Городские легенды - де Линт Чарльз

В пятницу моросило весь вечер, и когда Лорио Манн вышла из клуба, Йор-стрит встретила ее влажным блеском. Переложив футляр с гитарой из руки в руку, она бросила хмурый взгляд на свои кеды. Сзади хлопнула дверь, и на тротуар рядом с Лорио шагнул Терри Диксон, басист.

– Что у тебя? – спросил он.

Девушка приподняла ногу – в подошве кеда красовалась дыра.

– Идти мокро.

– Может, тебя подвезти? Мы с Джейн встречаемся в «Фанате», так что подбросим тебя до дому, если подождешь.

– Да нет, не надо. Не тянет меня сегодня в компанию.

– Что так? Вечер вроде прошел нормально. Народу было полно.

– А толку? Они ведь все равно не слушали.

– Зато танцевали. На тебя прямо не угодишь. Раньше ты, помнится, жаловалась, что все сидят как приклеенные.

– Да помню я, помню. Мне нравится, когда люди танцуют. Только...

Терри положил руку ей на плечо. Приложив палец к губам, он кивком показал на двух женщин, которые вышли из клуба следом за ними. Одна тихонько мурлыкала припев последней песни:

Не пялься, милый мальчик,

И рук не распускай,

Купи себе журнальчик

И дома полистай.

– Ну ладно, кто-то слушает, – сказала Лорио, когда женщины прошли мимо. – И все равно, когда я пошла по залу собирать деньги, Скользкий Тед...

– Скользкий Тип...

По губам Лорио скользнула улыбка.

– Так вот, он заявил, что если я пойду с ним и его дружками, которым, кавычки открываются, «понравилось, как я трясу сиськами», кавычки закрываются, то заработаю пару лишних баксов. Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Давненько я не проламывал ему башку, вот о чем мне это говорит.

– Нет, это говорит о том, что люди, до которых мы пытаемся докричаться, нас просто не слушают.

– Может, надо кричать громче?

– Ну да, конечно. – Лорио покачала головой. – Ладно, пока. Джейн привет передавай. Может, как-нибудь в другой раз посидим вместе.

Терри ушел, Лорио поглядела ему вслед, потом повернулась и зашагала в сторону Стэнтон-стрит. Может, и правда зря она жалуется. В конце концов, дела их группы «Без монахинь», похоже, идут на лад. Публика на концерты ходит, в «Городе» про них статью напечатали, целых два абзаца, да еще с разбором текстов и музыки, а не просто заметку из двух строк, как в «Ньюфорд стар», где их обозвали постпанковскими крикунами.

Не то чтобы песни о правах женщин, голубых и людей вообще вышли из моды, с этим-то как раз все в порядке, но именно те, кого все это напрямую касается, чаще всех спрашивают: «А не тесновато вам в таких узких рамках?», вот что странно. Ну да ладно, их заметили, и это главное, больше того, заметили, что они пытаются сказать что-то серьезное. И пусть этот парень, Среднестатистический Слушатель, хоть челюсть себе от скуки вывихнет, они все равно будут бить в одну точку, ведь именно до него они хотят достучаться. Но как? Концерт устроить бы где-нибудь на стадионе, чтобы народу пришло побольше. Может, и правда, чем больше людей их услышит, тем лучше...

Вдруг она запнулась на полушаге: из переулка, мимо которого она проходила, донесся стон. Пока она стояла, вглядываясь в темноту, звук повторился. Ну точно, стонет кто-то. Лорио посмотрела сначала в один конец улицы, потом в другой, но Йор-стрит была пуста.

– Эй! – позвала она тихонько. – Есть здесь кто-нибудь?

Глаза сверкнули в темноте – дрожащая вспышка, как бывает, когда фары проезжающего автомобиля осветят на миг прячущуюся в подворотне кошку, – и тут же погасли. Животное. Но стон, который она слышала, был явно человеческий.

– Эй!

Лорио судорожно сглотнула и бочком вошла в переулок, прижимая к себе футляр с гитарой. Чтобы освоиться в темноте, оказалось достаточно нескольких шагов.

«Что я здесь делаю? Совсем спятила!» Снова раздался стон, и тут Лорио заметила, что на куче отбросов лежит, скрючившись, какой-то человек; по крайней мере, сначала она приняла его за человека.

– О Господи. – Забыв о страхе, она кинулась к нему. – С тобой все в порядке?

