Уголовное законодательство об ответственности за служебные преступления, совершаемые в коммерческих или иных организациях: история, современность, перспективы развития - Сергей Изосимов

По Закону о борьбе с нарушениями порядка от 24 мая 1968 г., с изменениями от 20 августа 1975 г., лица, выполняющие управленческие функции на предприятиях и в фирмах, несут уголовную ответственность за умышленное или неосторожное деяние, связанное с неосуществлением мер надзора, необходимых для предупреждения на предприятии или в фирме нарушений обязанностей, которые возложены на них. За это преступление предусмотрено лишение свободы или денежный начет.

Согласно § 130 этого Закона определяется, что это преступление совершает тот, кто действует в нарушение порядка, коль скоро совершается такое нарушение, которое можно было бы предупредить благодаря надлежащему надзору. К необходимым мерам надзора относятся также назначение и тщательный подбор лиц, осуществляющих надзор, а также контроль за ними.

К лицам, исполняющим управленческие функции на предприятиях или в фирмах, относятся: законный представитель; член созданного для законного представительства органа юридического лица, а также обладающие представительскими полномочиями пайщики торгового товарищества с личной ответственностью; лицо, уполномоченное руководить предприятием или фирмой полностью или частично, если нарушаются обязанности, за выполнение которых они отвечают. Предприятием или фирмой в смысле данной нормы признаются также предприятия общественного пользования[324].

Так же как и законодателям других стран, германским юристам приходится решать проблему отличия преступлений, совершаемых лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях, от аналогичных деяний должностных лиц государственного аппарата.

Понятие должностного лица раскрыто в § 11 («Употребление терминов») Общей части УК ФРГ следующим образом: это «тот, кто, согласно германскому праву:

a) является чиновником или судьей;

b) связан прочими государственно-правовыми отношениями по должности или c) кроме того, в органе власти или любом другом учреждении выполняет задачи государственного управления или по их поручению без ущерба для выполнения задач выбранной организационной формы»[325].

Необходимо отметить, что в прежней редакции УК ФРГ по нормам раздела 28 («Должностные преступления») в ряде случаев допускалась возможность привлечения к уголовной ответственности как должностного лица того, кто «непосредственно призван к несению публичной службы» (§ 331–334). В соответствии со старой законодательной формулировкой § 11 УК ФРГ им являлся работник, который «не будучи собственно должностным лицом, осуществляет задачи публичного управления при каком-либо органе власти или занят в учреждении или объединении, осуществляющем такие задачи»[326]. Таким образом существенно расширялся круг лиц, которые могли преследоваться по нормам об ответственности за взяточничество (это относилось и к тем, кто получает взятки, и к тем, кто обещал или передавал их таким лицам). В ряде случаев субъектами этого преступления могли быть и лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой организации, если они временно выполняли при каком-либо органе власти, публичном учреждении или объединении задачи публичного управления.

Существенные изменения в УК ФРГ были внесены Законом о борьбе с коррупцией от 13 августа 1997 г., который уточнил понятие должностного лица (§ 11, абз. 1, п. 2, буква “с”), и изменил ряд норм Особенной части. Так, например, этим Законом был добавлен новый раздел о преступных деяниях против конкуренции (раздел 26 УК ФРГ). В связи с этим не только была изменена нумерация последних четырех разделов (их теперь стало 30), но и по-иному сформулированы нормы, предусматривающие ответственность за различного рода коррупционные преступления[327].

Об упомянутом выше разделе 26 УК ФРГ «Преступные деяния против конкуренции» следует сказать особо. Немецкие ученые выделяют две основные новеллы этого раздела: а) установление в УК ответственности за ограничивающие конкуренцию соглашения в конкурсах (§ 298) и б) перенос в УК из ранее действовавшего § 12 Закона против неразрешенной конкуренции нормы об ответственности за дачу и получение взятки в частноправовом обороте, что криминализировало ряд деяний[328].

