Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания - Марианна Цой

Да и в чисто музыкальном плане у него ни с кем никакой связи не было — ни с нами, ни в мировом рок-н-ролле. Вероятно, найдутся люди, которые будут утверждать, что какая-то связь там есть, но я, честно говоря, никогда ее не видел. То, что мы слушаем — это одно, а то, что мы делаем — это совсем другое. То, что делал Витька, было уникально. Он быстро научился выражать то, что требовал от него дух, а потом уже речь шла о конкретных частностях: сыграет это драм-машина или барабанщик, и как должно звучать то или иное.

Когда вышла «Группа крови», я уже этих песен в акустическом варианте не слышал. Очень многое до этого альбома я успел услышать в первоначальном виде, просто под гитару. Но в период «Группы крови» мы были уже на слишком разных направлениях: он был в одном месте пространства, занимаясь чем-то своим, а я был в совсем другом. Я просто радовался за него, за его зрелую матерую работу. А уже обмениваться-то было нечем, потому что он себя нашел, я тоже приблизительно знал, что я делаю, тут даже и мнения никакие не были нужны.

Но я что-то не помню такого, чтобы у нас с ним не было контакта. Естественно, у него была своя защита от мира, именно такая, свойственная Купчину, — этакий фронт наружу. Но это понятно, это в порядке вещей. Он если и давал интервью, когда вынуждала его к этому судьба, то старался не расколоться. Потому что тут не о чем говорить словами. Все, что он делал, — он делал в музыке, а слова — это пустая трата времени. А за этим фронтом была человеческая душа. И у нас никаких проблем в общении не было никогда. Другое дело, что, чем больше он набирал силу на своем тигровом пути, тем меньше нужно было говорить. Да и нечего тут было особенно говорить: он знает, что делаю я, я знаю, что делает он. Мы были, как пилоты в соседних истребителях — помахали рукой «все отлично!» — у тебя своя миссия, у меня — своя. Мы друг друга понимаем, мы в полном контакте.

Вообще, как мне кажется, КИНО у нас в России, пожалуй, единственная группа из тех, что я видел, которая была действительно группой в настоящем понимании этого слова. То есть люди, вместе делающие одно и то же дело и держащиеся эстетики того, что они делают, и на сцене, и в жизни. Состав был совершенно блестящий: и Каспарян, и Густав все в точку. С Тихомировым сложнее. Я его мало знаю, он очень милый человек, но, по-моему, полностью к этому миропониманию не принадлежал. Но эти трое и все остальные сопутствующие элементы — это было абсолютно точно. Другое дело, что эта эстетика в России очень густо существовала, была необходима как раз в то время, когда ее воплощало КИНО — года с восемьдесят пятого до девяностого. В теперешних условиях в России не то чтобы этой эстетике нет места, сейчас вообще с эстетикой очень туго. Поэтому все произошедшее с Витькой мне кажется вполне исторически объяснимым и логичным. Его путь мне представляется как абсолютно ясная законченная вещь. Последние три альбома он все время говорил одно и то же. Разными словами выражался один и тот же эмоциональный знак. И не потому, что ему нечего было сказать, а потому, что это было то, что нужно сказать. И в последнем альбоме это сказано с максимальной простотой. «Солнце мое, взгляни на меня моя рука превратилась в кулак». Проще уже некуда. Все.

А по поводу того, что через нас говорит… Существует бесконечное количество районов, областей, плоскостей бытия, населенных духами или, не знаю, гениями разнообразных названий и иерархий. Но есть непосредственно какой-то слой, духи которого являются воплощенной идеей, ощущением. Судя по всему, это то, что называется «астральная плоскость». Эти духи являют собою подход к бытию как эмоциональному знаку бытия. Но чтобы проявиться, им нужен кто-то: как мужчине нужна женщина, чтобы родился ребенок, так и духу нужен человек, чтобы что-то появилось. Они равные партнеры в этом деле. И, насколько я это понимаю, перед тем как человеку быть зачатым и родиться, дух себе готовит почву для воплощения, то есть выбирает тело, место, время… Я думаю, что духовная работа, которую предстоит проделать этому человеку, тоже учитывается. И когда люди пытаются это священнодействие проституциировать и писать песни по заказу партии правительства, кабака или чего-то еще, то получается всегда…

Слово «порнография» здесь слишком мягкое.

Тот, который с Витькой работал — он меня всегда потрясал. Это было что-то типа лермонтовского Демона или Манфреда, только гораздо интереснее и приятнее. Огромного масштаба существо, полное неприятия бессмысленности жизни. Собственно, об этом и все его песни были. О том, что я вот этой лажи не принимаю, это не то, чем мы все должны заниматься.

Мне даже, честно говоря, неудобно Цоя называть Витькой, есть в этом какая-то ложная задушевность, которой никогда не было. Потому что то, что я знаю, не назвать ни Витькой, ни Виктором, ни Цоем — это реальность, никакого обозначения в языке не имеющая. У него другое имя, и не человеческими губами его говорить. Вот как обычно описывают ангелов? Ангел — это фигура бытия, выполняющая определенную функцию в бытии, совершенная изначально, то есть неразвивающаяся. И то, о чем я говорю, это не ангел, но это фигура такого же типа. Она совершенна от природы Вселенной. Сущность, которая так или иначе находит разные методы воплощения. Вот то, что делала группа КИНО, то, что делал Виктор Цой. Просто мы не о том говорим, имя — оно уводит в сторону. Не было никакой задушевности ложной. Никогда.

Андрей Тропилло

«Трагедия не может быть попсовой…»

— … Был такой человек — Рыбин, которого я знал немножко раньше Цоя и думал, что это у него была такая группа КИНО. Хотя она сначала по-другому называлась ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ, кажется. А Цой, я помню, ко мне приходил, и был разговор о том, чтобы его записать, но руки у меня никак не доходили. И вот после того, как я записал с АКВАРИУМОМ альбом «Табу», как-то Боря говорит: «Знаешь, я, пожалуй, буду продюсировать группу КИНО…» Хотя нет. Продюсирование его началось с «Начальника Камчатки». А первый раз они просто с Борей пришли.

Боря, надо сказать, принимал участие в записи первого альбома «45». По крайней мере, он включал магнитофон, когда я выходил, и поэтому одна из песен — «Восьмиклассница» — оказалась записанной на девятой скорости. Потому что он включил случайно не ту скорость магнитофона. Я сделал баланс, а когда мы писали, то надо было включать, выключать. Боря любит — то они курят, то они пьют, то они разговаривают… Мне иногда это надоедало и я выходил куда-нибудь. На этот случай надо было включить магнитофон. Поэтому некоторое количество материала оказалось записанным с браком и его нельзя сейчас выпускать на «Мелодии».