Планета Шекспира - Клиффорд Саймак

— Не смотрите на меня, — сказал Хортон. — Я один из жителей того, что вы назвали цивилизованной Землей.

— А она была цивилизованной?

— Чтобы ответить на это, нужно уточнить термины. Что значит цивилизованный?

— Я не знаю, — ответила Элейна. — Я никогда не видела совершенно цивилизованного мира — в том смысле, в котором цивилизованной была Земля. Или я думаю, что не видела. В теперешние дни нельзя быть уверенным. Вы и я, Картер Хортон, происходили из различных эпох. Могут возникнуть случаи, когда единственным правильным курсом для каждого из нас будет терпение друг к другу.

— Вы говорите так, словно видели множество миров.

— Так и есть, — подтвердила она. — Во время занятий картированием. Приходишь в какое-нибудь место, остаешься там день или два — ну, может побольше, но никогда особенно долго. Лишь так долго, чтобы сделать несколько наблюдений и набросать кое-какие заметки, чтобы составить впечатление того, что это за мир. Понимаете, чтобы можно было опознать его, если вернешься снова. Ибо важно узнать, приносит ли вас система тоннелей когда-либо обратно, в место, где вы уже были. В некоторых местах хочется остаться подольше. Но таких мало. Чаще всего вы бываете рады уйти.

— Скажите мне одну вещь, — попросил Хортон. — Я все о ней думаю. Вы отправились в экспедицию по картированию. Так вы это называете. По мне, так это похоже на сумасброднейшую идею. У вас шансов больше, чем один на миллион, и однако…

— Я же говорила, что есть другие.

— Но даже будь у вас хоть миллион, только один будет иметь шанс вернуться в мир, который уже когда-то посетил. А если всего один из вас отыщет обратный путь, это будет пустой тратой времени. Множество вас должно преуспеть, прежде, чем появится какая-то статистическая вероятность нанести тоннели на карту, или хотя бы начать их наносить.

Та холодно посмотрела на него.

— Там, откуда вы явились, вы, конечно, слыхали о вере.

— Конечно, о вере я слышал. Вера в свое «я», вера в свою страну, вера в свою религию. Какое все это имеет отношение к нашей теме?

— Вера — часто все, что есть у человека.

— Вера, — заявил Хортон, — это когда считают что-то возможным, хотя совершенно уверены, что это не так.

— Зачем так цинично? — спросила Элейна. — Откуда такая узость зрения? Отчего такой материализм?

— Я не циничен, — возразил он. — Просто я принимаю в некоторый расчет шансы. И зрение наше не было узким. Это мы, припомните-ка, первыми отправились к звездам, и мы смогли уйти, убедили себя в уйти только благодаря материализму, который вы по-видимому так презираете.

— Это верно, — согласилась она, — но я говорю не об этом. Земля это одно, звезды — другое. Когда вы оказываетесь между звезд, ценности меняются, сдвигается точка зрения. Есть древнее выражение — «это совсем иная игра» — вы мне, кстати, не скажете, что это означает?

— Я полагаю, она относится к какому-нибудь виду спорта.

— Вы имеете в виду эти дурацкие упражнения, которыми когда-то занимались на Земле?

— Вы ими больше не занимаетесь? Совсем никаким спортом?

— Слишком много необходимо сделать, слишком многому научиться. Мы больше не нуждаемся в искусственном забавлении. У нас нет времени, а даже если б и было, все равно это никому не интересно.

Элейна показала на здание, почти поглощенное деревьями и кустами.

— По-моему, это оно, — сказала она.

— Оно?

— Это в нем странность. Нечто, о чем я говорила.

— Не пойти ли нам посмотреть?

— Я не совсем уверена, — отвечала она. — Сказать вам по правде, я немного боюсь. Того, что мы можем найти; вы понимаете.

— У вас нет никаких мыслей? Вы говорите, что можете чувствовать это нечто. Простирается ли ваше восприятие настолько, чтобы дать хотя бы какой-то намек?

Элейна покачала головой.

— Только странность. Что-то совсем необычное. Может быть, страшное, хотя я по-настоящему не боюсь. Просто напряжение в мыслях, страх необычного, неожиданного. Просто ужасное чувство странности.

— Похоже, туда трудно будет пробраться, — сказал он. — Заросло наглухо. Я могу сходить в лагерь и взять мачете. По-моему, мы его прихватили.

— Не нужно, — возразила она, вынимая из кобуры висевшее на поясе оружие.

— Этим можно прожечь тропу, — сказала она. Оружие было больше, чем казалось, когда оно находилось в кобуре, заканчивалось иглой и выглядело несколько громоздким.

Хортон посмотрел на оружие.

— Лазер?

— Пожалуй. Я не знаю. Это не только оружие, но и инструмент. На моей родной планете оно стандартно. Их все носят. Его можно настраивать, видите… — Она показала ему диск, установленный на рукояти. — Узкий резак, вентилятор, все, что угодно. Но почему вы спрашиваете? У вас оно тоже есть.

— Другое, — возразил Хортон. — Довольно грубое оружие, но эффективное, если знать как с ним обращаться. Оно выбрасывает метательный снаряд. Пулю. Сорок пятого калибра. Оружие, но не инструмент.

Элейна наморщила лоб.

— Я слышала о таком принципе, — сказала она. — Очень древняя идея.

— Может быть, — сказал Хортон, — но к тому времени как я покинул землю, оно было лучшим. В руках человека, знающего, как оно действует, оно точно и весьма смертельно. Высокая скорость, очень большая энергия торможения. Приводится в действие порохом — по-моему, нитритом, а может быть, и корбдитом. Я не знаток химии.

— Но порох мог пролежать много лет, пока вы были на корабле. Он со временем разлагается.

Хортон бросил на нее пораженный взгляд, удивленный ее познаниями.

— Об этом я не подумал, — сказал он. — Но это верно. Конечно, преобразователь материи…

— У вас есть преобразователь материи?

— Так мне сказал Никодимус. Я его, собственно, не видел. Я вообще никогда не видел ни одного преобразователя, говоря по правде. Когда нас погрузили в анабиоз, таких вещей, как преобразователи материи не существовало. Их изобрели позже.

— Еще одна легенда, — пробормотала Элейна. — Утраченное искусство…

— Вовсе нет, — возразил Хортон. — Технология.

Она пожала плечами.

— Что бы там оно ни было — это утрачено. У нас нет преобразователя материи. Как я уже сказала, это легенда.

— Ну, — спросил Хортон, — собираемся мы посмотреть, что это там у вас такое, или мы…

— Мы пойдем и посмотрим, — сказала Элейна. — Я поставлю оружие на самую низкую мощность.

Она нацелила свое приспособление и из него вылетел бледно-голубой луч. Подлесок со зловещим шипением задымился и по воздуху поплыла пыль.

— Осторожнее, — предупредил Хортон.

— Не беспокойтесь, — резко ответила Элейна. — Я умею с ним обращаться.