Алмазная королева - Фридрих Незнанский

— Извините, — пробормотала Галя, поспешно садясь за стол и включая компьютер.

Нет, день этот явно не задался. Неужели гороскопы не врут и у каждого человека действительно миниум десяток дней в месяце черные?

Галя вздохнула и уставилась в монитор, на котором уже проступила черно-белая таблица с колонками цифр. Работа, которая ей здесь досталась, была самой обычной бухгалтерской рутиной, которую Галя воспринимала как занятие невыносимо скучное. Но ничего не поделаешь — взялся за гуж… Она вздохнула и клацнула мышкой.

Девушка ничуть не удивилась бы, узнай она сейчас, что у Александра Борисовича Турецкого в настоящий момент настроение ничуть не лучше, чем у нее, что он тоже размышляет хоть и не о гороскопе с черными днями, но уж о черной полосе невезения в этом деле— точно. Слишком много проколов последовало подряд за какие-то двое суток! Начиная с момента, когда ребята Дениса, углядевшие «хвост» за Тамарой, не заметили при этом киллера, которого те явно прикрывали, отвлекая на себя внимание. И кончая настоящей катастрофой с убийством Тамариной матери, которое прохлопали не только ребята, но и он, Турецкий.

Оправдание, правда, было: рассказывая Александру Борисовичу о завещании своего отца, Тамара Владимировна не упомянула, что часть акций изначально принадлежала ей и, главное, Регине Михайловне. А в итоге усилия по охране были сосредоточены исключительно на дочери Кропотина, а никак не на его бывшей жене. Если следовать преступной логике, которой руководствуются Березины и Монахова, наибольшую опасность для их замысла представляла именно Тамара. Конечно, сумей они расправиться с ней, по закону Регина Михайловна наследовала бы часть акций дочери. Но тут вновь вопрос упирался в то, что истинное положения с дележом фирмы известно следствию не было.

Тем не менее тот факт, что не догадались его прояснить сразу, доверившись словам заявительницы, очевидно не придававшей значения своей формальной доле, и уж тем более доле матери, было ошибкой крупной, с точки зрения Турецкого, непростительной. Причины, по которым сама Тамара сосредоточилась исключительно на завещании отца, стали известны Турецкому за час до встречи с Галей Романовой: оказывается, в какой-то момент, когда Регина Михайловна была очень плоха и врачи сочли ее положение фактически безнадежным, Владимир Александрович Кропотин — нет никаких сомнений, что с подачи Березиных, — оформил над своей тогда еще законной женой опеку. Разве могло прийти в голову Тамаре, что ее заботливый и покорный по отношению к матери отец сразу после этого превратится в чужого, безразличного к ней человека?! Тем более что участвовать в делах фирмы Регина Михайловна и впрямь больше не могла.

В настоящий момент акции, принадлежавшие Регине Михайловне, находились в руках ее бывшего мужа, и Тамара почти не сомневалась в том, что они давным-давно либо аннулированы, либо переоформлены на его нынешнюю супругу. Ведь фирме Владимира Александровича закон уже много лет не писан! В распоряжении Кропотина к тому же целая команда ушлых юристов, готовых подвести правовую базу под любое действие хозяина, не согласующееся с законодательством. В общем, хотя с момента развода родителей опека Владимира Александровича над бывшей женой прервалась автоматически, дело было сделано, акции Регины Михайловны растворились в воздухе, и Тамара махнула на эту ситуацию рукой. Тем более что в деньгах они не нуждались: Кропотин регулярно и даже щедро пополнял личный счет дочери.

Вернувшись на квартиру, Александр Борисович Турецкий созвонился с Грязновым и Меркуловым, договорившись встретиться и обсудить сложившуюся ситуацию на следующий день ровно в полдень, пригласив заодно и Дениса. После чего начал придирчиво пересматривать прихваченные с собой рубашки и галстуки: этим вечером им с Грязновым-младшим предстоял светский раут. На нем Турецкий намеревался впервые за все время взглянуть в глаза женщине, которую Тамара Владимировна Березина считала основной причиной свалившегося на нее несчастья, а следовательно, если Тамара права, являющуюся и убийцей ее матери.

Александр Борисович почти не сомневался в том, что Татьяна Монахова действительно имеет отношение к последним трагическим событиям. Что эта пока еще неведомая ему женщина ведет свою, судя по всему, смертельную игру.

14

Начальник службы криминальной полиции генерал Константин Степанович Луганский никаких празднеств по поводу своего пятидесятипятилетия поначалу не хотел категорически. Но если с друзьями и сослуживцами еще можно было договориться, то с супругой генерала Ниной Ивановной данный номер не прошел.

