Цветом света - Антон Ярев

– Заткнись, сука! – сказали мне, хотя я молчала. – Давай деньги!

Я даже не успела как следует разглядеть напавшего на меня – лицо его странно дернулось, он отлетел в сторону, меня забрызгало чем-то горячим. Я зажмурилась, одновременно с этим услышала выстрел и испуганный вопль. Кто-то схватил меня за руку и крикнул:

– Майк, где второй? Ушел? Давай машину!

Я открыла глаза:

– Не надо!

– Надо, надо, успокойтесь!

Меня бережно усадили в потасканный джип. Рядом, на заднее сидение перенесли бессознательного Кливленда. После него сел тот человек, что со мной разговаривал – похожий на молодого итальянца из третьей серии «Крестного отца». Другие двое забрались в джип спереди, и машина понеслась.

– Прежде всего, успокойтесь. Приятеля вашего, мы отвезем сейчас в больницу. Вот ключи от вашего «Форда», – он протянул мне ключи. – А куда вас отвезти?

Я плохо понимала, что мне говорят. Я была в шоке.

– Все будет в порядке. Я думаю, второй бандит не станет вас искать. Теперь он будет бояться, чтобы его не нашли, – улыбнулся итальянец и поглядел вперед: – А может, найти его, Майк? Пусть возместит моральный ущерб.

Крепыш рядом с шофером молчал и не оборачивался. Итальянец подал мне платок:

– У вас все лицо в крови…

Так я познакомилась с Гречишниковым. Кливленда пристроили в больницу с диагнозом: сотрясение мозга при падении с лестницы. Меня тоже залечили: продезинфицировали порез от ножа на шее и наложили пластырь. Джип оказался тех бандитов, которые на нас напали. Его оставили с открытыми дверьми у обочины, рядом с больницей. У Гречишникова был, естественно, «шестисотый», я не заметила, как он все это время следовал за нами.

– Так куда же вас отвезти? – снова спросил Александр.

Я больше не боялась, но не хотела, чтобы меня довезли пусть даже до парка, в котором скрывался бордель:

– Спасибо. Я сама доберусь.

– Вот этого я обещать не могу. Как вы поведете машину в таком состоянии?

– Я не умею водить машину.

– Тем более. Ну, так куда мы едем?

– Я была в гостинице, чтобы снять там номер. Номеров не оказалось, – соврала я.

– Ну, это они покривили душой!..

Администратор меня прекрасно знал, он сегодня уже получил свой процент с пяти сделок. Я ему подмигнула. Номеров и в самом деле больше не оказалось даже для уважаемого Александра Эмильевича.

– А зачем мне еще один номер? Разве мой недостаточно вместителен? Вы не будете возражать, Женя?

Я не возражала. Гречишников дал администратору сто баксов. Потом был ресторан, мы танцевали с Александром медленный танец, а после – уже под утро – наступила ночь…

Ни разу за неполных девять лет моей постыдной практики я не получала удовольствия от секса. Александр не воспринимал меня как проститутку, не заплатил мне деньги, но это дорогого стоило. Я, наконец, поняла, чего меня еще лишили покойные Олежек и Карпатов, поняла и долго соображала, что же мне с моим пониманием делать.

А на следующий день Гречишников уехал по своим делам. Связаться мне было не с кем: и Болт, и Кливленд в больнице. Надо было возвращаться в бордель, тогда бы я потеряла Александра. И я осталась в гостинице. Гречишников намеревался пробыть в Москве еще неделю. То, что мы творили – просто праздник. Так счастлива, казалось, я никогда не была… И каждый новый день приближал конец. Каждый день я набирала номер телефона Болта, а тот не отвечал. Но все было намного проще: обо мне хозяину доложили через того же администратора гостиницы…

Это случилось на шестые сутки. Приехал Александр. Впервые он был холоден, не взглянул на меня, подошел к окну:

– У меня возникли проблемы. Небольшие, но никак не предусмотренные.

Сердце упало.

– Это связано со мной? – спросила я.

– Да, – он обернулся. – Перчик.

Кто бы мог подумать: меня это обидело! Имя, к которому я привыкла за последние годы, с его губ – было кощунством! Но я взяла себя в руки:

– Мне уходить?

Александр подошел:

– Ты очень странная. Загадочная. Таких женщин я не встречал. Не думал, что… – он замолчал.

– Что шлюха может быть такой? Да, наверное, я оригинальная особь! – и я поднялась, чтобы выйти.

– Постой. Я просил подождать тех людей, что за тобой пришли. Заплатил им по их требованиям. Мне обещали – с тобой ничего не сделают. Это правда?

– Я приношу много денег.

– Очень?

– Я даже не знаю, – чем больше я с ним говорила, тем больше хотелось плакать.

Александр заметил.

– Расскажи мне.

И я рассказала, может быть, не так много, как сейчас, но достаточно, чтобы понять, насколько я «обожаю» свою жизнь. Как я тогда ревела! Оказалось, прежде я ничего не вспоминала из того, что со мной было, и каждый виток моей истории вызывал бурный поток слез.

– Ясно, – остановил Александр. – Нарочно не придумаешь. Посмотри на меня.

Он вытер мне лицо.

– Есть предложение. Я еще молод, богат, женат. То, что случилось между нами, в жизни случается не часто. Если ты согласна быть моей любовницей, я заберу тебя с собой в Питер.

Гречишников был откровенно жесток, но для меня слова его прозвучали рождественской ораторией. Я не могла не согласиться. Он выскочил из номера…

Разбудил меня Майк. Должно быть, я уснула от долгого ожидания и усталости, рухнувших на меня с последними событиями.

– Собирайся, – бросил он.

– Куда?

– Мы уезжаем.

– А Саша?

– Он поручил мне отвезти тебя, а сам приедет послезавтра. В Москве у него еще дела не закончены…

Вот так неожиданно я оказалась в Санкт-Петербурге. Город мне понравился в первый же день, несмотря на сырой воздух и низкое серое небо. Он совсем не походил на Москву: благородная осанка, прекрасное лицо, а в душе ни единого человека из тех, кто меня знал. Ушли в прошлое сутенеры, скользкие гостиничные служащие, невидимые хозяева, похотливые мужики… и женщины – а какие они? – никогда не задумывалась. Бессильные? Глупые? Проклятые? Все равно – прощайте…

Сначала я жила в офисе Александра, на Московском (ирония судьбы – столица не хотела так сразу меня отпускать), но приехал Гречишников и снял мне квартиру на Васильевском острове, накупил туда разной одежды и утвари. В своих запросах я старалась быть скромной, Саша смеялся надо мной. Потом я выяснила, что тратил он гораздо больше:

– Раз в месяц я должен класть деньги на определенный счет в банке, – ответил Гречишников. – Они отказались тебя продать.

– Во сколько я обхожусь?

– Не беспокойся. Не хочу, чтобы ты считала себя обязанной. А с этим «пунктом проката» я как-нибудь разберусь.

– Ты разговаривал с кем? С самим Коровкиным?

– Нет, это был Гумбольдт…