Неофит - Матару Таран

– Она нас прощупывала, пыталась выяснить, не слабаки ли мы. Похоже, она ошиблась, – ответил Отелло, но его кулаки все еще были сжаты от гнева.

– И какого черта Сильва пытается подлизываться к дворянам? – разочарованно спросила Женевьева.

– Думаю, дочь вождя тоже считает себя дворянкой, – сказал Флетчер. Мысли о том, чтобы извиниться, покинули его. Хотя источником всей этой дворянской спеси, очевидно, были Таркин и Исадора, то, что Сильва начала им подыгрывать, не делало ей чести.

– Ладно, давайте собираться. Пропустим ланч, сразу отправимся в Корсилум, – добавил он.

– Хорошая мысль. А то и аппетит пропал, – сказал Сераф, разочарованно качая головой.

Экипаж в Корсилум обошелся бы им в шесть шиллингов с человека, безумно много, по меркам Флетчера, но Отелло сказал, что можно дойти до ближайшего городка, и дорога оттуда обойдется дешевле. Полчаса пешком, десять минут торговли, и они отправились в город на телеге, заплатив по шиллингу каждый. Еще один шиллинг они отдали за корзину яблок и набросились на них. Отличные яблоки, кисло-сладкие. Даже небольшой дождик, обрызгавший их по пути, не испортил настроения. Они лишь смеялись и ловили капли ртами. Особенно дождь понравился демону Атласа. Радостно вереща, он катался по влажным доскам телеги.

Они слезли с телеги на главной улице города, смешиваясь с толпой продавцов и покупателей, тоже не обращавших внимания на дождь. Ушли за угол, когда люди начали пялиться на их демонов и форму. Некоторые улыбались и махали руками, другие же старались пройти мимо побыстрее, и в их глазах был страх.

– Я хочу сходить в парфюмерную лавку, – возбужденно сказала Женевьева, глядя, как мимо прошли две девушки с розовыми зонтиками в руках. От них исходили экзотические ароматы, почему-то напомнившие Флетчеру горный лес. Ему сжало живот, когда он подумал, что совсем забыл о Бердоне. Надо бы как-то с ним связаться, дать знать, что с ним все хорошо.

– Мне нужно кое-какие дела сделать, письма отправить, вроде того. Отелло, не подскажешь, где бы мне ножны для меча сделать? – спросил он.

– Конечно… если ты не против зайти ко мне домой по дороге, – сказал гном, радостно ухватившись за бороду.

– Почему бы и нет? Я же никогда не был в гномьем квартале. А у вас там портные есть? – спросил Флетчер.

– Лучшие в Хоминуме, – твердо ответил Отелло.

– Кто-нибудь, пошли со мной в парфюмерную лавку, я же не могу идти одна, – захныкала Женевьева, глядя, как проходят мимо красивые городские девушки. У Серафа загорелись глаза, и он с радостью согласился.

– Я пойду. Может, и себе одеколон найду, чтобы растопить холодное сердце Исадоры, – сказал он, подмигивая.

– Рори? Ты с ними или с нами? – спросил Флетчер.

– Думаю, пойду с Женевьевой. Мне интересно, что они тут делают со всеми этими цветами. Моя сестра собирает горные цветы и продает торговцам-парфюмерам, – сказал Рори, искоса поглядев на хорошеньких девушек, проходящих мимо. Флетчер понял, что дело не в парфюмерии, но не винил Рори в этом. Всего пару дней назад он сам поражался красоте здешних девушек, хорошо одетых и накрашенных. Атлас уже пошел дальше, но Флетчер догадывался, что он вряд ли согласится идти в гномий квартал, учитывая, как недружелюбно он отнесся к Отелло.

– Встречаемся здесь, через два часа. В сторону фронта едет достаточно повозок, так что, если кто-то опоздает, поедем обратно порознь.

Они расстались и пошли быстрее, поскольку дождь усиливался. Держались вдоль стен, под крышами и навесами лавок. Игнатий урчал под капюшоном, согревая Флетчера своим дыханием, а Соломон топотал в паре метров позади, едва поспевая за ними на коротких ногах. Гном тоже предусмотрительно надел куртку с капюшоном, но бедный Соломон выглядел совершенно жалко.

– Так что тебе еще нужно, кроме портного и кузнеца? Вроде бы я слышал, что ты хочешь письмо отправить? – спросил Отелло, поглядывая через плечо за Соломоном. Он уверенно шел по узким переулкам, и Флетчер понял, что гном станет ему идеальным проводником в Корсилуме.

