Марки королевы Виктории - Барри Мейтланд

– Такие вот чудеса выращивает у нас в саду Хелен, – примирительным тоном сказал Тоби, посмотрев на жену.

У передней двери, открыв которую можно было наблюдать аллею, Кэти остановилась.

– Вы, случайно, не видели Еву перед ее отъездом в Лондон?

– Нет, не видели, – сказала миссис Фицпатрик. – В прошлую субботу я с друзьями ходила к Старлингам, чтобы поиграть в теннис, но, по словам Сэмми, она уже уехала. Я, признаться, думала, что она давно вернулась. А почему вы спрашиваете?

– Не имеет значения… – улыбнулась Кэти. – Спасибо, что показали мне свой дом. У него такой идиллический вид.

Хелен Фицпатрик тоже ей улыбнулась, но тепла в ее улыбке не было.

– Да, – сказала она. – Что есть, то есть.

Вернувшись к большому дому, Кэти увидела на парковочной площадке перед входом темно-синий «мерседес». Когда она позвонила, дверь ей открыл Старлинг. Вид у него был бледный и утомленный.

– Кто-нибудь звонил? – спросила она.

Он покачал головой.

– Кроме моего финансового консультанта, никто, – сказал он. – Еле от него отделался. Думает, я все распродаю, потому что хочу перебраться на острова Карибского моря.

Старлинг провел ее в просторный холл, где находилась лестница, которая вела в помещения на втором этаже.

– Этот дом строился для одного кинопродюсера, – механически сказал Старлинг. Вероятно, он говорил эти слова уже тысячу раз.

– Это, должно быть, нравилось Еве, – сказала Кэти.

– Что? – переспросил Старлинг. Он, казалось, ее не слышал.

– Я хочу сказать, что это согласуется с ее интересом к кинематографу.

– Ах вот вы о чем… Нет, английское кино и его деятели никакого интереса для нее не представляют.

«Вы в этом уверены?» – подумала Кэти.

Когда они проходили мимо панельной двери, Старлинг остановился и распахнул ее. Перед глазами Кэти предстали кухня и маленькая смуглая женщина, работавшая за одним из столов. По ее коричневому сморщенному лицу текли слезы. Через некоторое время Кэти поняла причину – та чистила лук.

– Марианна! – сказал Старлинг, обращаясь к женщине. – Это мисс Колла – наша гостья. Она останется у нас на ночь. – Он говорил очень медленно, чуть ли не по слогам. – Будет спать в гостевой комнате, о'кей?

Марианна равнодушно посмотрела на Кэти мокрыми от слез глазами.

– О'кей.

Когда они повернулись, чтобы идти, Старлинг сказал:

– Она почти не говорит по-английски. Поэтому спрашивать ее о чем-либо бесполезно.

Старлинг провел Кэти в большую спальню, находившуюся на втором этаже. Хорошо и комфортно обставленная комната, как, впрочем, и все остальные помещения в доме. Обстановка, выдержанная в традиционном сельском стиле, разительно отличалась от сверхсовременного убранства лондонской квартиры. В стене спальни напротив двери имелось несколько створчатых окон, обрамленных занавесками с оборками из материи с цветочным орнаментом. Кэти подошла к окнам и, скользнув глазами по лужайке перед домом, обозрела открывшуюся ее взгляду панораму, во многом сходную с той, которую она видела с возвышенного места у пирамиды: поросшие лесом холмы и затянутый туманной дымкой горизонт. Дом был выстроен так, что человек со стороны и помыслить не мог, какой роскошный вид открывается из него, а между тем это было одной из причин, чтобы обосноваться на холме Хогз-Бэк (Спина Борова). Окружающая панорама во всем ее великолепии представала перед посетителем лишь тогда, когда он поднимался на второй этаж и оказывался в комнатах, окна которых, как и в этой спальне, выходили на юг. Кэти открыла одно из створчатых окон и, облокотившись на подоконник, стала изучать окружающий ландшафт, вдыхая запахи вечернего леса. При этом она думала о том, способен ли человек с культурными запросами, запертый в этой глуши, ограничиться общением с одним лишь Бунюэлем.

– Будьте как дома, – сказал Старлинг, стоявший у нее за спиной. Потом он повернулся и вышел бы из комнаты, если бы Кэти его не остановила.

– Мистер Старлинг! Я бы хотела взглянуть на комнату Евы.

Поначалу ей показалось, что Старлинг будет возражать, но он жестом предложил ей следовать за ним. Они вместе прошли в противоположный конец дома и оказались в такой же светлой спальне с выходившими на юг окнами. У стены стояла большая двуспальная кровать с четырьмя столбиками, а у окна помещались два кресла. В комнате находилась дверь, позволявшая пройти в ванную и гардеробную. Старлинг открыл еще одну дверь и продемонстрировал Кэти смежную со спальней маленькую гостиную. Там стояли софа и телевизор, рядом с ним грудой лежали видеокассеты.

