Гренадилловая шкатулка - Джанет Глисон

— Мне не раз случалось принимать участие в потасовках, но никак не в качестве профессионального боксера, — ответил я. — Что касается шрама, это другая история. Как-нибудь расскажу. Сейчас же я хочу объяснить тебе причину своего визита к вам. — Я достал шкатулку в форме храма и показал ее подростку. — Мне нужно выяснить как можно больше вот об этой вещице, ибо я уверен, что с ее помощью мне удастся пролить свет на гибель моего друга Партриджа. Твоя сестра определила породу дерева. Оно называется «цезальпиния гренадилло». Видимо, это очень редкая порода, поскольку ни мне, ни ей она незнакома.

Ричард взял шкатулку и, повертев ее в руках, услышал, как внутри что-то гремит.

— Что в ней? — спросил он.

— Этого я пока не знаю. Ключа к ней нет, а без него я не могу открыть ее.

Подросток еще раз внимательно осмотрел шкатулку.

— Думаю, я сумею помочь вам, — с важностью заявил он.

— Буду признателен за любую помощь, ибо мне не хотелось бы взламывать ее.

— У моего друга отец — мастер по замкам. Они живут на Норфолк-стрит. Если кто и сможет открыть шкатулку, то только он. Уверен, он не откажет в помощи.

Я широко улыбнулся ему и перевел взгляд на Элис.

— Это было бы очень кстати. Могу я надеяться, что завтра вы отнесете шкатулку к нему и потом скажете мне, когда он сможет найти время заняться ею?

Ричард пообещал выполнить мою просьбу, и с этим мы покинули харчевню. До дома Гудчайлдов идти было недалеко. Я проводил их и у двери, не раздумывая, поклонился Элис и поцеловал ей руку. В ответ на мой знак внимания она сделала реверанс и улыбнулась.

— Вечер был замечательный. Мы с Ричардом получили огромное удовольствие и сердечно благодарим вас за это. Как только мы узнаем что-нибудь об этой шкатулке, будьте уверены, я приду к вам лично или пришлю кого-нибудь с сообщением.

Луна исчезла, безоблачное небо было усеяно звездами. Я шагал домой мимо величавых портиков и колонн Эксетерской биржи. Это место славилось тем, что здесь любой мужчина мог найти девицу по вкусу; мне тоже доводилось наведываться сюда в поисках развлечений. Правда, сейчас я не думал о них. У меня кружилась голова, будто я выпил бутыль вина, и в то же время я был абсолютно трезв. Я плотнее укутался в пальто и, глядя прямо перед собой, прибавил шаг.

Глава 8

Уайтли-Корт, 3 января 1755 г.

Сударь,

Через два дня я буду в Лондоне и первым делом навещу вас, чтобы узнать, как вы справляетесь с возложенным на вас поручением. А пока я расскажу, как развивались события после вашего отъезда. Возможно, эти сведения помогут вам.

В ходе обследования территории поместья отсеченные пальцы не были обнаружены, из чего и Уэстли, и я сам заключили, что они либо съедены животными, либо спрятаны — возможно, закопаны — виновником этого ужасного преступления, и найти их не удастся. Господин Таунз, врач и аптекарь из Кембриджа, умный, образованный человек, мнение которого я высоко ценю, осмотрел тело Партриджа. Он сообщил нам, что в легких Партриджа было мало воды. Этот факт и положение трупа во льду позволили ему сделать вывод, что Партридж потерял сознание из-за ран на руке и упал в пруд, где вскоре и скончался. Господин Таунз утверждает, что ушиб на голове незначительный и не мог привести к смерти; возможно, он появился в результате падения. По его мнению, рука повреждена орудием с толстым лезвием, предположительно топором, о чем свидетельствуют рваные края ран и характер расщепления костей.

Дворовый работник подтвердил то, что сказал вам: в тот день они действительно перевозили лед из пруда в ледник и закончили работать в четыре часа, когда уже стемнело. Около семи часов вечера этот самый работник возвращался домой в деревню через итальянский сад и заметил, как ему показалось, согнутую фигуру человека, но ничего более по этому поводу он добавить не может. Правда, он воображает себя специалистом в области метеорологии и заявляет, что к полуночи вода уже крепко замерзла и в это время тело никак не могло уйти под лед. Значит, Партридж, вероятно, упал в пруд гораздо раньше, и не исключено, что работник видел именно его за несколько минут до смерти.

