За ядовитыми змеями. Дьявольское отродье - Юрий Борисович Ильинский

косых гребней то и дело доносился его победный клич. Мне такая беспечность не нравилась: со змеями, пусть даже неядовитыми, нельзя быть запанибрата. Я пытался вразумить бесшабашного юнца, но куда там! Юность не любит прислушиваться к замечаниям. Покуда я раздумывал, как бы утихомирить не в меру разошедшегося Павлика, на помощь пришел случай.

В полдень, когда солнце поднялось в зенит, тени, отбрасываемые зализанными ветром гребнями барханов, стали совсем короткими и узкими. Здесь спасались от горячих лучей ящерицы и насекомые. Охота была удачной, можно было возвращаться, но Павлику во что бы то ни стало захотелось осмотреть соседний бархан. Едва он залез на гребень, осыпая ручьи песка, как послышался крик:

— Ой, какая большая!

Я взбежал на бархан и увидел крупного полоза.

— Будь осторожен, Паша. Полоз кусается…

— Вот как?! А он ядовит?

— Нет.

— Ах нет!

Павлик ринулся на полоза сверху, намереваясь ухватить змею за хвост, однако полоз попался не из пугливых и сам бросился на охотника. Закипела схватка. Противники сошлись, и Павлик получил урок, который запомнил надолго.

Полоз ловко проскользнул у юноши между ног, Павлик подпрыгнул, потерял равновесие и упал на бок, а полоз пробил зубами его рубашку и больно укусил Павлика в спину. Не ожидавший нападения, горе-змеелов кубарем скатился с высокого бархана и валялся на песке, беспорядочно махая руками. Павлик попал в трудное положение, но я не спешил прийти ему на помощь: пусть подерется с полозом — будет знать, как легкомысленно относиться к змеям. Между тем сражение продолжалось. Павлику удалось стряхнуть с себя змею. Полоз шлепнулся на песок и тотчас с яростью погрузил свои тонкие, как иглы, зубы в ногу противника. Героически выдержав боль, Павлик молча схватил полоза за хвост, но положения этим маневром не улучшил. Тогда, вспомнив наши советы, перехватил змею за затылок, оторвал от своей штанины и поднял в воздух. Мне показалось, что он сейчас задушит храброго полоза, но полоз не собирался отступать. Змея обвилась вокруг шеи Павлика, захватила его правую руку. «Злой уж» — так называет полоза местное население — сжал кольца, и Павлику пришлось туго в полном смысле этого слова.

Я сбежал с бархана, перехватил змею и стиснул ее так, что полоз тотчас же ослабил свою удавку, распустив кольца. Сдернув змею с Павлика, я с трудом запихнул ее в мешок. Полузадушенный полоз отчаянно сопротивлялся. Через несколько минут испуганный Павлик окончательно пришел в себя, и на его толстых щеках заиграл кирпичный румянец.

— Чуть не задушил меня этот змей, — нервно засмеялся Павлик, как всегда малость преувеличивая: никакому полозу подобное не под силу.

— «Чуть» не считается. И знаешь что: хватит тебе геройствовать. Ловец из тебя, мягко выражаясь, неважный, лучше понаблюдай змей издали или помоги нам их выслеживать.

Но Павлик, оправившийся после пережитого потрясения, снова стал самим собой и самоуверенно заявил, что змей ловить не перестанет и дискутировать с ним на эту тему совершенно бесполезно.

Не желая обострять отношения, я предложил побродить по прибрежным зарослям. Предложение было принято — Павлик расценил его как завуалированный вызов. Мы пошли дальше, хотя делать этого не следовало: солнце буквально поджаривало нас и очень хотелось пить. Пресмыкающиеся в такое время суток обычно прячутся, пережидая зной. Шансы на успех у нас были невелики, тем не менее все же удалось поймать двух полозов и небольшую, но невероятно злую гюрзу. Гюрза таилась в густых зарослях, и настроение ее было, по-видимому, далеко не радужным. Змея ощутила наше приближение давно и выжидала, а когда я оказался рядом, бросилась на мою тень и несколько раз яростно ее укусила. Ошибка гюрзы спасла меня от очень больших неприятностей, сама же гюрза за ошибку поплатилась свободой — оказалась в мешке. Справедливости ради нужно сказать, что она боролась до конца и так рвалась из рук, что едва не сломала себе позвоночник.

Павлик наблюдал схватку издали с неослабным вниманием, после памятного случая с коброй он стал относиться к ядовитым змеям с большим почтением.

Мы шли по тропинке сквозь прибрежные заросли, пересекая хлопковое поле. Павлик внимательно смотрел себе под ноги, боясь наступить на какую-нибудь змею. Иногда в зарослях что-то подозрительно шуршало, мелодично звенели невидимые цикады. Внезапно послышалось громкое шипение. Павлик отпрянул, а я улыбнулся: так могла шипеть только черепаха, звук, издаваемый этим медлительным безобидным существом, очень напоминает шипение гюрзы.

— Этой «гюрзы» можно не бояться. Сейчас я тебе ее покажу.

Раздвинув заросли, я увидел крупную черепаху и, не долго думая, одним прыжком перемахнул отделявшее нас расстояние и опустился прямо на круглый панцирь. Шипение послышалось снова, и мне пришлось взлететь в воздух, извиваясь в фигурном прыжке: у самых моих ног закачалась треугольная голова гюрзы.

События развивались молниеносно, но мысль сработала быстрее. Буквально в какие-то доли секунды я понял, что должен сделать. Не было ни испуга, ни холодного пота, мозг работал спокойно, быстро и четко. Одной ногой я наступил на панцирь черепахи, второй — отбил змею и, оттолкнувшись от панциря, упал на землю. Вскочив, я прыгнул в сторону, опасаясь преследования. Но когда я поднялся на ноги, змеи и след простыл, только черепаха по-прежнему лежала на песчаной полянке, спрятав голову и лапы. Я подошел ближе и по следам узнал, что тут произошло.

Гюрза обвилась вокруг черепахи и мирно дремала, когда я нарушил ее сон. Черепаха, чувствуя присутствие змеи, не двигалась и не беспокоила ее. Трудно сказать, чем закончилась бы эта идиллия, если бы я ее столь дерзко не нарушил.

Тяжело дыша, стряхивая с себя песок, я вернулся на тропинку. Павлик смотрел на меня, иронически улыбаясь:

— Новый вид физкультурных упражнений?

Я промолчал. Что я мог ему сказать? Никакие слова не передадут испытанного мною ощущения…

Глава седьмая

Гюрзы! Гюрзы!

С тех пор как мы поселились на живописном берегу Мургаба, прошло две недели. Мы наловили много полозов, удавчиков, степных гадюк и прочих змей; поймали восемь кобр, но с гюрзами нам почему-то не везло. Между тем Марку нужны были именно гюрзы, и притом в неограниченном количестве. Пришлось заняться розысками.

Мы обходили высокий берег Мургаба, залезали в расселины и катакомбы, тыкали палками в каждый куст, но поймали всего три небольших экземпляра, причем одна змея была больна и попала к нам в полубессознательном состоянии. Сутки спустя Марк, проклиная неудачную охоту, снял с нее шкурку и, томясь от безделья, сделал себе