Музей «Шпионский Токио» - Александр Евгеньевич Куланов

жить. Мы с дочкою будем ждать тебя от тебя извести. Я желаю послать тебе как можно поскорее фотографическую карточку нашей дочки, но теперь еще не сделана, а пошлю при следующем письме.

Мы с дочкою молимся о твоем здоровье и чтобы ты нас не забывал ибо ты есть наша сила.

Твоя верная Така»{54}.

Впрочем, связь семьи Менделеевых с Японией – отдельная и уже неплохо изученная тема. Нам же, зная теперь, кто такой Александр Алексеевич Сига, следовало установить главное: когда и при каких обстоятельствах адмирал Макаров мог подписать ему свое фото – ведь такой инскрипт дорогого стоит.

Хорошо известно, что весной 1895 года Макаров, тогда контр-адмирал и начальник штаба эскадры вице-адмирала Сергея Петровича Тыртова, побывал в Нагасаки. Значит, тогда же и встретился с Сигой, тогда и поставил автограф? Кстати, а что за странность такая была у японцев: выпускать открытки с иностранными полководцами? Пожалуй, к этому кусочку бумаги вообще стоит приглядеться повнимательнее, и тогда… нас ждет не самое приятное открытие.

Надписи, отпечатанные ниже портрета красноватым шрифтом, критически не совпадают по смыслу. По-английски там написано vice-admiral Makaroff (пусть и с окончанием фамилии на французский манер – в данном случае это непринципиально). По-японски же несколько иное: Макарофу тюдзё то дзихицу, что значит «вице-адмирал Макаров с собственноручной подписью», то есть с автографом!

Это может означать только одно: не открытка с портретом адмирала была подарена Макаровым Сиге, а с фотографии Макарова, подписанной им для Сиги, была потом отпечатана эта открытка. Получается, что в какой-то момент, – скорее всего, после Русско-японской войны (соответственно, уже после гибели адмирала), когда наши полководцы стали хорошо известны и в каком-то смысле даже популярны в Японии, там выпустили серию открыток с изображением побежденных, но уважаемых врагов. Напечатаны они с использованием инскриптов как минимум из одной частной коллекции – Александра Алексеевича Сиги. Техника печати оказалась столь высокой, что сегодня, глядя на подпись Макарова, даже не возникает мысли, что это не подлинник, а лишь его полиграфическое воспроизведение. И всё же…

Когда Макаров и Сига встретились? На фото плохо видно, но погоны Макарова выглядят странно и совсем не похожи на вице-адмиральские. Так и есть: Степан Осипович изображен на фото еще в мундире и при погонах флигель-адъютанта. Сокращение «от Фл. А. Макарова» означает не «от флота адмирала», как может показаться поначалу, а «от флигель-адъютанта», а значит, речь идет о значительно более ранних временах.

Действительно, во время службы капитаном корвета «Витязь», исследуя Тихий океан (он потом напишет об этом книгу, которую так и назовет: «“Витязь” и Тихий океан»), Макаров дважды заходил в Нагасаки: летом 1887 и 1888 года. В первом случае корабль ушел из Инасы в начале июня, а во втором – в начале июля, и раз это так, то плохо читаемые буквы в конце инскрипта могут означать «3 июня» или «3 июля», когда капитан 1-го ранга, флигель-адъютант Макаров и мог подарить на прощание свое фото лучшему знатоку русского языка и наверняка его добровольному гиду по Нагасаки Александру Сиге, не ведая, что спустя более чем век оно вылетит из эротического альбома букинистической лавки в Токио.

После Русско-японской войны Александр Алексеевич Сига тяжело болел. Архиепископ Николай Японский, посетивший Нагасаки в сентябре 1909 года для отпевания русских жертв войны, останки которых были собраны с разных частей Японии для захоронения на кладбище близ Инасы, упоминал: «…неожиданно встречен был здесь, при выходе из вагона, многими русскими и немогущим ходить, переносимым на спине японцем – Александром Алексеевичем Сигою». И на обратном пути: «…собрались проводить еще больше, чем было при встрече; несомый на спине слуги Сига также был, что тяжело видеть»{55}.

Логично предположить, что в последние годы жизни у старого переводчика возникали материальные проблемы, в том числе и по причине болезни. Если японские журналисты узнали о коллекции автографов Сиги, они вполне могли предложить ему немного подзаработать на использовании подаренных фотокарточек. В то, что был не один, а несколько снимков, заставляет поверить еще один инскрипт на имя заслуженного переводчика – на этот раз на аналогичном макаровскому портрете военного министра генерала Алексея Николаевича Куропаткина:

«Александру Алексеевичу Сига от А. Куропаткина»,

и дата – 1903 год. Тем летом будущий командующий русскими войсками в Маньчжурии посетил Нагасаки, судя по всему, встретился там со ставшим уже живой легендой Александром Сигой и подписал ему свое фото. Интересно, что открытка с этим автографом попадается в интернете в разных вариантах – и как погашенная почтовая (на одном из отечественных форумов), и без штемпелей – на зарубежном аукционе, проданная там за четырехзначную сумму в европейской валюте.

Из известных на сегодняшний день дарителей только Куропаткин и пережил Сигу. Старый переводчик скончался в 1916 году в Нагасаки и был погребен в семейной усыпальнице своего рода, где стоят столбики с именами двух десятков его славных предков – в двух шагах от обширного русского кладбища, многих нынешних обитателей которого он когда-то знал лично.

А о том, насколько важны бывают переводчики для разведки, расскажет следующий экспонат эпохи штабс-капитана Рыбникова.

Дело «Корейки»

Экспонат № 14

Дело № 2396 Департамента полиции Секретного отделения о японце Куроно и других японцах, корейском посольстве, «Корейце» и китайском посольстве и о «Корейке» – Надежде Тимофеевне Ким, копия

Когда я знакомился с этими документами, временами мне начинало казаться, что на столе передо мною лежит неопубликованный пока детективный роман, повествующий о шпионских приключениях времен Русско-японской войны. Слежка за таинственными азиатами, опасные связи с хранителями военных секретов, прозрачные намеки на адюльтеры, внезапный ночной обыск у подозреваемой и еще более неожиданный результат досмотра – все это оно: дело Секретного отделения Санкт-Петербургского департамента полиции «…о “Корейке” – Надежде Тимофеевне Ким»{56}.

27 января (по старому стилю) японский флот атаковал русскую эскадру в Порт-Артуре и одновременно вынудил к бою наши корабли на рейде Чемульпо в Корее. 31 марта под Порт-Артуром погиб броненосец «Петропавловск» с командующим Тихоокеанской эскадрой адмиралом Макаровым на борту. 18 апреля японская армия форсировала реку Ялу, отделяющую Корею от Китая, разбила стоявший там Восточный отряд генерала Засулича и начала вторжение в Маньчжурию. 19 апреля сотрудники Секретного отделения Департамента полиции Санкт-Петербурга завели «Список лиц, выясненных наблюдением за сношениями жены 2 гильдии купца гор. Владивостока Надежды Тимофеевой Ким, 29 лет», проживавшей на тот момент в русской столице.

Можно предположить, что причина возникновения интереса правоохранителей к жене дальневосточного купца с корейской фамилией имела более или менее случайное происхождение. В феврале 1904 года, с началом войны, директор Департамента полиции Министерства внутренних дел Российской империи Алексей Александрович Лопухин приказал собрать сведения «обо всех японцах, в Петербурге