– Да, надо отправить письмо на эльфийский фронт, – ответил Флетчер. Лучше не посылать письмо Бердону напрямую, на случай если его перехватят Каспар и Дидрик. Может, если послать письмо Ротерхэму, то солдат сможет тайно переправить его дальше.

– Ну, если так, то тебе лучше отправить его из Цитадели. Там регулярно останавливаются армейские курьеры. Насчет кузнецов, я познакомлю тебя с лучшим. Он сделал для меня это.

Замолчав, Отелло открыл кожаный чехол, висевший у него на плече, и достал оттуда топорик. Рукоятка была сделана из крепкого обожженного дерева, идеальной изогнутой формы, под руку Отелло. Лезвие было тонким и изумительно острым, а на обухе был сделан узкий пробойник, для ударов на обратном взмахе.

– Это гномий томагавк. Каждый гном получает его на пятнадцатый день рождения, чтобы служить ему всю его взрослую жизнь. Так было заведено нашими святыми предками, что каждый взрослый гном-мужчина должен всегда носить его с собой, еще до того, как начались гонения на нас, две тысячи лет назад. Это важная часть наших традиций, наследия и веры. Теперь ты понимаешь, почему я так ценю мастерство кузнеца.

У Флетчера расширились глаза, когда он рассмотрел великолепное оружие.

– Можно подержать? – спросил он. Ему не терпелось опробовать этот топор самому. Может, когда-нибудь он сделает для своего кхопеша такую же изогнутую рукоять.

Внезапно раздались резкий свисток и топот ног. К ним ринулись двое Пинкертонов, держа в руках дубинки и наставив в лицо Отелло пистолеты.

– Брось! Живо!

Глава 28

Первый Пинкертон схватил Отелло за горло, приподняв гнома в воздух и прижимая к кирпичной стене. Огромный мужчина с блестящей черной бородой и некрасивым лицом, покрытым оспинами. Отелло выронил томагавк, с трудом дыша. Похожие на сосиски пальцы сдавливали ему горло.

– Что мы вам, гномам, говорили, насчет ношения оружия в общественных местах? Никак в ваши дубовые гномьи головы не войдет, а? На это имеют право только люди! – пронзительным голосом сказал второй Пинкертон. Этот был рослым и худым, с тонкими усами и сальными светлыми волосами.

– Отпусти его! – крикнул Флетчер, опуская руку на рукоять меча. Игнатий спрыгнул на землю и угрожающе зашипел, а затем выплюнул струю пламени.

– Отпусти его, Тернер, – сказал худой Пинкертон, стуча дубинкой по стене, когда заметил опасность.

– Хорошо, сержант Мерфи, мы еще позабавимся с ним в камере, – буркнул здоровяк, отпуская Отелло. Тот рухнул на булыжную мостовую, хрипя. Пинкертон резко ударил гному ногой в бок, и Отелло вскрикнул от боли. Позади Флетчера раздался утробный рык.

– Нет! – выдохнул Отелло, поднимая руку. Из-за угла вышел Соломон. Голем остановился в полуметре от Тернера. – Нет, Соломон, все нормально.

Гном с трудом встал, опираясь на стену, за спиной Флетчера.

– Ты как? – спросил Флетчер. Голем подошел к хозяину, тревожно ворча.

– Нормально. Бывало и хуже, – прохрипел гном, нерешительно похлопав Голема по голове.

Мерфи шагнул вперед и толкнул Флетчера в грудь.

– Я ослышался, или ты отдал приказ офицеру при исполнении? – спросил сержант Мерфи, поднимая подбородок Флетчера концом дубинки.

– Думаю, тебе больше следует беспокоиться о том, что ты пытаешься арестовать офицера армии короля за ношение оружия! Или ты думаешь, что он голыми руками будет с орками драться? – уверенно сказал Флетчер, хотя никакой уверенности не ощущал.

Тернер принялся угрожающе помахивать дубинкой.

– Ага, и кто ты такой, чтобы говорить мне, что можно, а что нельзя? – угрожающе спросил Мерфи, наводя пистолет в лицо Флетчеру. Игнатий ничего против пули не сделает. Прикинув шанс сделать щит против пули с первой попытки, Флетчер не стал пробовать. Лучше его побьют, чем прибьют. Он тихо выругался. Второй раз его загоняют в угол на улицах Корсилума, тыча пистолетом в лицо.