Ничейная земля - Илья Бушмин

5

— У меня это будет четвертый срок. И не по самой, че бакланить-то, авторитетной статье. К тому же, та чуха малолеткой оказалось. Попадалово, короче. И я не хочу, чтоб меня закрыли у хозяина хер знает на сколько.

— Нужно было думать раньше, — сухо заметила Катя.

— А я подумал сейчас. Типа, лучше поздно, чем никогда, так говорят? Короче, мне нужна скидка. В обмен на наколочку.

Махно, в миру Степан Шмурыгин. Был задержан одной из групп во время масштабных рейдов в Яме. Отсидев трое суток в ИВС, где его допрашивали опера и следователи, был переведен в СИЗО. Махно был судим трижды, причем все три срока за квартирные кражи и грабежи. Вот и в этот раз Шмурыгин хотел совершить кражу из квартиры — что называется, выставить хату. Вскрыл дверь монтировкой, шагнул внутрь — и обнаружил бледную от ужаса 15-летнюю девушку, которая держала трясущейся рукой сотовый телефон и умоляла кого-то приехать как можно быстрее и спасти ее.

Махно рассвирепел от такого поворота, но решил не убегать просто так, раз уж взлом и проникновение были налицо. Вырвав телефон у девушки, он разбил его о стену. После чего схватил ее за волосы, сжал горло и велел сказать, где лежат деньги. А потом швырнул девушку к окну, грудью на подоконник, сорвал с нее трусики и изнасиловал. Измываясь над подвывающей жертвой, Махно все это время смотрел в окно — на случай, если полиция приедет слишком рано.

Чуда не произошло. Когда ППСники поднялись на нужный этаж, дверь была распахнута, а внутри на полу гостиной их ждала забившаяся в угол дочка хозяев.

На коже жертвы Махно оставил свои отпечатки пальцев, плюс она уверенно опознала его по фотографии.

— Смотря какую информацию, — сказала Катя.

Махно цыкнул, как это было модно у уголовников когда-то. В Яме привычки меняются гораздо медленнее, чем в остальном мире.

— Кича слухами полнится. Вы ищете того, кто убивает девчонок.

— Хотите сделать признание?

— Смешно, оборжаться, — деланно хохотнул Махно, но тут же снова стал серьезным. — Я знаю одного человечка. Он отмотал на зоне 13 лет. За мокруху и взлом лохматого сейфа. Загремел 17 лет назад, а откинулся четыре года назад. Вкуриваешь, к чему я?

Махно смотрел на Катю маленькими крысиными глазками. Насильник. Несмотря на китель с погонами, Катя для него была женщиной. Точнее, «лохматым сейфом» — вагиной на ножках. Катя видела, как Махно буквально раздевает ее глазами. За годы работы в СК Катя привыкла к этому. Не отводя глаз от Шмурыгина, она холодно заговорила:

— Во-первых, ты сам захотел встретиться и поговорить. И вот я здесь. Но это не значит, что ты можешь бакланить со мной, как с какой-нибудь шалавой из той задницы, откуда ты вылез. Следи за языком. Никакой фени и никакого панибратства, я тебе не подружка и даже не ровня. Еще раз услышу что-то подобное — отправляешься в пресс-хату. Вкурил, к чему я?

Махно «вкурил». Для вида натянуто оскалившись, он после паузы проскрипел:

— Так че со сделкой?

— Если все так, как ты сказал, значит, мы его уже проверили.

— В Яме? Не смеши — пардон, типа — не смешите меня. Всех выцепить вам сто лет не хватит. На кого была наколочка, того и хлопнули. Я у хозяина пятнашку отмотал, я в курсе, как такие дела делаются. Тот чувачок — местный. Но ту бабу порешил не здесь. Совсем в другом городе. И повязали его там. И под суд пошел там. Когда откинулся, вернулся в город. На свою хату, где жил и раньше, — Махно развел руками. — Страна большая. Проверять очень долго придется. А я знаю, что он сделал, как он сделал и когда он это сделал. Он изнасиловал ту девчонку и задушил ее. Так что, вам интересно?

Катя долго смотрела на Махно и думала. Получить информацию по делу, над которым работают почти все силовики города, самым резонансным делом последних лет и главным делом в ее, Кати, жизни — все это было заманчиво. Но…

…Но Махно избил и изнасиловал 15-летнюю девочку в собственном доме.

— Мне нужно подумать, — сказала она.

После чего встала и окликнула конвоира. Когда Махно вывели из допросной, Катя достала телефон и набрала Полякова.

— Сергей, ты мне нужен.

Он приехал в течение получаса. За это время Катя сделала несколько звонков в Промышленный ОВД — в частности, начальнику местного угрозыска майору Заволокину. И к приезду Полякова уже знала, что делать.

Допрос они проводили вместе.

— Махно задержали у тебя дома, — заявил Поляков типу с уголовной рожей в растянутой и грязной желтой майке. — Ты укрывал преступника, находящегося в розыске по тяжкой статье — за изнасилование.

— А я не в курсах был, что его ищут.

— Конечно. Ты пускаешь к себе всех, кто тебя просит перекантоваться, да?

