Записки диверсанта (Книга 1) - Илья Старинов

И мы выезжаем в передовые части, чтобы помогать бойцам не только советами, но и делом.

Первый минный трал. Ранение

В один из первых дней войны я увидел на фронте командарма 1 ранга Г. И. Кулика.

Его машина нагнала застрявшую часть. Командарм вышел из автомобиля с недовольным видом:

-- Почему остановились?

Из оказавшихся поблизости командиров я -- старший. Докладываю, что впереди одна машина подорвалась на мине, а другая наскочила на мину при попытке объезда. -

-- Что ж, так и будем стоять?

Миноискателей в войсках тогда не было. Не оказалось поблизости и подрывника.

Пришлось мне вместе с адъюнктом Военно-транспортной академии Н. Ф. Авраменко самому заняться разминированием.

Наскоро сделав трал-кошку, уничтожили противопехотные мины натяжного и нажимного действия. Потом нашли, благополучно извлекли и по просьбе Кулика тут же обезвредили уже знакомую нам противотанковую мину.

-- Ишь какая сволочь! -- бросил командарм, разглядывая ее.

Вскоре после этого я отправился на Кировским завод. Там должны были начать изготовление предложенного мной подвесного минного трала. При участии известного конструктора мощных танков Героя Социалистического Труда Жозефа Яковлевича Котина пробный экземпляр трала удалось изготовить в течение суток. Но, к сожалению, первые испытания не дали ожидаемых результатов. Завод занялся совершенствованием трала, а я опять возвратился на фронт.

Это были очень, трудные дни.

Лишь 30 декабря наши войска перешагнули рубеж прикрытия так называемой линии Маннергейма. Прорыв главной полосы финских укреплений начался 11 февраля и был завершен через двенадцать дней. Затем нужно было преодолеть еще вторую полосу. Но мне уже не довелось участвовать в этом. Вражеский снайпер, подстерегший группу минеров, всадил две пули в мою правую руку.

Подоспевшие санитары быстро наложили жгут, пустили в ход бинты. Однако рукав продолжал наполняться кровью.

Выбраться из района, где меня ранило, оказалось почти невозможно. Боевые друзья, обеспокоенные тем, что я теряю много крови, сообщили о моем состоянии начальнику штаба Ленинградского военного округа генералу Чибисову.

Из Ленинграда выслали транспортный самолет. К несчастью, он скапотировал при посадке на лесном озере. Летчик был рамен.

Тогда из округа прислали самолет уже за двумя пострадавшими. Он вовремя домчал нас до Ленинграда. Когда начали операцию, я уже терял сознание...

В госпитале пролежал два месяца.

В середине марта 1940 года в наш госпиталь привезли большое количество раненых в боях за Выборг. В 12 часов по местному времени финны должны были оставить его нам. Однако рано утром после артиллерийской и авиационной поддержки наши войска были брошены на штурм разрушенного и горящего города и понесли огромные потери. И это было сделано по приказу Сталина. И в госпитале я впервые услышал, что ему не жалко русской крови.

В мае я был выписан из госпиталя со справкой об инвалидности. Этот документ меня оглушил. Я не знал, что буду делать на гражданской службе.

Рука моя еще висела. Были перебиты нервы. Правой рукой я действовать не мог. Но о переходе на гражданскую службу не могло быть и речи.

Начальству я показал справку, но попросил оставить меня на военной службе. Меня оставили. Оказалось не зря...

В результате кровопролитной непопулярной войны, которая показала как ослабла Красная Армия после репрессий 1937 -- 1938 годов, граница была отодвинута на запад более чем на 10 километров от Ленинграда, но Финляндия из англо-французского блока перешла в гитлеровский лагерь, а это привело позжб к гибели сотен тысяч ленинградцев во время блокады, которой не-было бы если бы мы не воевали с Финляндией.

Больше того, война с Финляндией могла привести нас к войне против антигитлеровского блока, если бы она затянулась еще на несколько дней. Англичане уже готовились нанести удар по бакинским нефтепромыслам и уже готовился корпус для помощи финнам.

Глава 4. В Главном военно-инженерном управлении.

Начальник Отдела заграждений и минирования

Госпитальные хирурги сделали, казалось бы, немыслимое, сохранив мне руку. Но для того чтобы восстановилась деятельность нервов в кисти, требовалось длительное лечение у специалистов.

