Великая подземная война: подземно-минная война под полями Первой мировой - Алексей Николаевич Ардашев

сапные работы. Но и тогда в силу какого-то непонятного недоразумения (а вернее всего, измены) минные работы стали применять не на фортах, а на постройках полевого характера: на Кумирненском и Водопроводном редутах и против редутов 1 и 2, с целью их отобрания у японцев, которым они попали в руки уже 9 августа.

Считается, что применению мин на фортах мог помешать скалистый грунт, в котором, как полагали, японцы едва ли решатся вести галереи, но забыли о Севастополе, где тоже местами была скала, но ее обошли; наконец для энергичного атакующего скала не может явиться препятствием: при помощи хороших технических средств можно вести галереи и в скалистом грунте. Только когда 1 октября японцы были уже в 40 шагах от подошвы форта № 11, обороняющийся начал робко выводить одну минную галерею из левой части головного кофра.

Техника минного дела

Надо отметить, что на активные и крупные минные работы в Порт-Артуре вообще и не рассчитывали, ибо здесь не оказалось в достаточном количестве хорошо подготовленных минеров и не имелось почти никакого минного имущества для ведения минных работ. Что можно сказать о буравах, электрических вентиляторах, электроосветительных станциях и прочем, когда даже полагавшийся по табели скудный шанцевый инструмент был весь в расходе и приходилось работать самодельными лопатами и кирками, быстро ломавшимися и тупившимися.

Что же касается минеров, то Квантунская саперная рота (единственная, обслуживавшая крепость) насчитывала в своих рядах к 10 июня 1904 г. всего 420 человек, из коих опытных минеров почти совсем не было, так как в мирное время здесь в силу местных условий минными работами почти совсем не приходилось заниматься. Имелась еще железнодорожная рота, в ней было 340 человек, но они уже совсем не имели понятия о минных работах. Таким образом, на всю крепость приходилось 760 саперов, которых надо было распределить по всему обводу, т. е. на протяжении свыше 22 км. Поэтому обычно для ведения минных работ на форт назначалось не более 20 саперов и железнодорожников вместе, да и это было не всегда и не везде.

Здесь нелишним будет вспомнить, что в Севастополе на четвертом бастионе у Тотлебена работало в минах 75 настоящих минеров и 200 рабочих от пехоты. Результаты поэтому вполне понятны. В Севастополе было выведено всего 6783 пог. м галереи и рукавов, а в Порт-Артуре – только 153 пог. м. В Севастополе русские задержали союзников минами на 7 месяцев, в Порт-Артуре – только на 2 месяца. Мы не будем здесь приводить целый ряд других мелких неудач, которые сопровождали работы защитников Порт-Артура, по тем же причинам: отсутствию надлежащих технических средств, малому количеству рабочих и отсутствию навыка в работе, что в конечном счете являлось следствием бездарности русского командования того времени.

По общему признанию, Порт-Артур вписал блестящую страницу в летопись обороны крепостей вообще, но в области минно-подземного дела не дал ничего нового, ничего значительного, лишь подтвердив значение мин в обороне крепостей и необходимость совершенствования технических средств для ведения подземной борьбы. Однако в деталях опыт Порт-Артура поставил на очередь целый ряд неотложных вопросов, подлежащих разработке для дальнейшего развития минно-подземного дела. Наряду с разработкой вопроса об устройстве долговременных контрминных систем и применении при обороне долговременных и полевых противоштурмовых фугасов, о чем немало писалось после Порт-Артура, военно-инженерное ведомство продолжало разрабатывать вопрос о наиболее мощных механических минных буравах, а также об усовершенствовании приемов и средств для ускорения минных работ. В конечном итоге промежуток времени в 9 лет, отделявший Первую мировую войну 1914 года от Русско-японской войны 1904–1905 годов, не был в должной мере использован для подготовки к ведению минных войн в широких размерах и с применением хотя бы отсталой техники того времени.

Новинки и импровизации Русско-японской войны по «инженерному ведомству»

Опыт обороны Порт-Артура наглядно продемонстрировал слабость его укреплений и лишь подтвердил былые оценки специалистов, многие из которых называли эти укрепления даже не долговременными, а «полудолговременными». «Экономия средств» заставила запроектировать линию фортов на удалении всего 4 км от города. К тому же в 1904 году на крепость выделили не более трети необходимой суммы и произвели чуть более половины работ и в основном – на приморской позиции.

В подземно-минной войне пришлось импровизировать – в Квантунской саперной роте не хватало специалистов, подрывных средств и шанцевого инструмента, хотя взрыв нескольких подземных контрмин (камуфлетов) был весьма удачен. Японцы же работали под землей довольно активно – пришлось выставлять специально обученных собак, предупреждавших лаем о подкопе противника. Русские же были весьма сильны в действиях «на поверхности», применяя на подступах к укреплениям фугасы и мины. К тому времени самодельные противопехотные мины уже описывались в наставлениях, появились и заводские образцы вроде осколочного «полевого фугаса Сущинского», «шрапнельного фугаса». Русско-японская война активизировала крепостное строительство. Но лишь немногие специалисты (и первыми, пожалуй, были немцы) разглядели тогда, что артиллерия и транспорт эволюционируют быстрее, чем долговременная фортификация, – уже через 10 лет крепости окажутся почти бесполезными.

Великая европейская бойня

И вспыхнул мировой пожар…

19 июля 1914 года (по старому стилю) Германия объявила войну России. Так началась Первая мировая. Тогда впервые родился лозунг «Все – для фронта, все – для победы». Кстати, Австрия, из-за которой, собственно, и началась вся заварушка, объявила войну России только 6 августа.

К сожалению, еще продолжается разделение на две разные России: Первая мировая – это, мол, война Колчака, Деникина, Юденича, Корнилова, Вирена, Кербера, фон Эссена и прочих «белых гадов». А ведь это в первую очередь война России. И не только «белые» сражались на фронтах, но и «красные». Добровольцами ушли на войну, приписав себе годы, будущие советские маршалы Рокоссовский и Малиновский. Оба заслужили в боях почетные солдатские Георгиевские кресты. Маршалы Блюхер, Буденный, Егоров, Тухачевский, Жуков, Тимошенко, Василевский, Шапошников, Конев, Толбухин, Еременко тоже были на той войне. Как командармы Корк и Уборевич, генералы Карбышев, Кирпонос, Павлов, Качалов, Лукин, Апанасенко, Понеделин… Как и Чапаев, заслуживший в Первую мировую три креста, и Буденный, награжденный крестами 3-й и 4-й степеней.

В Первую мировую войну появились новые по тому времени средства уничтожения: впервые была применена авиация, появились первые стальные чудовища – танки, огнеметы-пламеметы заливали жидким огнем вражеские траншеи. Война послужила мощным толчком к развитию новых видов оружия. Однако одно из них, химическое, в силу разных причин оказалось на обочине исследований военных историков. А ведь ядовитые газы стали все-таки наиболее устрашающим оружием. Над перепаханными снарядами полями сражений витал ужас перед газовой атакой. Ни до, ни после этой войны химическое оружие не