— Не имей сто рублей, а имей сто друзей.

— Один из твоих ста друзей нарисовал тебе статью за укрывательство преступника, находящегося в розыске. Плюс нападение на сотрудника полиции. Лет пять тебе на суде нарисуют однозначно. И это минимум, чувачок.

Уголовник пожевал что-то во рту.

— Ну, и че вы предлагаете?

— У Махно есть один знакомый. Учитывая, что сам Махно не из Ямы, я готов отвечать, что с этим человечком Махно знаком через тебя.

— Что за знакомый-то?

— Был в другом городе, где изнасиловал и задушил какую-то девчонку. Отсидел 13 лет на зоне строгого режима. Откинулся четыре года назад и сразу вернулся сюда, в Яму. Нам нужно имя.

По глазам было видно, что уголовник сразу сообразил, о ком речь. Но просто так выкладывать козыри на стол он не спешил.

— Не знаю таких.

— Укрывательства преступника не будет. Только нападение на сотрудника. Но здесь сойдемся на минимуме. Например, непредумышленное причинение вреда здоровью. Ты же наверняка хотел закрыться или машинально оттолкнуть незнакомого человека, и так вышло, что вилка воткнулась ему в плечо?

— Э, ну, — тот пытался сообразить, к чему клонит Поляков. — Вообще, да, по-любому так и было.

— Года три максимум. Общий режим. Есть разница, три общего или пять строгача? Да ты через год можешь на условку попробовать пойти.

Перспектива была интересная. Но уголовник продолжал держать марку:

— Фича в том, что я своих корешей не сдаю. Я не крыса. Так что вы не по адресу.

— Крыса, говоришь? — Поляков протянул Кате руку. Она передала ему диктофон, который всегда носила в сумочке. Запись уже была остановлена на самом интересном месте. Поляков нажал кнопку, и из динамиков диктофона донесся голос Махно: «У меня это будет четвертый срок. И не по самой, че бакланить-то, авторитетной статье. К тому же, та чуха малолеткой оказалось. Попадалово, короче. И я не хочу, чтоб меня закрыли у хозяина хер знает на сколько».

Они дослушали запись до момента, когда Махно предложил сделку — информация в обмен на скидку в сроке наказания, который он может получить по приговору суда. Уголовник слушал очень внимательно. Пару раз ухмыльнулся и покачал головой, удивляясь вероломству Махно.

— Пока ты строишь из себя блатного, живущего по понятиям, Махно решает дела и спасает свою шкуру, — сказал Поляков. — Фигня в том, что на нем висит тяжкое. На тебе нет. А человека, которого он предложил продать, ты знаешь гораздо лучше. Поэтому сделку мы предлагаем тебе.

— А если… А если я откажусь?

— Все просто. Мы пойдем к Махно. Он сдаст человечка, с которым ты же его и познакомил, и скостит себе пару лет. А ты пойдешь по полной, хотя на нарах ты оказался из-за Махно. Если ты согласишься на это, то… То я не знаю, чувак, что у тебя в голове, если ты спокойно позволишь Махно отправить тебя на зону за его же косяки, а ему откупиться.

Аргумент был весомый. Хозяин дома, в котором был задержан Махно, подумал, почесал затылок, поковырял в носу… Наконец, решился.

— Это Сафрон Белый.

— Его фамилия Сафронов? А Белый кликуха?

— Угу. У него какая-то аллергия кожная. Наколок не может иметь. По молодости пытался наколоть, так еле откачали. Три ходки, а ни одной наколки. Оттуда и погоняло.

— Он сидел за мокруху последний раз? Четырнадцать лет?

— Все так. Мы с Белым как-то бухали, и он побакланить за прошлое решил. Он на гастроли мотался в другие города. Приехал, щиманул на улице несколько баб, золото-шубы-бабки — и назад. В тот раз он поехал в какой-то город — не помню уже, как называется — то ли Вологда, то ли Воркута, то ли Воронеж… Короче, что-то на «В».

— В города в следующий раз поиграем. И что там?

— А, ну вот. Пересекся он, короче, на улице с каким-то молодняком. Там вроде трое пацанов было и одна баба. Молодая, но сиськи и все остальное — что надо, — уголовник покосился на Катю и в свое оправдание пояснил: — А че? Это его слова.

Катя поморщилась:

— Дальше.

— А, ну вот. Забухали они, короче. На хате одного из тех п… дюков. Ясен пень, Белый самым крепким оказался. Один скоро свалил, а двое других скопытились. Телка уже давно спать завалилась в комнате. Ну, а Сафрон уже гашеный, почти литр водяры выжрал. Захотелось, типа, тепла и ласки. Он подвалил к телке и — сами понимаете. Она, хоть и бухая была, шум подняла. Один из пацанов тут зенки раззявил — проснулся, короче — и давай кипиш поднимать. Попытался Белого оттащить. Ну, и орал, типа «Ах ты п… дор». Это Белому-то, прикиньте? Да еще и бухому? — уголовник покачал головой. — Тут Белому крышу и сорвало. Хотя он итак без башки. Отморозок, в натуре.