Тун. Лето в розовом городе - Гай Маркос

До проспекта Туманяна оставалось всего ничего, когда нас внезапно окружили мокрые с ног до головы, но решительно настроенные дети.

– Мне кажется, они хотят нас убить, – тихо пробормотала я.

– Скоро узнаем! – бодро произнес Тигран.

Я уставилась на него: откуда столько энергии? Еще десять минут назад его не разбудил бы и ядерный взрыв.

– Ты глянь на них! – прошипел Андо. – Будь среди нас сам Иисус, они бы и его облили!

– Может, убежим?

– Мы не сбегаем с поля битвы, – сказал Тигран так серьезно, что я поверила.

Но спустя несколько секунд, не выдержав, рассмеялся и протянул мне двухлитровую бутылку:

– Да не бойся ты, это всего лишь вода!

Всего лишь вода!

Не сговариваясь, мы с диким воплем побежали на детей, пробив оборону. Но буквально через секунду маленькие воины, оправившись от замешательства, пустили в ход свое оружие.

Вода полилась на нас со всех сторон. Из окон и с балконов близлежащих домов раздавались крики поддержки. Правда, кто-то назвал нас большими ослами («екка эш» – так часто говорят про людей, когда они ведут себя не по возрасту), но нам было все равно, мы были по-детски счастливы.

С воплями и смехом мы перебежали дорогу, игнорируя истошные сигналы водителей. Вода закончилась точно у Лебединого озера. Я огляделась, словно видела это место впервые. Мы проезжали здесь каждый день, водили экскурсии, гуляли после работы. Не существовало и метра, способного скрыться от моего объектива. Сейчас открывшаяся мне картина напоминала ад, в который запустили обезумевших детей и взрослых с ведрами, ковшами и бутылками. На берегу своего звездного часа ждала огромная водяная пушка. Операторы настраивали камеры, то и дело отгоняя мальчишек от аппаратуры.

– А где лебеди? – вспомнила я, с ужасом глядя на орущую толпу.

– Живы твои лебеди. Не переживай, в такие дни их забирают отсюда.

– Хи хаерен чи хосум?[42] – спросил один из мальчиков у Андо.

Почему именно у него?

Еле сдерживая улыбку, несносный Андо наклонился и что-то шепнул ребенку на ухо. Тот тут же засиял, как паркет в спальне моей бабушки, и крикнул своим друзьям: «Держи ее!»

Так я оказалась в водоеме, а следом прыгнули и остальные. Месиво продолжалось. Тигран топил Андо, девочки обливали друг друга из ведер, и никто не заметил ни моих ушибленных колен, ни перемен в настроении. Пытаясь выбраться из водоема, я откинула подальше попавшую под руку бутылку. То ли случайно, то ли Божий промысел – она полетела прямо в висок Андо.

Вскрикнув, тот уставился на меня: в его взгляде не было ненависти, лишь изумление. Сюзи и Лусо замерли. Тигран преградил ему путь. Но Андо, глядя, как я иду к нему, словно на плаху, выдержал театральную паузу и… засмеялся. Рассмеялись и мы, стараясь не замечать, как кровь медленно стекает по его виску.

Глава 29

Мокрые и веселые, мы поехали дальше. Аштарак оказался довольно людным, несмотря на размеры. Названия неровных улиц мелькали нечасто, местами и вовсе исчезали, но любой прохожий был готов указать дорогу, стоило нам только произнести фамилию хозяина дома. Очевидный плюс, если не принимать в расчет тот факт, что наряду с адресом все знали друг о друге и то, чего знать не следовало.

Маринэ, младшая сестра Лусо, встретила нас, моментально завоевав внимание мужчин приятной улыбкой и томным взглядом. Между сестрами не было ни малейшего сходства. Лусо обладала острым умом, прямым характером и спортивной фигурой, Маринэ же была воплощением женственности и умело этим пользовалась. Через час я уже мечтала выколоть эти кокетливые глазки и скормить их кошкам.

Она слишком много разговаривала с Тиграном, всегда оказываясь рядом, и выставляла напоказ свои прелести. Ревность взрывала мой мозг атомной бомбой. Я погружала Маринэ в кровавые сцены самых изощренных триллеров, благо режиссеры обожали расправу над пустоголовыми красавицами вроде нее.

Отца Лусо я бы узнала среди тысячи мужчин, поскольку дочь была его абсолютным клоном. На огне уже дымилась первая партия шашлыков, когда парни присоединились к нему, тайком пронеся мимо хозяйки дома бутылку тутовой самогонки.

Все давно знали друг друга, поэтому основное внимание досталось мне. Тетя Ася, пышная розовощекая женщина, начав со стандартного допроса, в конце спросила меня, пробовала ли я арбузное, баклажанное и ореховое варенье. Я имела неосторожность сказать правду, и она кормила меня этими неземными яствами весь остаток дня.

Лусо принесла кофе. Я попросила чаю и тут же добавила, что не болею, опередив вопросы женской части дома. Все рассмеялись. И прекрасно – пусть развлекаются, пока я ем суджух. Мой углеводный пир завершил странный деликатес под названием «алани» – сорт персика, который сушат, затем вынимают косточку и фаршируют грецкими орехами, сахаром и пряностями так, что в готовом виде он выглядит почти так же, как когда-то на дереве. Догадываясь о кропотливости его изготовления, я взяла лишь одну штуку, но глаза мои с жадностью смотрели на тяжелую хрустальную вазу с невысокими краями, похожую на огромную пепельницу.

Наконец я вылезла из-за стола. Лусо показала мне большой двор и живописный сад с созревшими персиками, крохотными медовыми сливами и поспевающей ежевикой. Сорвав несколько слив, мы пошли на террасу, выходящую на обрыв. Прямо напротив поток воды с шумом вылетал из труб и обрушивался в пропасть.

Повсюду – на столе, на полу – были расставлены подносы с фруктами и ягодами, со временем превращавшимися во вкуснейшие сухофрукты. К своему удивлению, я больше не замечала ветхости стен и роя ос, вьющихся над подносами, меня не пугали полупрозрачные узоры паутины. В углу стояло старое кресло, а перед ним маленький столик с запыленными нардами. Лусо объяснила, что все это принадлежало деду, который ушел в последний зимний мороз. Кресло не покидало своего места со дня постройки дома, и ни у кого не поднималась рука выкинуть его.

Она рассказывала мне о семье, своих планах по ремонту дома и мечтах пристроить сестру в заботливые руки. Лусо пеклась обо всех и каждом, а о ней – никто. Она никогда не жаловалась, обычно много шутила и веселила окружающих, но я чувствовала, что все это было маской одинокого человека, ибо сама носила такую же.

– Ты не злись на Маринэ, – сказала вдруг Лусо. – Она закидывает удочку при виде любого приезжего, но это от отчаяния. За местного она точно не выйдет.

– Почему?

– Совсем юной она влюбилась в одного парня и сбежала с ним. А он, когда наигрался, выбросил ее на улицу. Отец,