Небо в алмазах - Сергей Гайдуков

Поэтому я решил все сделать тихо и мирно. Для этого я отправился к Лимонаду. Перед этим я купил литровый пакет с соком, аккуратно вскрыл его, сок перелил в банку, чтобы побаловать себя на досуге, а в пакет залил две бутылки пива. После чего заклеил пакет, положил его в сумку, замаскировал яблоками и печеньем. Теперь можно смело отправляться вперед и надеяться на прохождение больничной таможни.

Таможню-то я прошел, но когда в конце концов я просунул голову в палату Лимонада, то увидел кислую рожу в бинтах, и эта рожа осталась кислой даже после того, как я показал пакет и пояснил, что там внутри. Лимонад превратился в кислую белую рожу.

— Пошел ты знаешь куда со своим пивом? — вяло проговорил Лимонад, выглядевший белым не только из-за простыней, бинтов и гипса, но еще из-за цвета лица. На соседней кровати лежал какой-то тип с загипсованной ногой и враждебно косился на меня — то ли из-за того, что ему никто пива не приносил, то ли из-за того, что у меня обе ноги были здоровыми.

— Ну чего ты взъелся? — утешил я Лимонада. — Бывает, бывает... Я тоже в детстве ломал руку. Упал с велосипеда и сломал руку.

— С велосипеда?! — прошипел Лимонад. — Значит, с велосипеда?! А в четыре часа утра к тебе никогда не приходили три здоровых урода? Не били тебя башкой о стену? Не обещали изнасиловать жену?

— Нет, — сказал я чуть растерянно. — У меня ведь и жены нет, так что кого насиловать-то? А к кому приходили? Про кого это ты сейчас рассказывал?

Лимонад стиснул зубы и побледнел еще больше, хотя казалось, что это уже невозможно. Я терпеливо ждал, пока он соберется с мыслями, — сотрясение мозга все-таки у парня.

Наконец Лимонад перестал скрежетать зубами, свирепо глянул на меня и проговорил:

— Это я про себя говорю. Это ко мне приходили. И башкой об стену — тоже меня.

— Ни хрена себе! — возмутился я. — В четыре утра? Да они что, оборзели? Почему такие дела нельзя днем решить? Психи какие-то...

— Психи? — Лимонад как-то странно дернулся. Если бы мы не были старыми друзьями, я бы мог подумать, что Лимонад хочет съездить мне гипсом по роже. — Я тебе сейчас расскажу, кто такие психи!

— Слушаю, — сказал я, усаживаясь на край постели. В руках у меня был пакет с пивом — на случай, если Лимонад все-таки очухается и вновь почувствует тягу к любимому напитку.

— Психи, — с трудом удерживаясь от искушения впасть в истерику, вещал Лимонад. — Это такие психи, которые в четыре часа ночи барабанят тебе в дверь! А когда ты им открываешь, то начинают тебя мутузить по полной программе, требуя отдать им тело какого-то Ухина!

— Мухина, — поправил я, и только тут до меня дошло. — То есть тебя обработали не ребята Гиви Хромого?

— Нет! — простонал Лимонад, еще более бледнея от моей беспросветной тупости. — С какой стати ребятам Гиви Хромого меня обрабатывать? Ты же ведь обо всем с ними договорился? Ведь договорился?

— Вообще-то да, — сказал я, внимательно рассматривая в окне кусок крыши соседнего больничного корпуса и нахохлившихся от холода голубей.

— Ну ты и козел после этого, — заявил Лимонад, так же внимательно вглядевшись в мою физиономию. Да, мне говорили, что я не умею притворяться. Такой уж я простой и искренний парень. Лимонад этого не оценил. Впрочем, у него же было сотрясение мозга.

— Я не обиделся, — сказал я в ответ на «козла». — Давай все же вернемся к нашим психам.

Лимонад вздрогнул:

— Нет, спасибо, возвращаться к ним я не собираюсь. Мне хватило и одного раза...

— Тело Мухина, — напомнил я.

— Ухина, Мухина, какая разница? Короче говоря, требовали это тело. А я, во-первых, спросонья. Во-вторых, я вообще не в курсе насчет этого тела! — Лимонад нервно дернул забинтованной головой. — А эти уроды не верят и продолжают меня метелить! Вдруг меня как током дернуло — слышу, как они орут на меня: «Кончай придуриваться, шулер гребаный!» Я спрашиваю: «Ребята, я не шулер, вы меня с кем-то путаете!» Они мне говорят: «Мы тебя ни с кем не перепутаем, жидовская морда!» Тут мне стало совсем ясно, что с кем-то путают, — со вздохом произнес Лимонад. — Но к этому времени башку мне уже разбили. Короче говоря, выяснилось, что они искали какого-то Альтшуллера Романа Абрамовича. И в моем лице, — Лимонад жалобно шмыгнул носом, — они колошматили эту самую жидовскую морду... Которая на самом деле, — Лимонад свирепо глянул на меня, — оказалась придурком по фамилии Хохлов! И по имени Александр! Который неизвестно зачем назвался этой дурацкой фамилией и неизвестно зачем указал мой адрес!!! Если уж называешь мой адрес, так и сотрясение мозга сам приходи получать!

