Идолы - Маргарет Штоль

Я так и делаю.

Дальше, за скалами, я вижу очертания поселения, расположенного вдоль ближайшего залива.

Конечно, там есть здания, вздымающиеся к небу, как пальцы, как когти. Они построены вверх, а не вширь, на земле, где пространства слишком мало и где каждый клочок почвы – награда. Поселение выглядит таким же полумертвым, как и города в моей половине мира, как Хоул. Фонари, которые не горят, машины, которые не двигаются. Буквальное бессилие, смысл которого в том, чтобы быть не только наглядным, но и понятным.

Но что я замечаю в первую очередь, так это деревья.

Гигантские пальмы. Их слишком много, чтобы сосчитать, и они склоняют свои стройные стволы в нашу сторону, над водой, как будто у них побаливают животы после слишком плотного обеда. Как будто их спины вот-вот сломаются.

А небо над ними кажется необъятным, потому что под ним теперь – береговая линия. И в сравнении с человеческой малостью театр облаков над ней выглядит еще более безмерным, более захватывающим, точно здесь самое важное совсем не жизнь человека, точно она никогда и не была важна.

Вот уж совсем неверное сравнение.

Но я продолжаю размышлять о сравнительном масштабе вещей, пока наш корабль стремится к берегу, а здания становятся все выше, ближе и ближе, пока наконец они не поглощают само небо.

В этот момент я представления не имею, насколько я сама велика или мала.

Мы намереваемся осуществить наш план выхода вместе с остальными, проскользнув в оборванную процессию человеческих жизней, которые есть отсевки, направленные на стройки. Это мрачнейший из парадов.

Но Фортис застывает на месте, когда видит их.

– Пропади все пропадом!

Я оглядываюсь на него:

– В чем дело?

– Да ты посмотри на них. Они же теперь одеты.

Он машет рукой в сторону отсевков, и я понимаю, что он прав. Они в чем-то вроде униформы, хотя, когда мы грузились на корабль, ничего подобного на них не было. Это блеклые голубовато-серые штаны и куртки, вроде бы местного фасона. Униформа Колоний Юго-Восточной Азии.

Но что гораздо хуже – на них цепи. А на нас – нет.

– Нагните головы пониже, – шипит Фортис.

Он быстро пристраивается к очередной группе отсевков, которые как будто нас и не замечают.

Мы следуем за ним.

Теперь я их ощущаю. Мне этого не хочется, но это так. Они голодны, большинство из них. Больны, по крайней мере половина. Боятся за свои жизни – почти все.

– Держитесь рядом, – снова шипит Фортис. – И головы, головы ниже.

Тима спотыкается, когда Фортис говорит это, но Лукас подхватывает ее под руку, и мы втискиваемся в толпу, так что нужно специально присмотреться, чтобы заметить нас.

И присмотреться еще внимательнее, чтобы заметить тощего пса, спрятанного под курткой Тимы.

Я боюсь, что они нас увидят, что кто-нибудь заметит неправильность в общем потоке. Если хоть кто-то наблюдает за прибывшими достаточно внимательно, они заметят.

Сдерживаю дыхание.

Раз. Два. Три.

Но никто не присматривается. По крайней мере, никто из того ряда солдат, которые распихивают отсевков по повозкам. Не в этот раз.

Фортис движется вперед, и мы за ним следом, шагаем, не бежим, пока не добираемся до края пристани.

– Делайте как я, – говорит он, плотно запахивая на себе куртку.

Я киваю.

А он прыгает с причала.

Всплеск воды теряется в позвякивании цепей отсевков.

ПОМЕТКА: СРОЧНО

ГРИФ: ДЛЯ ЛИЧНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

Подкомитет внутренних расследований 115211В

Относительно инцидента в Колониях ЮВА

Примечание. Свяжитесь с Джасмин3к, виртуальным гибридом человека 39261.ЮВА, лабораторным ассистентом доктора И. Янг, для дальнейших комментариев, если понадобится.

