Спасите наши души! - Сергей Зверев

— С ума посходили эти европейцы, — пробормотал сам себе под нос старший брат по-арабски. — Помешались на пунктуальности и соблюдении всяких идиотских правил. Шлем ему, видите ли, понадобился.

Но все же желание клиента — закон. Младший брат пошерудил в киоске и принес-таки запыленный шлем с забралом, обтер его рукавом.

— Абсолютно новый, его ни разу не надевали, — предупредил он.

Виталий пристально глянул в глаза арабу, на корню пресек попытку потребовать отдельную плату за шлем. Совершив единственную с утра сделку, братья вернулись за столик и принялись бросать кости, звенеть мелкими монетами, уже не обращая никакого внимания на клиента.

Саблин повесил шлем на руль, запустил двигатель и покатил в направлении яхт-клуба, там заехал на тротуар неподалеку от стоянки такси и принялся ждать. У причала стояли всего лишь три яхты — люди с деньгами покинули город, кто по суше, кто по морю. Эти три плавсредства были трофеями повстанцев. Треугольный парус яхты Грифитса уже трепыхался на входе в клуб.

Охранник вышел из кабинки, пару стекол в ней не хватало — их выбило пулями, когда шли бои за город. Но стеклить окна никто не спешил. Только поставишь, а тут снова смена власти со стрельбой и взрывами. Заспанный охранник поймал конец, брошенный Грифитсом, закрутил его на причальных тумбах, получил чаевые и отправился назад в кабинку досматривать прерванный сон.

Джон сошел первым, подал руку. Кэтрин сбежала на причал. Саблин, наблюдавший за парочкой телевизионщиков издалека, надел шлем и опустил забрало.

— Ну, почему ты не хочешь сказать мне, куда направляешься? — проворковала журналистка. — Какие секреты могут быть между нами? Мы же одна команда.

— Я договариваюсь о встрече с важным человеком и не хочу говорить тебе его имя раньше, чем он согласится. Сглазить боюсь, — усмехнулся Джон.

— О встрече могла бы договориться и я. Мужчины легче соглашаются, когда их просит женщина, — возразила Кэт.

— А кто тебе сказал, что этот человек мужчина? — прищурился Грифитс. — Даже на Востоке среди важных людей встречаются женщины.

— Ну, почему ты не хочешь посвящать меня в подробности? — Кэтрин сделала попытку обнять Джона.

— Слушай, Кэт, ты сама напросилась со мной в поездку, хоть я тебя и не звал. Сказала, что тебе надо наведаться в Латакии в косметический салон, а то, мол, уже стыдно показываться в кадре. Ну, так и иди в салон. А я поеду по своим делам.

— Честно говоря, я даже не знаю, остался ли в городе хоть один косметический салон. Я рассчитывала поехать с тобой.

— Кэт, женщины даже во время войны хотят выглядеть красиво. Если есть спрос, будет и предложение. А то место, куда я еду, небезопасное, так что нам не по пути.

Кэт томно вздохнула.

— Джон, ты временами невыносим.

— Я это знаю. И именно поэтому мы работаем вместе. Ты тоже временами невыносима. Мне это нравится, с тобой хотя бы не скучно.

— Черт с тобой, Джон. Встретимся на яхте. Пойду искать свой чертов салон. — Она поцеловала оператора в щеку и с отрешенным видом зашагала по улице.

Местные мужчины провожали ее взглядами, но не пытались цепляться, заигрывать, понимали, что эта дама не про них. Женщины, когда хотят, умеют правильно себя поставить и дать понять, стоит ли тратить на них красноречие, силы и деньги.

Кэт прошла совсем рядом с сидевшим на скутере Саблиным и не узнала его, шлем с забралом надежно скрывал лицо каплея. Теперь Виталий неотрывно следил за Грифитсом, надо было предугадать, куда он направится, и вновь играть на опережение. Джон осмотрелся, не следят ли за ним, после чего зашагал к подъехавшему такси, держа в руках серебристый кейс.

Виталий завел двигатель, проехал по тротуару и, срезав угол, подкатил почти к самой машине, спустился на землю, присел и сделал вид, будто проверяет, хорошо ли накачано переднее колесо его скутера. Улучив момент, он сунул руку под задний бампер такси и прикрепил на днище машины радиомаячок с магнитным креплением.

Грифитс еще не успел подойти к автомобилю, как Саблин сел в седло и отъехал. Теперь он наблюдал за оператором из-за декоративных кустов с другой стороны площади. На руле у Саблина лежал планшетник с включенной картой Латакии. На экране среди городской застройки мигала красная точка, отмечавшая местоположения маячка. Теперь Виталию оставалось только надеяться, что он не ошибся и Грифитс поедет именно на той машине, к которой направлялся. Надежды оправдались. Грифитс поздоровался с водителем.

