За ядовитыми змеями. Дьявольское отродье - Юрий Борисович Ильинский

из нее такой великолепный галстук, что при виде его все московские пижоны стонали от зависти. Подумать только! Галстук из шкуры смертельно ядовитой змеи. Экзотика!

Однако галстучное производство нас не прельщало, и мы совершили далекий марш на восток. Шли, не расставаясь с компасом и картой. Сгоряча в спешке мы поручили Ваське следить за маршрутом, но вскоре убедились, что он слишком вольно обращается со столь необходимым в походе предметом, как компас, и отказались от его услуг. Впрочем, спохватились мы слишком поздно, но зато у нас оказалось часов двенадцать «свободного» времени, в течение которых мы уносили ноги из безводной пустыни, куда Васька нас завел по свойственному ему легкомыслию.

Однажды мы встретили чабанов. Узнав, что мы ищем, пастухи брезгливо сплюнули, поглядели на нас с безмерным удивлением, но все же необходимую информацию мы от них получили. Змей в округе было немало, в том числе и желаемых нами гюрз. Чабаны со страхом рассказывали, что эти коварные и злобные существа по ночам иногда подползают к спящим людям и кусают их, так что спать в степи на земле — дело рискованное. Иногда гюрзы хватают спящего за палец.

— Полагают, что это мышь, — предположил Марк. — Гюрза — хищник, охотится за теплокровными животными главным образом ночью или поздним вечером. Гюрзы способны преследовать добычу, хотя порой ее не видят, тем более в темноте. Однако они совершенно точно ориентируются и определяют направление безошибочно, не так, как один наш хороший знакомый.

Васька смущенно крякнул, почесал крепкий затылок, а Павлик спросил:

— Каким же образом змеи отыскивают дичь? Ведь зрение у них как будто слабое…

— У гюрзы есть свой секрет. На голове у нее имеются две небольшие ямки. Некоторые змееловы считают, что эти ямки воспринимают тепловые излучения. При помощи этого своеобразного радара гюрза принимает тепловые сигналы, исходящие от теплокровных животных, ползет им навстречу и в конце концов настигает. Это очень интересное приспособление, как думают некоторые охотники, позволяет гюрзе легко отыскивать пищу. Гюрза ловко лазает по деревьям, нередко забирается в птичьи гнезда, лакомится яйцами, птенцами, а иногда пожирает и взрослых птиц: подкрадывается она неслышно, а ночью пернатые спят. «Тепловые ямки» порой приводят гюрзу в норы сусликов, которыми она тоже не брезгует.

В этот вечер мы легли спать прямо на земле, под открытым небом: палатку тащить с собой не хотелось, и было так душно, что все змеи Средней Азии не заставили бы нас забраться в спальные мешки. Перед сном мы долго разговаривали. Дневное сообщение зоолога о нравах и обычаях гюрз если не взволновало, то, во всяком случае, вызвало всеобщую бессонницу. Даже сам Марк не мог заснуть и долго курил, разглядывая звездное небо. Наконец Васька не выдержал, развязал рюкзак, достал оттуда длинную толстую веревку и окружил ею наш лагерь.

— Теперь можно спать спокойно. Ни одна змея, коснувшись веревки, не переползет через нее. Верное средство!

— Батюшки, как просто! — восхитился непосредственный Павлик.

— Все гениальное просто, — скромно ответил Васька. — Научный факт.

Мы с Марком молчали. В этих краях действительно кое-где применяли в качестве «змеиной ограды» веревки. Возможно, ящерицы и пугливые желтопузики, наткнувшись на неизвестный предмет, отступали, но для кобр, и особенно гюрз, которые ничего не боятся, веревочный круг был, так сказать, понятием абстрактным.

Утром мы снова отправились ловить змей. Первым наткнулся на пресмыкающееся Васька.

— Эй, ребята, гюрза лежит!

— Где? — обрадовался Марк и, не дожидаясь ответа, крикнул: — Хватай ее скорее, чего смотришь?

Васька, однако, явно не торопился, полез в карман за папиросами, долго чиркал спичками. Мы взбежали на холм и увидели гюрзу. Змея лежала неподвижно, при нашем приближении она не шелохнулась.

— Дохлая, — сказал я, — на сей раз, парень, не удастся тебе нас разыграть.

Васька поклялся, что не шутит. Мне наскучили его многословные заверения, я подошел к змее поближе, а Васька, обиженный несправедливым подозрением, швырнул в нее комком глины. Сделал он это просто так, как говорят юристы, «без заранее обдуманного намерения». Тем не менее этот комок глины спас мне жизнь. Гюрза мгновенно развернулась и метнулась к моим ногам с открытой пастью; упала она на землю в каком-нибудь десятке сантиметров от моих сандалий и торопливо скручивалась в клубок, готовясь повторить прыжок. Но я уже опомнился и не стал дожидаться, покуда в ногу вопьются ядовитые зубы пресмыкающегося. Я проворно отскочил в сторону. Некоторое время змея пыталась преследовать меня, потом, злобно шипя, поползла по пологому склону холма.

— Вот тебе и дохлая! — сказал Васька. — Хитрая, каналья, притворилась.

Змея, не торопясь, уползала, выискивая укрытие. Мы с Марком переглянулись: хороши охотники! Добыча удирает, а они стоят как приклеенные. Марк нерешительно проговорил:

— Пусть уползает. Она, видно, уже успела познакомиться с человеком. Научена горьким опытом. Бог с ней. С такой хлопот не оберешься.

Но я был против такой пассивности. Если мы эту тварь не изловим, гюрза может погубить не одного человека. И кроме того, мы же пришли сюда специально за гюрзами, зачем же ее упускать? Махнув зоологу рукой, я побежал за змеей. Гюрза сразу же обнаружила погоню. Конечно, она меня не видела, зато великолепно слышала, точнее, ощущала мое приближение. Змеи не имеют наружного уха, но чувствуют малейшие сотрясения почвы, воспринимают тончайшие звуковые колебания, которые не в состоянии уловить человеческий звуковой аппарат.

Мы все же изловили беглянку, но мне это дорого стоило. Гюрза, испугавшись преследования, поползла быстрее, заскользила по земле, ища укрытия. Ей повезло. Подбежав, я увидел, что на поверхности остался только хвост, головой же гюрза нырнула в сусличью нору и, продвигаясь по ней, втягивала туда длинное тело.

Не долго думая, я ухватил ее за кончик хвоста и дернул к себе. Гюрза очень сильная змея; почувствовав себя плененной, она яростно задергалась, и мне пришлось понемногу выпускать хвост, в противном случае змея могла повредить себе позвоночник. Норка суслика была довольно узкой, и я был далек от мысли, что змея может развернуться, подтянув голову к хвосту, и укусить меня в руку. С коброй, гибкой, как лоза, подобные эксперименты проделывать я бы не рискнул, но гюрза — толстая и неуклюжая змея, поэтому подобного подвоха с ее стороны я не опасался.

И продолжал дергать змею за хвост. Гюрзы — существа «вспыльчивые», мгновенно приходят в бешенство, причем зачастую без видимых на то причин, поэтому столь невежливое обращение довело гюрзу, как говорится, до белого каления. Марк, наблюдавший мои манипуляции издали, подошел с недовольным видом почти вплотную, и в этот момент в каком-нибудь метре от нас из-под земли выскочила