал, видимо, что-то вспоминая…

– Маловероятно, – закончил он. – Во-первых, на прогулку не выводят, отделение всегда на замке, да и после опытов, для которых вы предназначены, вряд ли побежишь.

– А что за опыты? – содрогаясь, спросил Олег.

– Да мало ли… – неопределенно ответил собеседник. – Впрочем, – неожиданно добавил он, – может, вам и повезет, и удастся выбраться отсюда. Хотя маловероятно. Послушайте, – неожиданно продолжил он, – вот вы упоминали об Авеле, не могли бы вы рассказать о нем поподробнее?

Но Олегу сейчас было не до Авеля. Он отвернулся от своего соседа и несколько раз ударил головой стену. «Разобью башку, – решил он, – вынесут отсюда, начну кричать… звать на помощь…»

– Это вы зря, – спокойно сказал Владимир Сергеевич, – стены тут толстые, монастырские…

– Замолчите! – крикнул Олег.

– Успокойтесь, – властно произнес Владимир Сергеевич.

Неожиданно какая-то сила сковала Олега. Он оцепенел и застыл у стены.

– А теперь спокойно ложитесь на кровать. – Олег подчинился. – Так-то лучше, – удовлетворенно произнес Владимир Сергеевич. – Спите!

Стояла глубокая ночь, когда Олег проснулся.

– Эй, Олег, – услышал он шепот с соседней кровати, – не спишь?

– Нет, – сонно отозвался он.

– Поговорить надо, – так же шепотом продолжил Владимир Сергеевич.

– Дня, что ли, мало? – недружелюбно спросил Олег.

– Днем нельзя, – последовал спокойный ответ, – нас постоянно прослушивают, ночью подслушивающую аппаратуру выключают. Так что сейчас – самое время.

«Подслушивают, не подслушивают, – равнодушно подумал Олег, – какая разница?» После всего, что он узнал, это уже не имело значения.

– Ты вроде парнишка неплохой, – снова послышалось с соседней койки, – не отчаивайся, не все так ужасно.

– То есть вы меня обманули, лапшу на уши навешали, так, что ли?

– Нет, лапши я тебе не вешал, все так и есть на самом деле.

– Тогда чего же меня успокаиваете?

– Э-э, парень, быстро же ты руки опускаешь, сутки только провел здесь, а уже скуксился.

Олег на эту реплику ничего не ответил, да и что было отвечать.

На некоторое время воцарилось молчание.

– Олег, – послышался снова голос Владимира Сергеевича, – ты спишь?

– Нет, – буркнул парень.

– А ты знаешь, что я тот, кого ты искал… прорицатель.

Известие это мало обрадовало Олега: какая разница, в чьем обществе загибаться.

– Так вот, я как прорицатель утверждаю, что очень скоро ты выйдешь отсюда.

– Не верю я вам, – сказал Олег, – сначала одно, теперь – другое…. Сами же говорили, что выйти отсюда невозможно.

– Я утверждаю со всей серьезностью. Может быть, ты не веришь, что я тот, за кого себя выдаю? Дай руку!

Олег протянул во тьму руку. Чужая ладонь осторожно сжала его пальцы. И он почувствовал в них легкое покалывание, а может быть, это только показалось ему.

– Так вот, – начал Владимир Сергеевич, – твои родители и сестра живут в… (тут он назвал родной город Олега). Сестре твоей четырнадцать лет, она занимается балетом… Что, достаточно?

Олег изумленно молчал.

– Ну, поверил?

– Ничего себе! – произнес парень.

– Тогда поверь и в остальном. Ты, может быть, единственный посторонний человек, который из интереса к моей персоне пошел на жертву.

– На какую жертву? – усмехнулся во тьме Олег. – Если бы я знал, что случится, сроду бы сюда не полез.

– Похвальная откровенность, но тем лучше, думаю, я в тебе не ошибся. Собственно, у меня и вариантов нет. Сижу здесь второй год и просидеть могу еще долго.

– Но если вы прорицатель, то должны знать, когда выйдете отсюда? И вообще, при ваших способностях, как вы сюда попали, почему не приняли заранее мер?

– Если бы было все так просто, – хмыкнул Владимир Сергеевич. – Не все я могу предугадать, особенно в отношении себя, – он кашлянул. – Эти двое, Козопасов и Ситников, тоже не так просты, как желают казаться.

– Кто это – Ситников? – спросил Олег.

– Главврач. Так вот, вариантов у меня – ноль, надежда только на тебя. Если ты не поможешь, гнить мне тут до окончания дней. Я предугадал твое появление. Подсаживали ко мне разных… – он хихикнул. – Один, помню, борцом за веру представлялся. Уж такой набожный, все молился… а у самого душа чернее ночи. Другой – диссидент. Верно! Когда-то таковым был, но сломался. Что ж, сломить человека несложно. Тот похитрее был, в душу особенно не лез, все строй ругал. С другим номер, может быть, и прошел бы, но не со мной. Санитар этот – Комаров, попроще. Разбогатеть хочет.

– Комарова я знаю, – отозвался Олег, – это он меня к вам обещал привести.

– Вот и привел, спасибо ему, – сказал Владимир Сергеевич, – тоже свою игру играет. Я его на клад навел, – он снова засмеялся, – хотя знал, что из этого выйдет. Ну, а ты, – он на некоторое время замолчал, – ты, я чувствую, не подведешь.

Олег был заинтригован. Надежда, появившаяся вместе со словами прорицателя, окрылила его.

– А вы точно знаете… что нас не подслушивают?

– Точно, – отозвался Владимир Сергеевич. – Так вот, чтобы ввести тебя в курс дела, хочу рассказать о себе. Без этого многое окажется неясным. К тому же, коль ты интересуешься подобными вещами, думаю, что тебе будет интересно.

Глава 7

Откуда взялся мой дар – не знаю. Сколько я потом ни расспрашивал мать, ни копался в родословной, вразумительного ответа так и не получил. Передается ли эта штука по наследству или приобретается как-то по-другому, я так и не выяснил. Но думаю – не наследственное это. Первый раз дар проявился у меня лет в десять. Перед войной мы жили в Ленинграде. Отец мой был военным и с началом войны, естественно, оказался на фронте. Воевал он тут же, под городом, и изредка появлялся дома. Еще в середине июля сорок первого года, когда ни о какой блокаде не слыхивали, настоял он, чтобы мы с матерью уехали на ее родину, в небольшой уральской городок. Мать, помню, страшно не хотела уезжать из Ленинграда. Переживала, что будет с квартирой, но отец проявил твердость и настоял на нашем отъезде. Большинство наших соседей отнеслись к намерению покинуть город с недоумением. «Не сегодня-завтра немцы будут разбиты, – утверждали они, – вспомните финскую кампанию… И чего ради тащиться в какую-то дыру». Все эти разговоры вносили в душу матери еще большее смятение. Она целыми днями тяжело вздыхала, а то и плакала, но уезжать не собиралась. Пока однажды не появился отец и не устроил страшный скандал. Он сам сходил на вокзал, купил билеты и сказал, чтоб ноги нашей в Ленинграде не было. Скрепя сердце мать собрала чемоданы, и мы отправились к деду.