Сирийская жара - Ирина Владимировна Дегтярева

снова закурил, к счастью, выдыхая дым в открытое окно. Василий понял, почему у Петра такой пыльный камуфляж, — он все время ездит с открытым окном.

Добирались почти тем же путем, что и год назад Меркулова с Ермиловым и Горюновым. Но тут уже было поспокойнее. Да и Горюнов забирал восточнее, чтобы проехать через Алеппо к Эль-Бабу. Василий увидел разбомбленные дома, вокруг которых копошились в белой пыли сирийцы, разбирая завалы, чтобы начать восстанавливать дома. Трудолюбивые люди, измученные бессмысленной войной, хотели как можно быстрее вернуться к мирной жизни.

Они, конечно, всё отстроят, разминируют, вот только что останется в их душах? Оттуда как убрать запечатленные намертво образы — следы от пуль и осколков на школах и домах, вид мертвых детей и стариков в руинах древних городов, мумифицированные тела, игиловцы, повешенные на мосту в Сувейде?

Воспоминания не заменишь, как раздробленный осколком кирпич в стене дома, не вставишь новые, не разминируешь, и когда воспоминания рванут, перемалывая психику, неизвестно. А жизнь одна, заново ее не начнешь.

Ехали почти пять часов. Василий запоздало спохватился, успеют ли они обратно засветло или придется ночевать где-то на дороге. Уточнять у Горюнова он не стал, чтобы не показаться наивным малым.

— Вот мы и здесь, — ориентирующийся без карты Горюнов все же достал смятую карту, положил ее на колено и, притормозив у обочины стал изучать истертые до дыр пересечения улиц. Покивал. Вынул из бардачка белый платок, накинул его на голову и сверху придавил засаленным облезлым двойным черным обручем. Увидев изумленный взгляд Егорова, пояснил: — Это гутра, — и добавил чуть смущенно: — Я привык носить. В жару спасает.

Вслед за гутрой он извлек из бардачка спутниковый телефон. Выдвинул массивную антенну. Нажал вызов и заговорил, когда ему ответили:

— Ну чего? Мы на месте. А вы?

Василий, прислушиваясь к разговору, тем временем оглядывал окрестности. Несколько домов из светло-бежевых камней, почти полностью разрушенные. Расчищенная от обломков дорога — в воронках, а на обочинах груды битого камня, куски асфальта, все покрыто желтоватой пылью и песком. Явно необитаемое местечко, напоминающее городок после ядерного взрыва, как их изображают в фильмах-катастрофах. Здесь не будет зашкаливать счетчик Гейгера, но здесь случилась подлинная катастрофа сотен людей…

— Где? — переспросил Горюнов, засмеялся и, улегшись грудью на руль, посмотрел вперед через лобовое стекло. Его взгляд мог показаться мечтательным, однако Василию показалось, что он расстроен. — Ну молодцы! За каким… вас туда понесло?.. Допустим. Нет, мы не можем перенести. И пересидеть тоже. Мы же не в гости приехали. Семечки нам тут лузгать, что ли? Ладно. Через сколько?.. А, понятно. Прибудете, отзвонитесь.

Они оба довольно долго напряженно молчали.

— Что мы будем делать с его охраной? — спросил Егоров, слушая, как щелкает остывающий мотор. На фоне тишины в окрестностях щелчки звучали оглушительно, как часовой механизм. — Если она есть.

— Я эмир и ты эмир. Кто же погонит ослов? — заметил философски Горюнов, наклонился и достал с полика около пассажирского сиденья автомат Калашникова. Протянул Василию. Затем выудил оттуда же второй автомат и две разгрузки. — У нас есть вариант. Развернуться и уехать. Только что-то мне подсказывает, курда мы больше не выманим на рандеву. Надевай.

Василий вылез из машины, еще не приняв решение. Влез в разгрузку, подогнал ремешки по размеру. Солнце жгло и без того обгоревшую шею и лоб. Егоров размял ноги, прошелся вокруг пыльной машины, на которую словно накинули маскировочную бежевую сетку. Цвет и номер уже не угадывались. Он взглянул на часы, до встречи оставалось минут двадцать. Ему надо было прикинуть расклад. Он присел на камень на обочине, поставил рядом автомат.

«Он не приедет один, — убежденно подумал Егоров, отирая пот со лба. — Это надо принять как данность. Если мы с ним договоримся, будет удача. А если нет? Он привлечет своих охранников, и нас без физической и огневой поддержки тут покрошат в винегрет. Я хотя бы имею интерес, а Горюнова подставлю ни за что ни про что».

Горюнов, правда, не выказывал беспокойства. Он поглядывал по сторонам, повесив автомат на плечо, но так, что палец его лежал на спусковом крючке. Заметив это, Вася взял автомат на колени.

Все же отвечал за проведение операции он, майор, и Горюнов лишь осуществлял подготовку и помогал. Спросят за неудачу с Егорова.

— Знать бы, сколько их будет. Что, если он все-таки один? — Василий поднялся и поглядел на Горюнова поверх крыши машины. Заметив, что Петр покачал головой, Егоров решился: — Сворачиваемся. Я не могу…

— Поздно, — возразил Петр. — Они уже тут. Отойди вон за те камни, не делая резких движений, — Петр едва заметным кивком указал на бетонные блоки, нагромождения из которых были за спиной Егорова. — Без суеты.

Василий не стал препираться. Не торопясь, словно ему приспичило по нужде, он отошел за камни. Через мгновение к нему медленно двинулся Горюнов, захватив из багажника тяжелый по виду рюкзак. Багажник он не закрывал. Последние метров сто до укрытия из бетона он несся, пригнув голову от свистевших над нею пуль. Замаскированные в автоматной стрельбе, Василий услышал одиночные выстрелы из снайперской винтовки.

Запыхавшийся Петр аккуратно положил рюкзак на усыпанную камнями землю.

— Это они? Как ты узнал, что они здесь?

— У меня более острый слух, чем у лошади в пустыне в беззвездную ночь, — Горюнов не стал серьезнее. Он сейчас выглядел бодрым и напружиненным, как человек оказавшийся в родной стихии. — Я их повадки изучил. Вот только что их насторожило, чего это они решили нас прикончить? Может, выкинуть белый флаг? У тебя какого цвета бельишко?

— Гутрой своей размахивай. Не смешно, — Вася заглянул в рюкзак. Там лежали гранаты и патроны россыпью и несколько уже набитых магазинов. У майора побежал пот по спине. — Где твои спецназовцы?

— Они такие же