Положив футляр с инструментом на землю, она присела на корточки, протянула руку и почувствовала, как ее пальцы зарылись в мех. Под ним шевельнулись мышцы – не слишком отчетливо, но вполне достаточно, чтобы она поняла: это не шуба. Девушка отдернула руку и увидела прямо перед собой широкое плоское лицо.

Она застыла на месте. «Орангутанг», – была ее первая мысль. Тяжелые черты и впрямь напоминали большую обезьяну: близко посаженные глаза, широкий лоб, мощные надбровные дуги, выступающая вперед нижняя челюсть. И все это в обрамлении рыжеватого меха, такого же, как на всем теле.

«Это же костюм», – была вторая мысль. Нет, слишком уж натуральный. Девушка попятилась.

– Помоги... мне...

Так, спокойно, тебе просто показалось.

– Если они опять меня... выследят... то... убьют...

Встреченный ею взгляд был мутен от боли, но он явно принадлежал не животному. В его глубине, за пеленой страдания, чувствовался разум. Но и на человека в маскарадном костюме это существо тоже не походило.

– Кто тебя... выследит? – спросила она наконец.

И тут впервые с начала их странного разговора незнакомец словно увидел ее по-настоящему.

– Ты... ты же цыганка, – выдохнул он. – Sari shan, Romani chi.

Не веря своим ушам, Лорио уставилась на него.

– Да во мне всего-то несколько капель цыганской крови, – ответила она после долгой паузы. – И языка я не знаю.

И все же она сразу узнала знакомые звуки, и даже слова некоторые вспомнила. В последний раз с ней говорил на романи ее дядька Палько, но это было давным-давно.

– Одежда на тебе странная, – отозвался незнакомец, – но я цыганку с первого взгляда узнаю, в любом обличье.

«Одежда, говоришь, странная? Ну, это как поглядеть», – подумала Лорио.

Через всю голову девушки, ото лба до самого затылка, тянулась ядовито-черная прядь длинных курчавых волос. По обе стороны от нее волосы были выкошены до темно-русой щетины. Поверх красно-черного платья а-ля сороковые красовалась короткая кожаная куртка, на ногах – черные колготки-сеточки и кеды. Вокруг шеи – нитка пластмассового жемчуга. В правом ухе – коллекция разнообразных сережек, от изящного гвоздика с искусственным бриллиантом до самодельной висюльки из бусин. Мочку левого оттягивала одна-единственная подвеска: символ анархии.

– Моя мать была цыганкой, – сказала она, – а отец...

И тут же тряхнула головой. Занятие тоже нашла! Исповедоваться перед этим рыжим лохматым оборванцем.

– Твоему народу ведомы пути, – снова заговорил он. – И в этом мире, и за его пределами, пути, которые поддерживают равновесие. Ты... ты можешь мне помочь. Займи мое место. Пес нагнал меня раньше, чем я... чем я успел достичь цели. Преграда истончается... крошится. Ты должна...

– Понятия не имею, о чем ты, – перебила его Лорио. – Господи, я даже не знаю, кто ты такой.

– Мое имя Элдери, но на этот раз пес Махалая сделал свою работу на совесть. Он вернется... едва почует мою слабость... – Он закашлялся, прикрывая рот не то ладонью, не то лапой, и Лорио в ужасе уставилась на пятна крови, которые остались на ней.

– Слушай, ты бы не разговаривал, а? Тебе надо к врачу.

Ага. К ветеринару. Она начала стаскивать с себя куртку, чтобы прикрыть ею лежащего, но тот жестом остановил ее.

– Тебе нужно будет только идти, – убеждал он, – и больше ничего. Но идти сознательно. Это старый торный путь... для тех, кто знает. Он похож на цыганскую дорогу... un Romano drom. Он приведет тебя домой.

– А откуда ты знаешь, где я живу?

«Почему я так спокойно все это слушаю? – спросила она себя. – Наверное, потому, что жду, когда из-за угла выйдет Стивен Спилберг и скажет: „Снято!“».

– Не туда, где ты живешь, а домой. Где сходятся все пути. Жакка называет это место Ланкелли – может быть, из-за священной рощи, что растет посреди долины, – но для меня это просто Лес.

Лорио снова тряхнула головой:

– Слушай, это ведь шутка, да? На тебе ведь костюм, правда? Отличный, никогда такого не видела.