Брем - Николай Непомнящий

Особенную привязанность испытывала Бахида к одному барану… Они стали просто закадычными друзьями.

Впрочем, предоставим слово самому Брему.

«Но кто же, наконец, была эта Бахида? — спросит читатель. Мне бы следовало, правда, раньше рассказать это, тем более что, как мы знаем, «Бахида» имя девушки, значащее по-персидски «счастливая». Поэтому можно бы подумать, что любовь к женщине была тогда моим утешением. Действительно Бахида была женского рода, но не девушка; короче сказать, Бахида была молодая львица, принадлежавшая Бауэрхорсту, воспитание которой он поручил мне. Он получил ее в подарок от Латиф-паши, потому что я сказал ему, что друг мой находит очень милым это молоденькое животное. Львице было должно быть около полугода, когда мы получили ее. Величиною она была со среднего барсука, совершенно ручная и привыкшая к людям, так что бегала повсюду совершенно свободно.

Я особенно занимался ею и скоро приобрел ее привязанность. Она следовала за мной по пятам как собака. Часто посещала она также и своего бывшего хозяина, которого она тотчас же узнавала, если он пешком или верхом приближался к нашему дому. Ночью нередко львица спала со мною; она была ручнее собаки и вообще вела себя очень хорошо. Только когда она стала постарше, ее приходилось иногда наказывать за резвость. Она играла с павианами, которые были у нас, но те со страхом избегали ее.

Однажды съела она маленькую обезьяну, другой раз убила одним ударом барана, с которым часто играла. Когда уже слишком строго наказывали ее, то она неистово наступала на нас, но очень скоро снова усмирялась и делалась по-прежнему добродушна. Мы проводили много приятных часов с этим милым животным, и я убедился, что звери могут иногда вознаграждать за недостаток сношений с людьми».

С немецким купцом из Санкт-Петербурга Бауэрхорстом, который остался жить в доме Брема, того связывала крепкая дружба. Они часто сидели с ним на веранде дома за беседами. Немец закончил свой бизнес в Хартуме в начале августа и планировал возвращаться обратно в Каир. Чтобы хоть как-то помочь своему другу, он согласился взять с собой его багаж и животных, находившихся временно на лодке.

(Кто знает, о чем говорили тогда эти двое. Вполне может быть, именно в те дни Бауэрхорст заронил в душу юного Брема идею посетить далекую и не менее интересную, чем Африка, Россию?)

Отъезд Брема был невозможен без согласия генерал-губернатора, которому он был должен 5000 пиастров. Проявит ли тот великодушие? Позволит ли должнику уехать без каких-либо гарантий возвращения долга? Альфред с дрожью в ногах и с тяжестью в душе шел на последнюю аудиенцию с Бауэрхорстом в качестве переводчика, чтобы изложить свою нижайшую просьбу… Но его страхи оказались напрасны. Латиф-паша не только продлил беспроцентный кредит еще на два месяца по прибытии Брема в Каир, но и распорядился выдать еще пять тысяч пиастров из казны на транспортные расходы. У того даже не нашлось слов, чтобы выразить благодарность за проявленные по отношению к нему щедрость и доброту.

Прощание

11 августа 1851 года Брем нанес прощальный визит Латиф-паше. Они расстались как добрые друзья и остались таковыми и в дальнейшем. Потом Альфред заплатил своим помощниками, пожертвовав мелкие суммы верующим, и вместе с Бауэрхорстом взял в аренду лодку. Чтобы сократить расходы, они решили, несмотря на явную опасность, идти через пороги. Константин Рейтц и Рихард Фирталер тепло попрощались с путешественником.

После 14 месяцев жизни в Судане Брем пустился в обратный путь. Благоприятный южный ветер быстро нес лодку по течению. 23 августа прошли пирамиды Мероэ. Поскольку уровень воды в реке увеличился с началом сезона дождей, стало возможно пройти по воде участок пути до берберского Абу-Хамеда. Часть коллекции из лодки, которая готовилась для следования через пороги, была перегружена на караван верблюдов, который пошел через Нубийскую пустыню в Короско.

Местечко Абу-Хамед из каменистой пустыни постепенно превратилось в окультуренный оазис, но вокруг, насколько хватало глаз, виднелись лишь песок и щебень. Стояла сильная жара. Течение было сильным, и скоро бесплодная местность скрылась из глаз. Отдельно торчащие пальмы сменились на дурровые[18] поля, которые, впрочем, скоро снова вытеснила безжизненная пустыня.

В Эд-Деббе, отправной точке караванов в Кордофан, царила базарная суматоха. Разбросанные среди песка хижины кишели жизнью.

10 сентября был днем грустных воспоминаний, Группа достигла Дондоды, где 16 месяцев назад утонул в Ниле Оскар Брем. Навестив могилу брата, Альфред постарался как можно быстрее уехать из этих мест. Суденышко, покачиваясь на волнах, быстро продвигалось вдоль негостеприимных берегов.

20 сентября между вторым и третьим порогами в поле зрения появился остров. До турецкого завоевания в 1550 году это был центр нубийского христианства и резиденция местного епископа. Именно здесь находили убежище преследуемые Мухаммедом мамелюки. Все они полегли тут в неравной борьбе с захватчиками.

Незадолго до Вади-Хайфы произошла неприятная авария. Лодка с ужасным треском врезалась в подводную скалу. Через образовавшуюся пробоину стала поступать вода. Пытаясь удержать судно на плаву, Бауэрхорст направил тонущее судно к берегу. В мгновение ока багаж был вытащен на берег, при этом, однако, не удалось избежать порчи некоторой части коллекции.

Вот рассказ Брема.

«Вся окрестность как вчера, так и сегодня, была дика и обнесена черными скалами. Нил с шумом катит свои волны в своем узком ложе. Течение очень сильно и бурно. На одном поднимающемся среди Нила скалистом острове мы увидели одно из укреплений, Тулку; бодро, как бы орлиное гнездо, стоит оно на вершине скалы и замечательно по своему виду и положению. Перед нами самое опасное место шеллаля. Река идет зигзагом от запада к югу, и затем опять к западу, образуя букву S.

В первом ее изгибе стоят в воде утесы, которые Солиман обошел, держась правого берега. Мы также старались всеми силами держаться того же самого направления, но сила воды так велика, что мы были отброшены влево, и пенистые и бушующие волны, обрызгивая нас с ног до головы, быстро и легко пронесли мимо самого утеса. Идущая вслед за нами барка прошла также благополучно. Этим отважным путем мы перерезали большую дугу и приблизились к баркам, вышедшим раньше нас. Как вдруг мы услышали вправо от нас страшный треск. Гонимое бешеными волнами судно Солимана наехало на скалу. Ломая руки, беспомощно и недвижимо стоит экипаж судна на палубе. Он зовет на помощь, но никто не в состоянии подать ее. Ни одна барка не повинуется лоцману, поток увлекает их против воли, несмотря на все усилия матросов. Произнесши «el hamdi lillahi» за наше собственное спасение и поручая погибающее судно покровительству Бога и его пророка, переплываем мы второй поворот реки и причаливаем ниже его к берегу вместе с другими, мало-помалу прибывающими барками.