Космический госпиталь (сборник) - Флойд Уоллес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А во время полета, проверяя запасы и оборудование, разрабатывая планы ближайших работ, он говорил себе, что вот они устроятся на Лямбде — и все пойдет по-другому. Уж тогда он сумеет выкроить время и для сына.
Но он опоздал. Ему следовало бы обратить внимание на слова Коры. Она не вскипела бы так без всякого повода. Она кричала, что Рикки делает всякие гадости, и была права. А он, Джордан, узнал про все, только когда разразился настоящий скандал.
В экспедициях соперничество между их членами обычно сводится к дружескому соревнованию, но, к несчастью, на этот раз геологи, Картрайт и Пенн, не сошлись характерами. Они принадлежали к разным школам, и каждый не доверял методам другого. Однако без Рикки до открытой ссоры дело бы не дошло.
Совершенно случайно виновницей их стычки оказалась Эллен Скотт. Как почвовед, она, естественно, интересовалась геологическими вопросами. И вот в разговоре с Картрайтом она упомянула про датировку Большого Разлома. Картрайт буквально подскочил.
— Эллен, откуда вы это взяли? Кто вам сказал?
Эллен посмотрела на него с удивлением.
— Вы же сами я сказали, Питер. Ведь Большой Разлом — ваш любимый конек. А если не вы, то, вероятно, Пени.
— Я никому ничего про это не говорил! Я кончил расчеты всего два дня назад. Они лежат у меня на письменном столе. Значит, Пени рылся в моих бумагах! Где он?
— Успокойтесь, Питер! Возможно, он пришел к такому же выводу самостоятельно. Или вы сказали что-то, что натолкнуло его на ту же мысль. Мне он сказал об этом вчера или позавчера… Если только это был он… — Она недоуменно нахмурилась. — Но я не помню, чтобы мы с ним говорили о Большом Разломе. Да, конечно… — внезапно она умолкла, и Картрайт больше ничего не мог от нее добиться.
Пылая гневом, Картрайт кинулся искать Пенна, а Эллен Скотт пошла искать Рикки.
— Рикки, ты помнишь, как мы с тобой дня два назад говорили о Большом Разломе?
Рикки оторвался от микроскопа.
— Конечно, — сказал он. — А что? — его улыбка угасла, сменившись тревогой. — Что-нибудь случилось?
— Ты помнишь, ты сказал что-то о его датировке? Что провал образовался около пятнадцати тысяч лет назад? Ты ведь это сказал?
Лицо Рикки стало настороженным и непроницаемым, но он кивнул.
— Но кто сказал это тебе? От кого ты это узнал?
— Кто-то сказал, — глухо ответил Рикки. По-видимому, он не ждал, что ему поверят.
Эллен сдвинула брови.
— Послушай, Рикки! Доктор Картрайт решил, что кто-то рылся в бумагах на его столе и прочел об этой датировке. Он утверждает, что никому ни слова не говорил о своих выводах. Это может привести к неприятностям. Если тебе стало интересно и ты заглянул в его записки, скажи об этом прямо. Конечно, так делать не следовало, но, если все выяснится, про это скоро забудут.
— Я не трогал его записок, — печально сказал Рикки. — Я не помню, откуда я это знаю, но я даже не подходил к его столу. Честное слово!
К несчастью, Картрайт и Пени уже успели приступить к объяснениям, которые закончились тем, что они оба вылетели из столовой сквозь стену, которая отнюдь не была рассчитана на подобный натиск, отчего у повара Барни началась настоящая истерика. И тут на сцене появился Джордан.
Рикки рассказал ему обо всем. Он сказал, что откуда-то узнал о датировке Большого Разлома и упомянул о ней в разговоре с доктором Скотт, когда речь зашла о геологии планеты. Он не помнит, откуда он узнал эту цифру, но бумаг Картрайта он не трогал.
Во всяком случае, мальчик сам пришел и рассказал! С другой стороны, он, возможно, подумал, что иначе об их разговоре расскажет Эллен Скотт…
Мысли Джордана на мгновение обратились к Эллен. Вот она тоже считает, что люди, выбравшие своей профессией освоение далеких планет, не должны заводить семью. Как она права!
На этом все и кончилось. Картрайт и Пени, дав выход взаимной антипатии, как будто даже наладили Отношения. Но на лице Рикки застыло испуганное, безнадежное выражение, и Джордан приходил в отчаяние, потому что никак не мог найти линию поведения, которая не вызвала бы еще большего отчуждения между ним и мальчиком. Однако если Рикки действительно имеет обыкновение рыться в чужих вещах — а ведь в конце концов Кора обвиняла его именно в этом, — то необходимо принять какие-то меры.
Но какие?
Джордан вздохнул, вновь перемотал пленку и заставил себя сосредоточиться на сообщении Вудмена. Он успел прочесть три кадрика, когда тишину нарушил панический вопль, донесшийся со стороны леса.
— Оомощь! Ааул! Яолы! Ааул!
Джордан метнулся к двери, схватив на бегу фонарик. Впрочем, все три луны уже взошли, и даже их света было бы вполне достаточно, чтобы разглядеть дородную фигуру, неуклюже мечущуюся среди хижин.
— Барни! — закричал Джордан. — Остановитесь! Что с вами?
Барни (сто двадцать килограммов на Земле и под сто пятьдесят на Лямбде) замер на месте и замигал, ослепленный лучом фонарика. Потом провел огромной ладонью по лицу. Джордану показалось, что рот повара замотан шарфом. На Барни была фланелевая пижама ослепительной расцветки, и он был бос. Повар сорвал с лица шарф — если это был шарф — и отшвырнул его в сторону. Теперь его слова стали чуть более внятными.
— Дьяволы в ысу! Хватили мея! Запили ме рот кой-то дянью…
Повар задыхался, по его лицу струился пот, и Джордан не на шутку испугался. Барни был прекрасным коком, но он легко приходил в сильнейшее возбуждение, а добавочная сила притяжения на Лямбде увеличивала нагрузку на его не слишком здоровое сердце. В этот момент рядом с отцом безмолвной тенью возник Рикки.
— Что с ним такое?
Джордан указал на свою хижину.
— Отведи туда Барни и посмотри, что у него с губами.
К этому времени вокруг них уже собралось несколько человек, в том числе Эллен Скотт в пестром халате и Вудмен в измятой пижаме. Джордан попросил Эллен зажечь лагерные прожекторы и собрать поисковую группу.
Полчаса спустя рот Барни удалось отмыть от липкого вещества, которое склеивало его губы, и он уже настолько пришел в себя, что мог приступить к объяснениям.
— Я вдруг проснулся и обнаружил, что лежу в лесу. Сырость там была страшная. — Он застонал. — Ох, у меня уже начинает разыгрываться радикулит. Я лежал на спине, и руки у меня были связаны не то веревкой, не то еще чем-то. Рот у меня был залеплен, а на груди сидело что-то. Я едва заметил его краешком глаза, как оно куда-то девалось. Только вокруг их было много, и они все кричали.
— Кричали? — переспросил Джордан. — То есть испускали какие-то звуки?
— Нет, они кричали по-человечески. Я не мог разобрать что, но это были какие-то слова. Они все повторяли "собратья". Я только одно это слово и разобрал, но уж его расслышал ясно: "собратья". Тут я высвободил руки и схватил одного из них, только он меня ужалил, и я его выпустил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});