Навстречу приключениям - Джесс Редман

включён беззвучный режим). Вскоре Милтон был уже полностью поглощён схваткой со взбесившимся атоллийским тигром, который выскочил из кустов, когда Морской Ястреб собирал крошечные лавандовые цветы.

А затем откуда ни возьмись появилась рука и схватила приставку.

Милтон был так поглощён игрой, что в тот момент полностью вжился в роль Морского Ястреба, а мистер Нельсон был для него взбесившимся атоллийским тигром. Он среагировал (как позже объяснял завучу мисс Уилкс) чисто инстинктивно.

Одной рукой он отобрал свою приставку, а другой приёмом карате зарядил мистеру Нельсону по носу.

Он также издал резкий, рвущий барабанные перепонки клич хищной птицы, который Морской Ястреб использовал, чтобы отпугивать потенциальных хищников.

Учитывая, что за всю жизнь он посетил ровно одно занятие по карате, было крайне неудачно, что ему удалось провести приём столь эффективно. У мистера Нельсона тут же пошла носом кровь, а Милтон очень не любил кровь.

Поэтому когда травмированный и порядком сбитый с толку мистер Нельсон снова попытался выхватить приставку, испытывающий тошноту и порядком сбитый с толку Милтон вскочил на ноги и убежал.

Каркая, он бегом пересёк класс (под саундтрек в виде криков ужаса и восторга его одноклассников на заднем фоне), выбежал из него и пробежал всю дорогу до дома, где залез под одеяло и играл в Остров Дебрей до тех пор, пока не появились его перепуганные родители, не отобрали у него приставку и не попытались заставить его поговорить о том, что случилось. Они винили во всём видеоигру. Разумеется, в этом был смысл, но Милтон не смог объяснить остальное: то, каким ужасным был этот год, мысли, которые переполняли его, и то, что Остров Дебрей был для него спасательным кругом, который он мог держать в руках и носить повсюду с собой.

Его отстранили от занятий в школе. Ему пришлось писать письмо с извинениями мистеру Нельсону (который, в общем-то, довольно понимающе ко всему отнёсся). Он лишился приставки на месяц, хотя его родители уже слишком отвлеклись, чтобы постоянно следить за этим. В первый день по возвращении его назвали «Птичьи Мозги», сопровождая его появление карканьем, и это повторилось ещё несколько раз, а затем происходило время от времени в течение нескольких недель. В тот период Милтону хотелось быть невидимым.

А затем всё стало так, будто он и впрямь был невидимкой.

Дев, казалось, нервничал, даже просто здороваясь с ним в коридоре. Как будто боялся, что каркуши могут появиться в любую секунду. Ребята, с которыми Милтон общался, пусть они и не были настоящими друзьями, начали его избегать. Милтон всё чаще и чаще стал прибегать к помощи своего спасательного круга.

Да, среди Самых Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадких вещей, случившихся за год, Инцидент под названием «Птичьи Мозги» выделялся как один из двух Самых Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадких.

А теперь, к лучшему или к худшему, Инжир было всё об этом известно.

Глава 38

Настоящее приключение

– Ну вот и всё, – закончил Милтон. – Именно поэтому правда, которую я раскрыл лозе, была именно такой… что ты, Инжир Моррис, моя единственная подруга во всём мире.

Инжир снова начала грести медленнее, а Милтон весь рассказ (во время которого он аккуратно избегал любого упоминания имени Морского Ястреба) смотрел вперёд, потому что не хотел видеть её реакцию. Он молча сидел и смотрел, как мимо проплывают река и облака. Сидел, задаваясь вопросом, заговорит ли с ним Инжир снова, или, может, ему стоит нырнуть в реку и позволить ей вынести его обратно к пляжу.

– Вот видишь, об этом я и говорю, – наконец произнесла Инжир, нарушая молчание. – Одна крошечная ошибка, и всё кончено! – Милтон оглянулся через плечо. Брови Инжир были опущены, и она крепко сжимала весло. – Похоже, твой Дев такой же, как некоторые из моих старых ненадёжных друзей.

– Ну, справедливости ради, я тоже вёл себя как дурак, – сказал Милтон.

Инжир пожала плечами.

– Ну и что? Все совершают ошибки, не так ли? Все иногда нервничают, грустят или злятся. Разве не в таких случаях нуждаешься в друзьях больше всего? Какой смысл иметь друзей, которые любят тебя, только когда ты счастлив и всё делаешь правильно?

– Наверное, – согласился Милтон. Солнечные лучи согревали его лицо, а ветерок нежно обдувал его. – Хотя, думаю, наверное… ну, возможно, я был несколько отвлечён.

Каноэ стало относить назад течением, поэтому Инжир снова начала грести.

– Видеоигрой, ты имеешь в виду?

– Именно ею, – подтвердил Милтон. – И другими вещами. Гадкими вещами.

– Как думаешь, почему ты так много играл? – спросила Инжир.

Для Милтона ответ был очевиден: Остров Дебрей был классным. Предстояло открыть ещё множество новых частей острова, существ, миссий. А Морской Ястреб был крутейшим человеком во всём виртуальном мире. Он был храбрым, красивым и гениальным. Он любил флору и фауну, знания и приключения, джунгли и свою подружку из кошачьих. Чего ещё было желать?

Но за всем этим, словно джунгли за лозой, пряталось что-то ещё. И вот что это было: единственные дружеские отношения в жизни Милтона начали рассыпаться. Он оказался вовлечён в инцидент, включающий в себя использование приёмов карате, из-за чего стал печально известен на всю школу. И вот уже несколько месяцев (а может, и лет) его семья походила на вазу, балансировавшую на краю полки, на которую никто не обращал внимания, которую никто не передвинул в безопасное место и которая в конечном итоге упала и разбилась.

Этот год выдался очень тяжёлым для Милтона П. Грина.

– Иногда мне хочется оказаться в другом месте, в лучшем месте, – сказал он Инжир, разворачиваясь, чтобы видеть её. – А ещё мне иногда хочется самому стать кем-то другим. Кем-то получше.

Инжир склонила голову набок.

– Думаю, и я люблю читать отчасти поэтому. Но это не может быть лучше, если это нереально, не так ли?

– Реально, пока я в это играю, – ответил Милтон. – И пока мне не приходится думать о чём-то другом.

– Но что происходит, когда ты прекращаешь? – спросила Инжир. – Что происходит, когда я закрываю книгу?

– В этом-то и заключается вся проблема, полагаю, – сказал Милтон, снова отворачиваясь.

Деревья по берегам реки стали выше и гуще. Воздух здесь тоже стал пахнуть иначе – резче, первозданнее, – и когда Инжир ответила, голос её прозвучал тихо:

– Ну, я рада, что мы решили отправиться в это настоящее приключение. Вместе.

Милтон не смел взглянуть на неё. Он не был уверен в том, как отреагирует. Внутри него возникло странное чувство: не плохое, но и не хорошее, а какое-то мягкое, нежное