Когда падают листья... - Наталия Андреева

Дарен бесшумной тенью скользил по направлению к воротам. Где-то вдали ухукали совы, раздавалось одиночное фырканье потревоженных чем-то сторожевых псов, тихо шуршал ветками ослабевший ветер.

На воротах отчаянно боролись со сном два молоденьких паренька, мимо которых, Дар, уловив момент, и проскользнул. Осталось через лес обойти заставу, чтобы оказаться на условленном месте.

Мятый клочок бумаги с коринскими рунами будто леденил тело.

"Ты боишься… боишьссссс… боишься?.." — прозвучал вдруг отчетливо шипящий голос: будто тень проплыла над головой.

Дарен остановился и повернулся назад, через плечо. Но среди смуглых очертаний деревьев не было ничего человеческого.

— Карстер?

Ответом ему был лишь тихий шорох уцелевших на ветках коричневых листьев да взмах крыльев совы чуть справа. Два глаза-бусины уставились на человека с нескрываемым изумлением.

"Боишшшься? — вновь раздался голос, — тебя ведет… судьба…"

— Кто ты? — войник снова огляделся, но ночной житель молчал, и лишь сова на ветке продолжала вглядываться своими глазищами в человека, не мигая и не двигаясь.

— Чего уставилась? — буркнул Дар.

— Ух-ху!.. — глухо прокричала сова и взмахнула крыльями с широкими белыми перьями.

Но на фоне луны белая сова показалась черной. Черная сова? Символ судьбы… Совпадение? Примета?

"Совпадений не бывает… ает…эт… — прогремело эхом в его голове, болью пронзив виски, — надо спешшшить… Спешшши жше, сын Отреченной!"

— Прекрати! — прошипел Дар, зажимая голову ладонями и тяжело дыша, — хватит!

"Поспешшши…" — прошипел голос, удаляясь.

Дар не сдержал стона и…

Боль пропала так же быстро, как и пришла, но в глазах все равно плясали черные точки, а во всем теле появилась противная, навязчивая и какая-то вязкая слабость, сковывающая как мысли, так и движения. Дарен еще раз яростно огляделся, но заметил рядом лишь две елки, мрачно чернеющие на фоне лесной тропы.

Войник в сердцах сплюнул, треснул кулаком по одной из елей и пошел дальше, преодолевая слабость.

Когда он выбрался на освещенную луной поляну, то сначала подумал, что Карстер просто поиздевался над ним и не пришел. Но — нет: из-за деревьев плавно выскользнули две тени и остановились в десяти локтях от самого Дарена.

— Что-то ты долго, — заметил коротко стриженный мужчина, делая еще шаг и выволакивая на поляну запуганную Марту, прижимая кинжал к ее горлу, — никак заблудился?

— Никак с духами разговаривал, — съязвил Дар, кладя руку на эфес меча.

Мужчина приподнял брови и с напускной веселостью поинтересовался:

— И что же сказали духи?

— Предрекли твою скорую смерть.

Карстер хрипло и наигранно расхохотался, но через несколько пылинок резко оборвал смех и посмотрел на мрачного врага.

— Вот это вряд ли.

— Посмотрим еще.

— Ты аккуратней, септ-велитель, аккуратней. Я ведь нервный больно, девчонку-то могу и поцарапать.

Марта протестующее замычала: во рту у рыжей был кляп. Дар бросил на нее безразличный взгляд и пожал плечами.

— Как хочешь. Мне только на руку: убьешь ее — и тебе будет нечем меня шантажировать.

— Кого обманываешь, а, Дарен? — осклабился Карстер и резко сменил тему: — камень принес?

Войник осторожно кивнул, не спуская взгляда со своего врага.

— Вот и хорошо, вот и замечательно…

Карстер мурлыкнул себе под нос и уже серьезно продолжил:

— Сейчас положишь его на середину. И без глупостей.

— Вот еще! — искренне возмутился Дар, — я еще не получил ответа на свои вопросы.

Карстер недобро сощурился и что-то сказал на незнакомом языке второй тени, но та лишь глубже надвинула на капюшон на глаза, помотала головой, что-то прошипела и указала на Дарена.

— Хорошо, — вдруг легко согласился Карстер, — я отвечу на твои вопросы. А потом ты — на мои.

Дар почувствовал какую-то фальшь в его словах, но не мог понять, где именно и потому сказал:

— Согласен.

Карстер чуть не замурлыкал в предвкушении и вкрадчиво сказал:

— Только сначала сними вон ту штучку.

Войник повертел в руках гладкий черный камень.

— Зачем?

Враг надавил на шею девчонки лезвием. Марта коротко вскрикнула, по мертвенно-бледной в свете луны коже потекла тонкая струйка крови.

— Снимай, снимай, септ-велитель.

Дарен склонил голову набок. В камне не было никакого чародейства — иначе, он бы почувствовал: оно отзывалось неприятным морозным покалыванием по коже.

— Хорошо, — и медленно снял камень, данный странной девчонкой из весницы.

— Брось на землю и можешь задавать свои вопросы, — расслабился Карстер и сложил руки на груди.

Дар медленно разжал пальцы.

И в тот же миг почувствовал неприятный чужеродный холодок, пробежавший вдоль позвоночника.

Понял, что ошибся.

Жестоко ошибся.

От оберега потому и не исходило ничего волшебного: он сам убивал все чародейство.

Войник еще предпринял попытку наклониться за ним, но, как и следовало того ожидать, не успел, повалившись на землю.

Последним, что он увидел, был насмешливый взгляд Карстера и будто бы чужая мысль, проскользнувшая в голове:

"Идиот!"

А за несколько оборотов езды от заставы, в тесной каморке проснулась девочка лет шестнадцати с удивительными голубыми глазами и золотыми косами. Проснулась и в слепой ярости ударила по подушке кулаком, не обращая внимания на злые слезы, льющиеся по щекам.

Он не сдержал обещания.

— Как же теперь помочь?..

Заплечных дел мастера у Карстера в распоряжении на этот раз были отменные, и он этим был крайне доволен. Молчаливые, апатичные, с тусклыми, ничего не выражающими глазами и с огромным арсеналом пыточных устройств — они внушали тупой страх.

Наверное, никогда еще изба лесника, ставшего теперь заложником собственного дома, не слышала таких воплей боли. В лесу перестали выть волки, лес затих и замер: и лишь до судорог страшные клокочущие крики нарушали эту неживую тягучую тишину, разлившуюся по всем канавам и оврагам вязким желе.

Дарен орал так, как, наверное, не орал никогда в жизни. Вопросов ему задавали, как ему казалось, слишком много. Но ни на один из них он не знал ответа. Незнакомые имена путались в голове, сплетаясь там, внутри головы во что-то многослойное; малопонятные слова то и дело раскалывали сознание пополам, а места и предметы, о которых постоянно спрашивал Карстер, были чужими и далекими. Единственное, что Дарен уловил: все вопросы так или иначе были связаны с каким-то пророчеством и этой странной "цайкой", из-за которой он сейчас здесь.