Игра с огнем - Оливия Уэдсли

— Скажи, дарлинг, разве Сильвестр может оплатить и содержать ту дорогую квартиру, которую он нанял?

— Нет, — ответила Сента, — родные Джорджи дают ей 25 фунтов в месяц. Сильвестр будет иметь своих 20 и, кроме того, доход с трехсот, которые он имеет в год. Но в начале они будут жить с продажи своих свадебных подарков, проводить как можно больше времени у своих друзей. В общем, я уверена, что они будут очень счастливы.

Клое возразила:

— Но ведь это звучит легкомысленно.

— Нет, мама, это не так, — довольно нетерпеливо ответила Сента, — большинство молодых пар в таких же условиях, и никого это не трогает.

В конце недели Сильвестр и Джорджи записались в соответствующем бюро, напомнившем Клое ту больницу, где она только что была по делу.

Позже, в ресторане на Берклей-сквер, был завтрак. Сильвестр и Джорджи должны были остаться на ночь в городе и на следующий день уехать в Париж. Джорджи откровенно заявила: «Хочу выспаться».

Было уже поздно, около двух часов, когда они выпроводили последних гостей и остались наедине.

Сильвестр освободил ее от облака шифона и шелка, которое называется теперь платьем. Она упала в его объятия, тесно к нему прижавшись.

«Какие силы неба и ада заставили меня совершить этот ужасный поступок, связать себя на всю жизнь с этим мальчиком?» — пронеслось в ее голове.

В ее груди билось его сердце, его дыхание было учащенным, жадные и нежные губы ласкали ее волосы и шею…

Усилием воли она заставила себя поднять к нему свое лицо и с чарующей улыбкой сказала:

— Поцелуй меня, дарлинг, наконец-то мы одни.

Глава XXII

В середине июля стало совершенно очевидным, что журнал Мики не оправдает расходов. Меняли стиль, меняли обложку, но ничто не помогало. Журнал умирал.

Однажды в конце июля, набравшись храбрости, Мики вошел в кабинет Хольдона. Как всегда безупречно одетый, несмотря на жару, Хольдон встретил его со своей обычной вежливой манерой.

Мики сказал ему:

— Я сдаюсь.

Протянув ему портсигар, Хольдон спросил:

— Не хотите ли закурить и пойти со мной позавтракать к Гарику?

— Благодарю вас, — ответил Мики.

Вернувшись к себе в кабинет, он прислушивался к шуму, долетавшему со двора, и жалел, что не родился в какой-нибудь провинциальной глуши. У него не было ни малейшего представления о том, что делать дальше.

Одно только было ему ясно, что он не может продолжать брать деньги у Чарльза для дела, совершенно не оправдывающего затраченных на него усилий, времени и капитала.

Составив прекрасное меню завтрака, Хольдон за рыбой спросил:

— Ну, в чем же дело?

Мики рассказал ему обо всем подробно.

— Хорошо, что же вы предполагаете делать дальше?

— Не знаю, знаю только, что хочу работать.

С жалостью и восхищением человека, у которого есть десятитысячный годовой доход и полное знание своего дела, Хольдон смотрел на человека, у которого всего этого не было.

— Мне 28 лет, у меня есть пятьсот фунтов сбережений, считая и мое жалованье, вот и все, — сказал Мики.

Откинувшись на стуле, улыбаясь, он выглядел значительно моложе своих лет. Рассеянным тоном он прибавил:

— Я, кажется, смогу пока прожить на это.

Хольдону стало ясно, что Мики не хочет никаких предложений по поводу работы, чувствуя себя виновником неурядиц в делах. Это было вполне естественно.

— Я отдал в печать книгу Сенты, очень хороший роман. Во всяком случае вы совершенно правильно указали ей ее настоящее призвание. Если для вас журнал оказался гибельным, то для нее он был началом карьеры.

— Вы хотите этим сказать, что Сента написала роман, который будет иметь успех?

— Она написала хорошую вещь, мы сумеем на ней заработать.

— Знает ли она об этом?

— Еще нет, — с улыбкой ответил Хольдон, — пойдите сообщите ей и приходите ко мне вместе с Сентой. Вы можете сегодня после обеда не возвращаться в бюро. Боюсь, что вам придется все-таки поработать еще месяц, если только вы не пожелаете передать Фишеру руководство журналом.

— Нет, вы ошибаетесь. Я именно Фишеру хочу передать дело, чтобы иметь возможность поскорее уйти.

— Это значит, что вы потеряете месячное жалование.

— Это значит, что я хочу как можно скорее начать по-настоящему работать.

Они расстались. У дверей дома Сильвестра и Джорджи стоял красный автомобиль, на котором яркими золотыми буквами было написано: «Дарлинг». Из-за решетки сада раздался голос Сильвестра.

— Вижу, ты обзавелся авто, — заметил Мики.

Сильвестр сердито ответил:

— О, черт, я хотел бы избавиться от этой проклятой штуки, только не могу, так как должен еще большую часть денег.

Оказалось, что Сента, Джорджи и Сильвестр, собирались ехать в какую-то деревню, где некто, кого даже не все они знали, пригласил их провести несколько дней.

— В городе так отвратительно — совсем нет воздуха; поедем с нами, — предложил Сильвестр.

Мики рассмеялся и пошел искать Сенту.

— Поздравляю вас, Хольдон поручил мне передать вам, что успех вашей книги обеспечен.

— О, Мики, — она схватила его за рукав и с сильным волнением, краснея, бледнея, сбиваясь и путая слова, воскликнула, — неужели это правда, не есть ли это только любезность с его стороны; может быть, он меня хочет утешить? Передайте мне его слова точно.

Мики исполнил ее просьбу.

— О, Мики, подумайте, ведь это только начало. Если бы не вы, я никогда бы ничего не написала. Теперь я с вами согласна, что, действительно, большинство людей могли бы писать, если бы их к тому поощряли.

— Да нет, что вы, — полусердито, полусмеясь, сказал Мики.

— Да, но ведь если бы вы и Хольдон не настаивали и не помогали мне, я сама никогда не написала бы книги, никогда в жизни!

Милое худощавое лицо его покраснело.

— Ну, глупости.

— Но это так!

Мики старался в смехе скрыть свое смущение и радость за нее.

— Как заглавие книги? Каково содержание?

— Книга называется «Все о нас» и рисует именно действительность и всех нас: вас, меня, Сильвестра, Чарльза.

— О милом Чарльзе можно написать много книг.

Мики рассмеялся и покраснел. Он чувствовал, что это замечание довольно скверного тона.

— Я хочу посвятить книгу «Все о нас» вам, — заметила Сента.

Не успел Мики ответить, как вошла Джорджи.

Сента сейчас же поделилась с ней новостью.

Джорджи была очень рада и насмешливо спросила:

— Сможешь ли ты переносить присутствие обыкновенных, непричастных к литературе, смертных и разрешишь ли нам поехать вместе с тобой в Бошем? Мики, поезжайте с нами тоже.