Аватарка Дикобраза - Максим Волосатый

Он бы еще долго разорялся, но его прервали. Тихий мелодичный звонок, раздавшийся из пластины новенького, только что очищенного от рекламных наклеек суперфона, лежащего на столе, заставил Донката отвлечься. Не дожидаясь, пока Декстер раскачается, он схватил пластину и шлепнул ее себе на ухо.

– Да, – рявкнул он. – Слушаю.

– Степа? – раздался в динамике голос Элечки. – Это ты?

– Нет, – зло качнул головой Донкат. – Это мое привидение.

– У вас что-то произошло? – голос Элечки стал встревоженным. – Ты где?

– У Шойса, – сообщил Донкат. – Он тут с потусторонним миром общается.

– Опять? – в голосе Элечки появились грозные нотки. – По-моему, его увлечения играми заходят слишком далеко.

– Я тоже так думаю, – согласился с ней Степа.

И тут очнувшийся Декстер отобрал у него суперфон.

– Дай сюда, – сакс, уже с совершенно нормальным взглядом прицепил пластину себе на ухо. – Да любимая….

Степа ухмыльнулся про себя. Все-таки любовь – великая сила. С того света достанет.

– … нет, – успокаивал Элечку Декстер. – Ничего страшного и ужасного. Сейчас ничего не происходит. Но поверь, это было … неожиданно и странно. Я все тебе расскажу. Да, у меня все в порядке.

Он покосился на Степу.

– И у него – тоже. Да, мы уже стартуем. Будем вовремя.

Он еще раз покосился на Донката.

– Хорошо. Да. Хорошо, я обещаю. Бот поведет он. Все выходим. Целую.

Он отключил звонок и с вызовом посмотрел на Донката.

– И даже не думай. За штурвал не пущу.

– Не буду, – заверил его Степа. – Поехали только, ладно?

– … так вот, я открываю сообщение, а там письмо от него. Я так и завис.

Все это Степа выслушал еще в «Тарантуле» по дороге на поверхность. Но и второй раз послушать тоже не помешает. Тем более что Декстер проговорил с Донкатом все тонкие моменты, поспорил о нестыковках и, теперь его рассказ выглядел значительно более связным и логичным. Но все равно бредовым.

Бредовость ему еще придавал тот факт, что велся этот разговор посреди вечернего великолепия Изюбра, которое лежало у их ног. Про очарование закатов и уютность ужина на крыше Декстер не соврал ни слова. С другой стороны, на то он и арт-директор их клуба. Очень успешный арт-директор, к слову сказать.

Закат действительно был волшебным. Тишина. Вечерняя прохлада. Мягкость летнего вечера. Напоенный травами и цветами воздух. Золотистое светило Изюбра прячется в мягкую дымку, обещающую завтра очередной солнечный день. Красноватые лучи успокаивают утомленный за день мир, как будто напевая тихую умиротворяющую мелодию. Настоград, столица Изюбра, по традиции носящий имя первого федерального губернатора Настова, располагался в одном из райских мест, которыми изобиловала планета. Триста пятьдесят солнечных дней из трехсот восьмидесяти местного года, теплый климат, вечная весна. В этом городе хотелось жить. Здесь каждый вечер был особенным.

Башня Дождя, расположенная на окраине города, называлась так не потому, что имела хоть какое-то отношение к дождю, а в честь заключительной части парада ботов, который венчал каждый День Планеты. В финале феерического представления ровные ряды принимающих участие в параде ботов начинали рушиться в атмосферу, подобно звездному дождю, откуда и пошло название маневра. И с этого здания, самого высокого в округе наблюдать за этим, вызывающим восторг зрелищем было удобнее всего. Так что Башня Дождя на самом деле означало Башня «Звездного Дождя».

Сам ресторан, вечерний сектор которого снял Декстер, занимал почти весь периметр крыши. Разделенный на четыре части по счету времени суток, он в каждое время предлагал посетителям особенную атмосферу для отдыха. Неспешный, освещаемый утренними лучами восходящего солнца, готовящийся к доброму дню завтрак. Яркий ланч, дарящий солнечную энергию под просторными навесами. Залитый послеполуденным солнцем обед, как ничто располагающий к ведению деловых бесед. И неспешный романтический ужин, укутывающий отдыхающих посетителей мягким одеялом закатов. Впрочем, тут их было принято называть дорогими гостями. Ресторан «Вершина мира» по праву считался одним из лучших (если не лучшим) заведений подобного рода на поверхности Изюбра. У орбитальных клубов была своя классификация и специфика, поэтому конкуренции не просматривалось и Шойс иногда даже заимствовал отсюда особенно понравившиеся идеи, тем более, что с руководством «Вершины» его и Степу связывали довольно приятельские отношения. Сам Донкат «Вершину» прекрасно знал, поэтому его ерничество по поводу «ужина в подвале» было не более чем шуткой.

– Так он не умер? – чуть нахмурила брови Элечка.

– Выходит, что нет, – пожал плечами Декстер. – Только он странный какой-то. Как будто немного не в себе. И сказал, что все-таки умер. Но мы толком не смогли пообщаться, он обещал все рассказать позже.

– Шойс, а это не шутка, часом, чья либо? – подозрительно поинтересовался Степа, которого даже «белые места», дарующие ему же самому паранормальные способности, до сих пор не убедили в существовании чудес. Торговое прошлое давало о себе знать. Он свято придерживался принципа: если ты не понимаешь то, что видишь, значит, тебя где-то хотят наколоть. – Получил кто-то доступ к странице и давай прикалываться.

– Если это прикол, – помрачнел Декстер, – то этот «кто-то» очень сильно рискует. Такими вещами не шутят. А если шутят, то эти шутки очень быстро становятся последними.

Степа внимательно посмотрел в глаза сакса, вспомнил его стеклянный взгляд, там, перед выведенной на экран фотографией друзей, вспомнил парадный мундир, увешанный боевыми орденами, одетый как последний салют ушедшим соратникам, и поежился. Да уж, неведомый шутник, если он на самом деле существовал, на самом деле рисковал очень сильно. С Шойса станется оскорбиться до глубины души, вычислить «приколиста», собрать орду таких же безбашенных «ветеранов», и в полном боевом высадится с «Тарантула» прямо на крышу его дома. И плевать на законы. Потом, катаясь в инвалидном кресле, будешь рассказывать милиции, что никого не хотел обидеть и получал незаконный доступ к чужим конфиденциальным данным исключительно для пропаганды пацифизма. А они тебе не поверят. В нынешнем мире, где твои данные в электронных системах зачастую значат больше, чем ты сам, отношение к подобным «шутникам» в обществе крайне негативное.

– А насчет того, он это, или не он, – продолжил Декстер. – Я пока не знаю. Мы только парой писем обменялись. Он сказал, что в сети давно не был. Почему – расскажет после. Но обратился он ко мне так, как это делал всегда. Как тогда…. Говорил, как Фил, вспоминал, как Фил. Очень похоже….