Проводить такое лечение на полигоне было невозможно. И друзья опять проявили трогательную заботу:

я еще находился в отпуске, когда узнал о новом назначении. Меня утвердили начальником отдела заграждения и минирования Управления военно-инженернойподготовкиГлавноговоенно-инженерного управления РККА.

Новая должность волновала и радовала.

Опыт войны с белофиннами убедительно доказал, что даже самые примитивные, но умело поставленные мины способны наносить наступающим войскам ощутимый урон, затруднять использование путей сообщения и уцелевших зданий. Хотелось верить, что этот опыт положит конец недооценке минных заграждений, откроет большие перспективы в нашей работе.

С такими мыслями я и явился для представления к начальнику Главного военно-инженерного управления Красной Армии Герою Советского Союза генерал-майору Аркадию Федоровичу Хренову, с которым не раз встречался на Карельском перешейке. Невысокая его фигура часто появлялась тогда в самых гиблых местах.

Генерал встретил меня приветливой улыбкой:

-- Гора с горой, как говорится... Садитесь, Илья Григорьевич. Потолкуем.

В июне 1940 года Инженерное управление Красной Армии начало переформировываться в Главное военно-инженерное управление (ГВИУ). За незначительной, казалось бы, переменой в наименовании скрывался важный смысл. На плечи А. Ф. Хренова легла тяжелая забота о преодолении отставания наших инженерных войск в техническом оснащении и специальной подготовке.

А. Ф. Хренов хорошо знал цену минновзрывным заграждениям и, разрабатывая штаты ГВИУ, предусмотрел создание двух самостоятельных отделов:

отдела заграждений и отдела электротехники. Однако нашлись люди, которые усмотрели в этом излишество. Вместо двух отделов, способных в короткий срок выполнить большой объем неотложных работ, был образован лишь один относительно небольшой отдел заграждений и минирования в составе Управления подготовки. Его-то я и должен был возглавить.

Аркадий Федорович сразу поставил передо мной несколько конкретных задач. Они все вытекали из одной главной -- быстрее ликвидировать наше отстав-вание в технике минирования и разминирования.

Работать с Аркадием Федоровичем было легко и приятно. Мы приступили к обновлению существовавших и созданию новых наставлений и инструкций, в том числе Положения по устройству оперативных заграждений. Утверждение этого документа Наркомом обороны позволяло сполна обеспечить войска минноподрывным имуществом и создать необходимые запасы его на складах.

Работа велась весьма интенсивно, но время -- увы! -- бежало еще быстрее. Международная обстановка все усложнялась.

Наша страна уже вплотную соприкасалась на западе с сильной военной машиной фашистской Германии, подмявшей Австрию, Польшу, Чехословакию, Норвегию, Бельгию, Голландию, Данию, а потом И Францию. Союзница Германии -Италия -- хозяйничала в Абиссинии. Угроза вторжения нависла над Англией.

В предчувствии беды

Можно было ожидать, что все эти осложнения не застанут нас врасплох. Но, познакомившись с подготовкой к устройству заграждении в приграничной по*лосе, я был просто ошеломлен. Даже то, что удалось сделать в этом отношении в 1926 -- 1933 годах, оказалось фактически ликвидированным.

Не существовало больше складов с готовыми зарядами около важных охраняемых мостов и других объектов. Не было не только бригад, предназначенных для устройства и преодоления заграждений, но даже специальных батальонов. В железнодорожных и инженерных войсках остались лишь небольшие подрывные команды да роты спецтехники.

А ведь вопрос о создании специальных частей для устройства и преодоления минновзрывных заграждений, для нарушения работы вражеского тыла с помощью инженерных мин впервые ставился группой командиров 4-го железнодорожного полка еще в 1928 году! На Украине, например, к 1932 году имелось четыре специальных батальона, дислоцировавшихся на железнодорожных узлах в приграничной полосе. Были такие батальоны и в других округах.

В конце 1937 -- начале 1938 года Инженерное управление разработало штаты специальных минно-подрывных батальонов. Но в подготовке материалов участвовали работники Генерального штаба, которые, к несчастью, были вскоре после этого репрессированы, Проект похоронили.

Ульяновское училище особой техники -- единственное учебное заведение, готовившее высококвалифицированных командиров для подразделений, оснащенных радиоуправляемыми минами, -- было реорганизовано в училище связи.

С 1934 по 1940 год у вероятного противника резко возросло количество и улучшилось качество танков, а у нас инженерные противотанковые средства остались на уровне начала тридцатых годов.