«Они знакомы, значит, его услугами оператор пользуется не в первый раз», — подумал Саблин.

— Куда едем на этот раз? — поинтересовался таксист.

— Туда же, куда и в прошлый, — улыбнулся Грифитс.

— Клиентов по нынешним временам не так уж и много, — вздохнул таксист, разворачиваясь на площади. — Южный пригород — место небезопасное. Но вы правильно делаете, что нанимаете такси. Таксистов в Латакии уважают.

Машина катила по улицам, а водитель, воодушевленный тем, что рядом с ним иностранец, мог отвести душу — искренне высказать свое отношение к повстанцам, отбившим город у правительственных войск. Таксист считал себя человеком вне политики. Он готов был поддерживать любую власть, лишь бы она обеспечивала порядок и уважение к частной собственности.

— Разве такое раньше было возможно? — возмущался он по дороге. — Сесть в такси, полдня ездить, а потом не заплатить? Даже за бензин не заплатить. Никакого порядка нет. И жаловаться некому. Полиции нет — разогнали, все ходят с оружием. Вот до них все было понятно и прозрачно, заплатил полицейскому взятку, и больше он к тебе не цепляется, не штрафует, пока месяц не пройдет. А теперь непонятно кому и сколько платить. Подходят, автомат наставляют и говорят, чтобы деньги давал, мол, тогда и проблем у тебя больше не появится. Заплатил, назавтра уже другие с тем же самым предложением. Вы сперва между собой договоритесь, а уже потом к людям идите. Вот тогда они и вашу власть уважать станут. Вот, говорят, у вас на Западе порядок?

— Есть немного, — согласился Грифитс. — Вот только полиция взяток не берет. Попробуешь подкупить копа, можешь в тюрьму загреметь.

— Они у вас что, такие честные или такие глупые, если денег не берут?

Постановка вопроса заставила Грифитса задуматься. Полицейских он никогда не считал интеллектуалами, но и за идиотов не держал. В человеческую честность не верил к тому же в массовом масштабе.

— Все зависит от суммы, — принялся развивать свою жизненную философию Грифитс. — Если взятка небольшая, то к чему рисковать репутацией и свободой? Лучше сравнить ее с деньгами, которые получаешь на службе. Ну что такое сто евро для полицейского? На них можно прожить с семьей один день. А вот если ему предлагают несколько тысяч, это уже соблазн решить определенную проблему, скажем, съездить в отпуск, купить мебель. У каждого человека есть своя цена, на которой его сознание ломается. Нет абсолютно честных, есть только большие или маленькие суммы. Чтобы купить министра или депутата, нужно больше денег, чем для того, чтобы купить мелкого клерка.

— Это вы верно подметили, — согласился водитель. — У всех людей своя цена. — Приехали, мистер. Мне вас подождать, как в прошлый раз?

— Надеюсь, долго ждать не придется. — Грифитс хлопнул дверцей.

Таксист стал настраивать радио, искал «нейтральную» радиостанцию, где бы звучала музыка и не говорили о политике. Но сделать это было сложно. В Латакии принимались и радиостанции, перешедшие в руки повстанцев, где последними словами клеймили Асада с его приспешниками, и тут же после поворота ручки ловилась правительственная радиостанция. В ее эфире теми же самыми словами ругали повстанцев, нередко обвиняли в тех же самых преступлениях. Мол, сами устроили расправу над мирным населением, а потом обвиняют в этом Дамаск. Водитель наконец нашел то, что искал. Из динамиков полилась музыка, певица пела о цветущем миндале и о любви. Он поудобнее устроился в машине и приготовился ждать.

Саблин вел преследование такси с Грифитсом по всем правилам. Ни разу не попался объекту на глаза. Следовал за ним, где по параллельным улицам, где проезжал по тротуарам между зданиями. Старался особо не отставать, ведь маячок был прикреплен к машине, а не к самому оператору. Поэтому, когда красная пульсирующая точка на мониторе замерла, Виталий прибавил скорость, решив, что Джон прибыл на место и сейчас покидает машину.

Боцман остановил скутер, чуть не доехав до угла квартала, слез с седла и выглянул. Грифитс шел от такси по пустынной улице. Вокруг возвышались разграбленные, разрушенные особняки. Таксист явно ожидал возвращения пассажира. Вести наблюдение на пустой улице — сразу же выдать себя с головой. Виталию пришлось дождаться, когда Джон скроется за углом, и тогда вновь сесть на скутер. Таксист проводил скучающим взглядом скутериста, выехавшего из-за угла — мало ли по каким делам человек оказался в брошенных кварталах?