В сравнительно-правовом аспекте следует отметить, что некоторые законодательные решения, отраженные в разделе 26 УК ФРГ «Преступные деяния против конкуренции», во многом напоминают нормативные положения, закрепленные в гл. 23 УК РФ «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях»[329]. В частности, основной состав преступления, предусмотренного § 298 («Ограничивающая конкуренцию договоренность при описании товаров»)[330], изложен в законе следующим образом: «Кто при описании товаров или при описании промысловых услуг делает предложение, которое основывается на противоправной договоренности, имеющей цель побудить другую сторону к принятию определенного предложения, наказывается лишением свободы на срок до пяти лет или денежным штрафом»[331], сравним (правда, с определенной долей условности) с частным случаем злоупотребления полномочиями (ст. 201 УК РФ).

Данное законодательное решение существенно отличается от того, которое закреплено в нормах российского УК, предусматривающих ответственность за коммерческий подкуп, а также за получение и дачу взятки[332].

Неким аналогом ст. 204 УК РФ («коммерческий подкуп») в УК ФРГ является преступление, закрепленное в § 299 («взяточничество и подкуп в предпринимательской деятельности»[333]):

«1. Кто, являясь служащим[334] или уполномоченным лицом коммерческого предприятия[335] в сфере предпринимательской деятельности[336], в качестве ответной услуги требует предоставить выгоду для себя или третьего лица, принимает обещание предоставить ее или принимает ее в качестве вознаграждения за то, чтобы при конкуренции необоснованно было отдано предпочтение другому лицу относительно товаров или промысловых услуг, наказывается лишением свободы на срок до трех лет или денежным штрафом.

2. Так же наказывается тот, кто в качестве ответной услуги в сфере предпринимательской деятельности с целью конкуренции необоснованно предлагает служащему или уполномоченному лицу коммерческого предприятия выгоду для него или третьего лица, обещает предоставить ее или предоставляет ее в качестве вознаграждения за то, чтобы при конкуренции было отдано предпочтение другому лицу относительно товаров или промысловых услуг»[337].

В обобщенном виде состав рассматриваемого преступления образуют следующие действия виновного: требование, позволение обещать себе, принятие. Это значит, что законодатель предусматривает три альтернативы:

а) требовать – достаточно заявления субъекта потенциальному взяткодателю о том, что он поставит в зависимость решение от выгоды;

б) позволить себе обещать – действия, которыми сигнализируется возможность принятия выгоды;

в) принятие – фактические действия по получению выгоды[338]. Исходя из смысла законодательных установлений, в первых двух случаях момент окончания преступления переносится на более раннюю стадию. Он связан с установлением факта предъявления требования о предоставлении выгод или с обещанием их получить[339].

Следует отметить, что Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию (Criminal law Convention on Corruption), принятая в Страсбурге 27 января 1999 г.[340], и Конвенция ООН против коррупции 2003 г. также рекомендуют законодателям европейских государств момент окончания подкупа как уголовно наказуемого деяния переносить на более раннюю стадию. Активный подкуп (передачу незаконного вознаграждения) предлагается считать оконченным преступлением не только при фактическом предоставлении незаконных преимуществ, но и при их обещании или предложении. Конвенция Совета Европы распространяет это положение и на пассивный подкуп, рекомендуя считать данное деяние оконченным с момента испрашивания незаконного вознаграждения либо принятия такого предложения или обещания.

Данное законодательное решение существенно отличается от того, которое закреплено в УК РФ. Необходимо отметить, что среди российских ученых нет единого мнения по вопросу о том, следует ли придерживаться рекомендаций, изложенных в указанных выше Конвенциях, и нужно ли вносить соответствующие изменения в отечественное уголовное законодательство. Так, одни авторы считают, что данные новации целесообразны[341]. Другие, напротив, полагают, что они преждевременны[342]. Представляется, что данные предложения являются не только преждевременными, но и малообоснованными.