После обследования тела мистера Партриджа возник вопрос, что делать с останками. В сущности, его мог бы похоронить приход, как поступают с бедняками, но, поскольку он умер на территории поместья, мисс Аллен милостиво распорядилась, чтобы ему отвели место возле семейной часовни, где обычно хоронят слуг. Роберт Монтфорт стал возражать против ее великодушия, доказывая, что семья не должна оплачивать похороны человека, который, по всей вероятности, виновен в смерти его отца. «Вот как? — удивилась мисс Аллен. — Значит, ты уже не веришь в самоубийство отца?» Он замолчал, понимая, что, если он откажется от своего первоначального мнения, у него не будет козырей против моих притязаний на большую долю имущества его отца. Погребение состоится сегодня во второй половине дня.

Мы выяснили, что Партридж остановился на постоялом дворе «Красный бык» в Кембридже. При осмотре его комнаты были обнаружены несколько эскизов и страниц с записями, которые я привезу показать вам.

Должен сообщить, что они очень похожи на эскизы, обнаруженные в библиотеке, в которых вы признали руку Партриджа. Здесь следует добавить, что я намерен забрать все эскизы в Уайтли и отдать их на хранение моему библиотекарю. Мое решение объясняется тем, что никто в Хорсхите не понимает их ценности; только сегодня я обнаружил, что одним из листков застелили отсыревший выдвижной ящик.

И последнее. После вашего отъезда я помогал Уэстли просматривать бумаги Монтфорта. Среди его корреспонденции я нашел одно интересное письмо. Мы не смогли установить его автора, но, возможно, вы, как и я, сочтете, что оно имеет отношение к данному делу. Более мне нечего добавить, подробнее обсудим все при встрече. Предположительно, я должен быть у вас после обеда, около четырех часов дня.

Надеюсь, вы уже вскрыли шкатулку и готовы показать мне ее содержимое.

Фоули.

Лондон, 14 декабря 1754 г.

Сударь,

Я пишу, дабы сообщить вам, что приехала в Лондон искать компенсации за то, как безжалостно обошлись вы со мной двадцать лет назад. Нет необходимости напоминать вам, как вы самым бесстыдным образом воспользовались моими молодостью и слабостью, а после бросили меня, наговорив обещаний, которые оказались ложью. Вы оставили без внимания все письма, что я посылала вам, и в результате все эти годы я оплакивала моего ребенка и ждала того часа, когда у меня появится возможность выяснить его местонахождение и объявиться ему.

Этот час настал.

Не так давно я поселилась в Лондоне и разыскала своего ребенка (каким образом, не имею права вам открыть), которого, как теперь выяснилось, вы тоже безжалостно бросили много лет назад. Не так давно я связалась с ним и уведомляю вас, что по моей просьбе он намерен вскоре нанести вам визит.

Учитывая ваше поведение в прошлом и ваше обеспеченное состояние в настоящее время, мы вправе ожидать от вас возмещения за те несчастья, что вы навлекли на нас. До сих пор я хранила в тайне (за исключением некоторых фактов) печальную историю его жизни. Но если вы не примете его или не вознаградите по справедливости, уверяю вас, я располагаю всеми возможностями, чтобы предать это дело самой широкой огласке.

М. К

Глава 9

Теперь уже не помню, сколь долго я просидел в оцепенении. Не помню, что я чувствовал: волнение, изумление, смятение — или все это вместе? Помню только, что голова моя гудела от разных вопросов. Судя по дате, второе письмо было написано за три дня до исчезновения Партриджа. Возможно ли, чтобы он был тем самым потерянным ребенком? Значит, в этом и кроется причина его внезапного исчезновения? Ясно, что Фоули подозревает именно это, хоть и не пишет прямо о своей догадке. Иначе зачем он переслал мне письмо неизвестной женщины? Я тотчас же отмахнулся от последней мысли. Фоули не понимал, насколько близки мы были с Партриджем, не ведал, как часто Партридж поверял мне свое желание разузнать о своем происхождении. Отсутствие сведений о собственных корнях, говорил он, делает бессмысленным его будущее существование. Талант и блестящие перспективы не принесут счастья, если не знать, кто ты и откуда родом. Несомненно, если бы Партриджу стало известно что-то о его родителях, он обязательно поделился бы со мной этой новостью. Я не мог поверить, чтобы Партридж решился утаить столь важное открытие от того, кто был ему ближе, чем брат, и исчезнуть, не сказав ни слова. Но так ли уж это невозможно?

С этой мыслью ко мне вернулась тревога, которую я испытал в Хорсхите, когда мисс Аллен впервые упомянула о визите Партриджа. Она сказала, что для Партриджа наступили тяжелые времена, и он приехал просить помощи у ее брата, лорда Монтфорта. Может, у него были более веские основания для такой просьбы? Может, Партридж приехал к Монтфорту, потому что считал его своим отцом?