— Сотрясение сотрясением, а ты все же допетрил, что это ко мне, — язвительно заметил я.

— Еще бы тут не допетрить, когда тебе то ствол в морду тычут, то жену трахнуть обещают... Я сразу про тебя подумал! — Лимонад погрозил мне гипсом. — Я и про тачку твою вспомнил, и про мобильник... И как ты сказал, что прежнему хозяину это уже не нужно. То есть он уже труп. И эти тоже какое-то тело ищут. Ну, так я им и сказал, что, должно быть, господин Альтшуллер на самом деле — господин Хохлов.

— Класс, — сказал я. — Заложил, значит, друга.

— Большой вопрос! Это еще кто кого заложил!

— Сколько их было?

— Всего трое. Но мутузили меня в основном двое, а третий попозже подошел, когда я уже доказывал, что я не Альтшуллер. Третий сказал: «Ну-ка подымите его». Меня подняли, он посмотрел и сказал: «Не, это не он».

— У третьего была такая рожа... треугольная, да?

— Мне, — презрительно выдавил Лимонад, — только и делов было, что их рожи разглядывать — у кого треугольная, у кого квадратная. Они все были в плащах. Такие длинные темные плащи. Ну вот как у шпионов в кино. А ты сам их разве не встретил? Они же к тебе поехали, как я понял. Сломали мне руку на память и поехали к тебе за телом того самого Мухина.

— Я их видел... — признался я. Только сейчас задался вопросом: как банда Треугольного подкараулила меня у шумовской дачи? Только сейчас, когда и ответ сам собой нарисовался — в четыре утра они были у Лимонада, выбили у него мой адрес и поехали по мою душу. Но ко мне вот так внаглую не сунулись. Они подождали, пока я выйду из подъезда... и стали за мной следить. Они хотели узнать, куда я приеду, а приехал я к Шумову. Тогда они дождались, пока я снова появлюсь на улице...

Спрашивается: зачем им все это нужно? Если они очень хотели спросить меня о теле Мухина, то чего они ждали? Я понимаю, почему они не вломились ко мне в квартиру, — в Лимонадовом доме подъездная дверь настежь, а у нас только что поставили немецкую стальную махину, которая и после набора кода с трудом открывается. Да и сама дверь не в глухой переулок смотрит, как у Лимонада, а на проспект. В пять утра уже светло, трое мужиков в темных плащах бросаются в глаза. Это все понятно. Но почему они дали мне доехать до вокзала, сесть в электричку... Стоп, они ведь были на машине. А я на электричке. Как они меня проследили до шумовской дачи? Не летела же их машина вслед за электричкой! Не летела. А значит, кто-то из этих троих стоял за моей спиной, когда я покупал билет. А это значит, что им было важно не только взять меня, но и узнать, куда и к кому я еду. То есть узнать мои связи. Черт, кажется, они приняли меня за серьезного человека. Называется чужой фамилией, дает чужой адрес...

— Я влип, — обреченно сказал я.

— Ты влип? — возмутился Лимонад. — Это я влип! Это я в больнице еще месяц проваляюсь по твоей милости! А кто жену и детей кормить будет?!

— Мне уже звонили по этому поводу, — сказал я. — Люба звонила. Мне было очень стыдно. Я подкину ей денег, не переживай...

— Вот-вот, — пробурчал Лимонад. — А то я в суд на тебя подам. Потребую возместить моральный и материальный ущерб.

— А почему на меня в суд? А не на тех, кто руку ломал?

— Где они — черт знает, а ты — вот, рядышком. На тебя удобнее в суд подавать.

Лимонадов сосед по палате при этих словах гадко захихикал, а его загипсованная нога на подвеске затряслась. Я выразительно посмотрел на весельчака, тот закашлялся и затих.

— Кстати, — заинтересовался Лимонад. — Эти три хмыря в плащах — они тебя нашли?

— Нашли, — сказал я.

— Странно... Они и меня нашли, но у меня — перелом и сотрясение мозга. А тебя нашли — так по тебе не очень видно. Или у них силы на мне закончились?

Я мог бы стащить с себя рубашку и продемонстрировать Лимонаду кровоподтеки, но не стал этого делать. Мне захотелось выглядеть крутым. Иногда меня посещает такое идиотское желание. Я прикрыл разбитый рот ладонью и негромко проговорил:

— Я с ними разобрался.

— Серьезно?! — в сладком ужасе прошептал Лимонад и покосился на любопытного соседа, но тот, кажется, занялся изучением «Комсомольской правды». — Совсем разобрался?!

— Ну... — Я прикинул вероятность того, что Лимонад когда-нибудь узнает правду о Легендарной Битве Возле Забора, и эта вероятность оказалась крайне мала. Так что правду можно было послать на фиг. — Один все-таки ушел. Такая жалость, — скорчил я рожу.