Искалеченные в колесе секса - Джек Кетчам

в губы. Я почувствовал вкус крови. Я слепо поцеловал ее в ответ сквозь лихорадочный холод боли и холодную плоть, пылающую жаром в моих губах и бедрах. Мы упали на песок. Я стянул с нее штаны, затем снял свои и снова вошел в нее.

- Нет, - сказала она. - Я хочу почувствовать твой вкус у себя во рту. Хочу почувствовать вкус нас обоих.

Я сделал, как она просила, обхватив руками ее голову. В лунном свете ее глаза были широко раскрыты от страха, жадности и чего-то еще. Я не мог подобрать этому названия. Затем ее губы медленно скользнули по мне, а я запрокинул голову и посмотрел на звезды. Я был в другом океане, в другом течении, более теплом и лучшем. Неожиданно она остановилась и подняла на меня глаза.

- Возьми меня с собой, - сказала она. - Попроси меня пойти с тобой домой и остаться. Сейчас же. Пока я у тебя есть. Я хочу пойти домой с тобой, Бен. Попроси меня!

Я попросил. Я двинулся вниз, чтобы трахнуть ее.

- Хорошо, - сказала она.

Я взял ее прохладную песчаную попку в руки и наказал ее.

Я думал, что учу ее не лгать мне.

* * *

Прошли два тихих и приятных дня, и я решил, что она совсем забыла о Стамбуле. Мы занимались любовью и сидели на солнышке. Майк и его канадская девушка обычно были с нами, и было приятно наблюдать, как две женщины уживаются вместе, две красивые обнаженные женщины, лежащие на берегу. Я оставил свою первоначальную проблему с канадкой позади. Мы ложились на спину, закрывали глаза и слушали вдалеке их смех. В воде мы позволяли им садиться нам на плечи и бороться друг с другом. На пляже были и другие женщины, но нам не нужно было даже разговаривать с ними. Теперь все наши потребности были удовлетворены .

Но однажды вечером за ужином напротив нас села пара немецких девушек, а сопровождал их крепкий приветливый швед по имени Томми, с которым Майк познакомился в Ираклионе. Ожидая Мэри и канадку, мы шутили с девушками, и я подумал, как хорошо немецкая девушка относится к своему мужчине, и немного позавидовал Томми. К тому времени, как появились Мэри и канадка, атмосфера стала игривой. Для девушки Майка это было в порядке вещей, но по мере того, как текла Деместика и пьянящая Рецина, Мэри становилась все угрюмее. Я мог бы прекратить это, но что-то подсказывало мне, что надо доиграть до конца. Игра была достаточно невинной. Девушки принадлежали Томми. Мне было интересно, что воображает Мэри.

Теперь я знал, что в ту ночь на пляже в ее глазах был гнев, потому что он там был снова. Холодный сдержанный гнев, который делал ее отвратительной. Немки неуклюже говорили по-английски, и Мэри использовала это против них. Ее колкости становились все более дешевыми. Майк и его девушка почувствовали перемену в ней и все больше и больше тянулись к другому столику. Ни Томми, ни немецкие девушки, казалось, ничего не заметили. Я слушал достаточно долго, чтобы почувствовать отвращение, а потом решил, что пора.

- Что ты делаешь, Мэри? - тихо спросил я.

- Надеюсь, ты знаешь, - сказала она.

- Не знаю.

- Думаешь, мне нравится, когда меня выставляют дурой?

- Полагаю, что нет. Но в чем это проявляется?

- Я вижу, как ты заигрываешь с этими женщинами. Какую из них ты хочешь?

- Мне нравятся обе, - сказал я. - Но я их не хочу. Они с Томми, или ты не заметила?

- Мне знакомы такие женщины, - сказала она. - Они пойдут с любым, кто их поманит. Хелен такая же.

- Хелен?

- Та, что осталась на Миконосе, помнишь?

- О, да. Твоя подруга.

- Ненавижу таких женщин. Не называй ее моей подругой.

- Ты все выдумываешь, - сказал я. - Никто не делает из тебя дуру.

- Скажи мне одну вещь, - попросила она. - Я поеду с тобой сегодня домой?

- Естественно.

- Мне это показалось сомнительным.

- Для меня это никогда не было сомнительным. А сейчас таковым становится.

- Отстань от них! - сказала она.

Ее голос был тихим, но, тем не менее, я получил приказ. Мне это не понравилось.

- Не указывай, что мне делать.

- Я же тебе сказала!

Что-то скользнуло в ее глазах, опасное, как змея. Холодный гнев, физический и в то же время эротический, пропитал прекрасное лицо и сделал его уродливым. Да, она была опасна. Я принял это знание с шоком узнавания и странным опьянением.

- Тебе следует быть очень осторожным, ложась спать, - сказала она.

Вот оно. Открытая, неприкрытая угроза. Внезапно я очень устал от нее.

- Уходи, - сказал я. - Убирайся отсюда. Я не хочу тебя видеть, - в тот момент я был трезв и, возможно, так же опасен, как и она. - Убирайся, пока я не сломал твою блядскую шею.

Она ушла.

Не знаю, как она очутилась в ту ночь в моей комнате над таверной, разве что влезла через окно, выходившее на длинную узкую веранду, соединявшую все шесть комнат верхнего этажа. Туда можно было попасть по лестнице из сада внизу. Но когда я пришел, она ждала меня на кровати. Она порылась в моих вещах и нашла бутылку коньяка. Она была либо пьяна и зла, либо просто зла, я не мог определить, что именно. А еще она моглa быть просто под кайфом. Потому что она также нашла кокаин. Пакет был открыт, и мне стало интересно, сколько она его употребила.

- У тебя очень крепкие нервы, - сказал я.

Она посмотрела на кокс и улыбнулась.

– А ты немного нахальный.

- Ты что, пьяна?

- А ты?

- Давай выйдем на террасу, -