Окончательно же все стало на свои места, когда Константину Степановичу позвонил не кто-нибудь, а сам заместитель генерального прокурора Константин Дмитриевич Меркулов. Он поздравил генерала с юбилеем и, извинившись, попросил его не слишком удивляться, если гостей на предполагавшемся банкете окажется на пару человек больше, чем запланировали супруги Луганские. И хотя Меркулов пояснять ничего более не стал, Константину Степановичу и так было ясно: происходит нечто весьма важное, и кто-то из приглашенных им на банкет друзей и знакомых находится под колпаком, а его, генерала Луганского, при этом собираются использовать втемную.

И говорить не стоит, что старый служака поначалу здорово разобиделся — тем более что речь шла о мероприятии сугубо личном. Но, как следует поразмыслив над звонком Меркулова, вынужден был признать, что вряд ли его коллеги из прокуратуры решились бы на подобное по пустяковой причине. Так кто же, кто из близких ему людей является на самом деле, если верить Генпрокуратуре, волком в овечьей шкуре?!

Словом, настроение у юбиляра к тому моменту, как гости начали понемногу заполнять просторную генеральскую квартиру, назвать праздничным было трудно. Хотя счастливого именинника он изображал изо всех сил, но Нина Ивановна, полностью изучившая своего супруга за тридцать лет совместной жизни, моментально раскусила мужа.

— Костя, что с тобой? — тихо спросила она, оказавшись рядом с генералом, ухитряясь при этом продолжать улыбаться прибывающим гостям.

— А что со мной? — Луганский приподнял брови и тоже улыбнулся как можно шире кому-то из прибывших.

— Прекрати, меня не обманешь. Что случилось? Что-то серьезное? Здравствуйте, Александр Александрович, рада вас видеть!

— Абсолютно ничего, отвяжись! — неожиданно зло буркнул Луганский. И как раз в этот момент увидел ту самую «дополнительную парочку», о которой предупреждал Меркулов. И сердце генерала тут же ухнуло вниз, ибо дело-то, судя по всему, и впрямь было серьезнее некуда! Молодой человек с рыжей шевелюрой был ему неизвестен, а вот его спутник… С Александром Борисовичем Турецким генералу лет, пожалуй, уже восемь назад, пришлось сотрудничать по одному прехитрому и весьма запутанному делу. А еще Луганский знал абсолютно твердо: Турецкому простые дела не достаются, о помощнике генерального прокурора совсем не напрасно ходили легенды, из коих по меньшей мере половина — истинная правда.

С этой минуты Константин Степанович, кое-как взявший себя в руки, чтобы просто улыбнуться и в точности как остальным гостям кивнуть Турецкому и его спутнику с самым добродушным видом, на самом деле не выпускал посланцев Меркулова из виду ни на секунду: недаром же он когда-то начинал в обычном отделении милиции простым опером! О его напряженном и пристальном внимании к этим двоим никто, кроме Нины Ивановны, так и не догадался. Тем более что с половиной присутствующих Турецкий был знаком или почти знаком. Так что никаких вопросов о его близком знакомстве с Луганским ни у кого не возникло.

На юбилейном банкете Константина Степановича был еще один гость, точнее, гостья, не менее тщательно, чем виновник торжества, скрывавшая свое подлинное настроение. Татьяна Монахова пребывала, несмотря на свою сияющую, как ювелирная экспозиция, улыбку, в ярости. Буквально за пару часов, перед тем как они с Юрием должны были встретиться, чтобы отправиться сюда, Березин-младший позвонил своей любовнице и замогильным голосом сообщил, что он в данный момент находится в больнице, куда только что с обширнейшим инфарктом доставлена его мать, и что, пока ситуация с ней не прояснится, никуда он с места не двинется — тем более на чей-то там банкет, который ему, Юрию, по сравнению со случившимся по фигу.

Объяснять упрямому, как сам дьявол, Юрию, насколько важно и необходимо ему знакомство с этим, как он выразился «сраным ментом», Татьяна не стала — бесполезно! Она давно догадывалась, что эту старую калошу, свою мамочку, Юрий на самом деле если и не обожает, то дорожит ею куда больше, чем отцом. Так что не такой уж он оказался железобетонный и надежный, ее Юрочка. Тем важнее становилось в глазах Монаховой его знакомство с Луганским, который за своих друзей при любых обстоятельствах стоял горой, для которого слова «это мой товарищ» были равносильны словам «святой человек». И какой прекрасный, вполне естественный повод для знакомства, когда теперь еще представится случай? Не исключено, что и вовсе никогда: Монахова потому и торопила старика Березина, потому и подбила Юрия на самостоятельный шаг за спиной генерала, что шкурой чуяла: время поджимает.