– Я бы хотела все здесь осмотреть. Здесь и в спальне. Если вы, конечно, не возражаете, мистер Старлинг.

Старлинг заколебался, потом сказал:

– Нет.

– Я вас не поняла…

– Нет, я с этим не согласен. Вот если возникнет такая необходимость… Но пока такой необходимости нет, я не хочу, чтобы кто-нибудь дотрагивался до ее вещей. Кроме того, здесь вы ничего полезного для себя не найдете.

– Мистер Старлинг, я думала…

– Нет – и все тут. И не будем больше об этом. – Он протянул руку и захлопнул дверь перед носом у Кэти. – Обед будет около восьми, – сказал он, выводя Кэти в коридор. – Выпивка в гостиной внизу. Там же и телевизор. Развлекайтесь.

– А вы где будете?

– Буду сидеть у телефона в своем кабинете на первом этаже.

Она кивнула.

– В таком случае я приму душ и сразу же спущусь на первый этаж. Надеюсь, вы дадите мне знать, если телефон зазвонит? Прежде чем поднимете трубку?

– Разумеется. – Он повернулся и с важным, даже чопорным видом проследовал к лестнице. В сопредельной – en suite – со своей спальней ванной комнате Кэти нашла чистые полотенца. Там, кроме того, находились вещи, обычно называемые милыми пустяками, но тем не менее свидетельствовавшие о внимании хозяина к гостям. Так, Кэти обнаружила на полочке для мыльницы несколько морских раковин, букетик засушенных цветов в элегантной, ручного плетения, корзиночке и запечатанный флакон с каким-то экзотическим маслом для тела. Кто-то приложил немало усилий, чтобы раздобыть все это и разложить по местам. Со Старлингом это как-то не вязалось. Но если не он, то кто это сделал? Возможно, Марианна? Или Ева? У этих вещей был какой-то вневременной вид, и можно было подумать, будто они пролежали в ванной целую вечность. В этом смысле они походили на культовые или жертвенные предметы – из тех, что находят в саркофагах египетских фараонов. Конечно, могло статься, дом оформлен Брендой, первой женой Старлинга, а он после ее смерти просто не захотел ничего трогать. Это предположение было тем более вероятно, что обстановку в этом доме, без сомнения, выбирала Бренда. Во всяком случае, большую ее часть. К примеру, ковры и занавески по стилю и узору относились к тому времени, когда она здесь хозяйничала. Кроме того, вряд ли кто-то предпринимал значительные усилия, стремясь изменить царивший в доме исполненный старомодного уюта, покоя и комфорта традиционный стиль. Другое дело – лондонская квартира. В ней все было совершенно по-другому. Фактически интерьеры квартиры и дома напоминали два противоположных полюса, никак друг с другом не пересекавшиеся и не взаимодействовавшие.

Кэти вышла из спальни и спустилась по витой лестнице на первый этаж, неслышно ступая по застилавшему ее толстому ворсистому ковру. Из-за закрытой кухонной двери доносился стук ножа о разделочную доску, но, помимо этого, в доме было тихо. Дверь в гостиную оказалась полуоткрыта, и она вошла в эту длинную комнату с высокими французскими окнами, выходившими на лужайку в южной стороне дома. Напротив окон находился большой камин с поленницей заготовленных на случай холодов дров. Вокруг камина были гостеприимно расставлены кушетки и кресла. На стенах висели старые картины с сельскими видами, написанные маслом. Среди них помещалось совершенно неподходящее по стилю произведение: фотопортрет пожилого мужчины. Кэти предположила, что работа довольно старая, поскольку, во-первых, снимок был черно-белый, а во-вторых, запечатлевал человека, походившего на патриарха девятнадцатого столетия. С седыми усами и бородой, он смотрел в объектив камеры сквозь стекла старомодного пенсне. Однако чуть позже Кэти обнаружила внизу штамп лиссабонской студии художественной фотографии и дату – 1987 год.

Алкогольные напитки, о которых упоминал Старлинг, помещались в шкафу-баре. В противоположном конце комнаты стояли телевизор и письменный стол. В тумбочке под телевизором Кэти обнаружила две видеокассеты с записями старых мультфильмов Уолта Диснея. Возможно, это реликты, оставшиеся с прошлого Рождества, подумала она. Вряд ли Ева остановила бы свой выбор на мультфильмах. Осмотревшись, Кэти не увидела в этой комнате ничего указывающего на выбор Евы, – за исключением висевшей на стене фотографии старика, предположительно ее папаши.