Запретный плод - Наташа Колесникова

— Нет, меня интересует отец. Игорь, ты можешь узнать?

— Хорошо, я постараюсь. Но объясни, пожалуйста, что случилось.

— Отец узнал, что я провела ночь с тобой, наверное, послал кого-то следить… А может, и не он, это не важно, главное, знает. Ну… провел душеспасительную беседу, сам понимаешь, что отцы говорят в таких случаях.

— Не совсем.

— Тогда и не надо тебе понимать это. Игорь, я запомнила твой адрес, минут через пятнадцать буду. Приеду на всю ночь, и вообще… Поживу у тебя какое-то время, не возражаешь?

Муравьев долго молчал, так долго, что она не выдержала:

— Ты уснул там, что ли?!

— Я думаю. Марин, если дело принимает серьезный оборот, не нужно приезжать ко мне, злить твоего отца. Лучше нам пока не встречаться.

— Ты что, боишься?

— Конечно, боюсь. Но не за себя. Каким бы ни был договор, его легко испоганить. У твоего отца могут возникнуть трудности — и денег нет. Вежливо скажут его люди: будут через полгода, через год, три… И все встанет. Селиванов очень хорошо к тебе относится, но для него наступит черная полоса. Не сумел договориться с одним продюсером, другой десять раз подумает: стоит ли приглашать такого режиссера? Вся съемочная группа пострадает, а они тоже к тебе хорошо относятся… Да и ты сама… Короче, это не телефонный разговор.

— Ты хочешь сказать…

— Я люблю тебя, Марина, и все относятся к тебе просто замечательно. Успокой папашу, не нужно его доводить до бешенства. Завтра встретимся, я тебе все растолкую. Спокойной ночи, Маринка.

Она с недоумением уставилась на свой мобильник, из которого слышались короткие гудки. Игорь хочет, чтобы она успокоила отца, сделала то, что он хочет? А отец хочет, чтобы она раз и навсегда забыла о Муравьеве! Что ж это за фигня такая получается? Может, и сам Игорь не такой… она ошиблась?

В комнату заглянула Мария Петровна:

— Мариша, к тебе можно?

— Отстань, Петровна, — сердито сказала Марина. — Нельзя ко мне.

Мария Петровна вошла, несмотря на запрет, села рядом на диване, обняла девушку за плечи. Марина не выдержала, уткнулась носом в ее массивную грудь, всхлипнула.

— Перестань, деточка, дела житейские, устаканятся. Смотри на это с юмором.

— Ничего себе — юмор! Он мне будет указывать, с кем встречаться, а с кем — нет! Я что, кукла безмозглая, да?

— Пока что ты голодная девчонка, пойдем, покормлю тебя.

— Не хочу.

— А я знаю, что хочешь есть. На кухне никого нет, все разбежались по своим углам. Пойдем, на сытый желудок и думать легче. Ну?

Марина тяжело вздохнула, призадумалась, а потом согласно кивнула:

— Пошли.

На кухне Мария Петровна быстро разогрела котлеты по-киевски, положила на тарелку, добавила соленой красной рыбы, маринованные грибы, лечо, маслины, ложку черной икры — то, что особенно любила Марина и что ела далеко не каждый день. Понятно, что если ребенка каждый день кормить черной икрой, то что из него вырастет? Мария Петровна не баловала свою любимицу дорогими деликатесами, но сегодня расщедрилась.

— Может, по рюмочке коньяку? — на правах хозяйки спросила она. — Ты уже девочка взрослая, рюмочка не помешает, особенно в стрессовой ситуации.

Марина невольно усмехнулась. Представила, что мать пришла бы к ней в комнату, вот так, уверенно, увела на кухню и предложила выпить по рюмочке… Смешно, да и только! Она чмокнула пожилую женщину в щеку и сказала:

— Давай, Петровна!

Но тут зазвонил мобильник, Марина взяла его с собой — а вдруг Игорь передумает и скажет: «Приезжай!» Но это был не Игорь.

— Добрый вечер, Марина, — услышала она в трубке голос Селиванова. — Не потревожил, не отвлек?

— Нет, Вадим Андреевич.

Мария Петровна поставила на стол хрустальные рюмки и наполняла их коньяком.

— Мариночка, я подумал… Сегодня мы отработали наши сцены на ура, ты была ничуть не хуже Шэрон Стоун. Завтра мы снимаем на натуре, и я решил… у тебя выходной, приезжать на съемки не нужно.

— Почему, Вадим Андреевич? Я хочу видеть…

— А вот этого как раз и не нужно. Ты сегодня отлично играла сцену ожидания. И я подумал — если будешь видеть, как мы снимаем сцену покушения на Антона, это одно. А если не будешь этого знать, послезавтра увидишь его окровавленного, грязного, — совсем другое. Тебе не нужно будет ничего играть, даже в этом сериале ты станешь новой звездой, настоящей, а не искоркой, раздутой мощными мехами. Понимаешь меня?

— Да, Вадим, Андреевич, но я…

— Вот и ладненько. До послезавтра, Марина, — сказал главный режиссер.

Мария Петровна стояла у стола, внимательно глядя на нее.

— Новые неприятности? — спросила она.

— Да нет, совсем наоборот… Режиссер хочет сделать из меня настоящую звезду… — растерянно пробормотала Марина.

Она еще не поняла, как относиться к этому. Одно дело, если Селиванов действительно так думает, и совсем другое — если отец позвонил ему. Ведь сцену ожидания они уже сняли, она сыграла ее, думая об Игоре, которого увезла Сушина… Хочет, чтобы сцена встречи была более убедительной?

— Ну так и перестань киснуть. — Мария Петровна села за стол, подняла свою рюмку: — За нашу новую звезду, то есть за тебя, Мариша.

— Нет, — решительно сказала Марина. — За тебя, Петровна. Спасибо, что ты у меня есть. Предки ведь знают, что мы с тобой здесь, может быть, выпиваем, а не сунутся. Знаешь, я заметила, что даже мой грозный папаша не просто уважает, а побаивается тебя. Ты, наверное, состояние могла бы сделать, если бы опубликовала записки о том, что творится в семье известного банкира, приближенного ко «двору». Но я точно знаю, что ты никогда этого не сделаешь. И вообще, спасибо, что ты есть, Петровна, мой родной человек.

— Насчет записок или мемуаров я подумаю, деточка, — с улыбкой сказала Мария Петровна. — Когда станешь знаменитой, напишу, какой умницей была в детстве. Ну, давай.

Звон хрустальных рюмок наполнил душу Марины приятным теплом. Она дома, и здесь у нее есть настоящий друг, который все поймет и всегда поможет.

Муравьев ходил по комнате из угла в угол, напряженно думая о том, что сказала по телефону Марина. Хотелось залезть в ванну и, лежа в горячей воде, проиграть мысленно каждый эпизод завтрашней съемки. Но… может, ничего и не нужно играть?

Деньги платит Стернин и, если захочет, в любой момент перекроет финансовый краник, какие бы договоры там ни существовали.

Значит, нужно позвонить Тане, выяснить, что может, а чего не может сделать генеральный продюсер. Она вела переговоры со Стерниным, знает детали договора.

Но не хотелось ей звонить, не хотелось, и все тут. Она его попросила познакомиться с Мариной, она надеялась, что за счет этого он повысит финансирование проекта. Так ли это?