ФОРТИС ==› ДОК

Расшифровка – Журнал соединений, 13.06.2060

//соединение начато;

ФОРТИС: Нам необходимо подготовить контрмеры. Еще вчера. НУЛЛ будет здесь раньше, чем мы это поймем. Ты завершил анализ генома?;

ДОК: Да, уверен, что закончил.;

ФОРТИС: А перепрограммирование лимбической системы

и неокортекса выполнимо?;

ДОК: Да, теоретически это возможно. А на практике –

биологические процессы имеют свойство быть

непредсказуемыми.;

ФОРТИС: Это лишь делает жизнь интереснее, приятель. Ладно, я уже отобрал кандидатов для имплантации. НУЛЛ быстро приближается, и нам необходимо начать осуществление нашего плана.;

ДОК: Я уверен, что смогу вскоре предоставить тебе «рецепт». Что же касается работы ногами, ну…;

ФОРТИС: Да, понимаю, у тебя нет ног.;

ДОК: Или рук.;

ФОРТИС: Печально. Я потратил в лаборатории немало времени, совершенствуя процесс управления ДНК, и как только ты дашь мне код, уверен, сумею изготовить яйцеклетки кандидатов вовремя, чтобы беременность завершилась до прибытия НУЛЛА.;

//соединение завершено;

Глава 19

Золотой посол

Вода ледяная. Она тянет меня вниз, тащит ко дну с такой яростью, какую я в другое время приняла бы за намерение убить.

Но это просто вода.

Двигайся.

Однако мои ноги как будто замирают, а легкие горят, и к тому времени, когда мы выныриваем возле ржавой лесенки, ведущей на причал, на другой от Портхоула стороне мира, я себя чувствую по меньшей мере раненой, если не мертвой.

Мы представляем собой жалкое, грязное ничтожество – все мы. Фортис в промокшей куртке отплевывается и выглядит даже хуже, чем остальные. Мне на мгновение приходит мысль о том, как теперь промокла книга в его кармане, та, которой у него как будто и нет, и как вода смывает все его тайны…

Как будто нечто заставляет их исчезнуть.

Даже Брут дрожит в своей меховой шубке, он фыркает и отряхивается, осыпая нас брызгами.

Но как только мы переводим дыхание, в первые же мгновения на суше, под лучами солнца, – сразу кажется, что ничего и не было. Мне хочется броситься на траву – настоящую траву, которая тянется вдоль бульвара, уходящего вглубь портового города.

Портхоул, с грустной улыбкой думаю я. Как не похож на него вот этот город… Глядя на пенистые голубовато-зеленые волны, я вспоминаю о мусоре, плавающем на серой поверхности залива Портхоул. Я ощущаю запах того, что растет здесь, в Колониях, – странные растения, цветущие растения, растения с цветом, и запахом, и вкусом. Но вспоминаю об умирании там, в Портхоуле. Машины, и люди, и целые городские кварталы…

Человеческий мусор.

Нечеловеческий мусор.

Не здесь.

Не сейчас.

Разница просто ошеломительная.

Но надолго ли это?

Фортис заставляет нас двигаться, мы идем по улице и останавливаемся для того, чтобы бросить половину нашей одежды в большой мусорный контейнер. Здесь слишком жарко даже в штанах со шнурками вместо поясов и нижних рубашках, которые мы стащили в прачечной корабля.

– И что дальше? Каков план? – спрашивает Тима, оглядывая дорогу.

– Идем на север, – отвечает Фортис. – К центру города.

– Это там находятся твои предполагаемые друзья? – Говоря это, я бросаю в мусор старую рубаху и поправляю сумку на груди.

Фортис кивает:

– Верите или нет, но я знаю кое-кого из местных важных людей.

– Хочешь сказать, ты собираешься отправить нас под арест? – Лукас явно полон нетерпения.

– Нет. Я хочу сказать, что намерен привести вас в порядок. По крайней мере, я должен попытаться. У нас встреча с одним монахом… – Фортис усмехается. – Идемте. Я умираю от голода.

– Ох, только не хлеб опять! – стонет Тима, когда мы уже шагаем следом за Фортисом.

Повсюду вокруг нас, на всех улицах, что ведут к центру города, на углах – торговые лотки, и везде толпятся люди. Прохожие спешат по залитым солнцем тротуарам, скрываясь от жгучих лучей под разноцветными зонтами или широкими, островерхими соломенными шляпами. Бугенвиллеи нависают над плоскими железными крышами, и над коричневыми соломенными крышами, и над резными деревянными… Какие-то лотки укрыты матерчатыми тентами, и в теплой тени красуются прилавки с неправдоподобными вещами: самодельными вениками, рулонами разноцветных тканей, яркими зонтиками вперемешку с фруктами, овощами, цветами… Ярко-оранжевые маки, и золотистые гвоздики, и алые розы, сплетенные в ожерелья и венки.

Мимо нас громыхает фургон. Он сооружен из разноцветных жестянок, открыт с боков, зато имеет выпуклую крышу, будто предназначен специально для того, чтобы укрыть пассажиров от обжигающего солнца.

Я перевожу взгляд со своих босых ног, ступающих по раскаленному тротуару, на Фортиса, который идет впереди меня, но даже и не собираюсь ни о чем спрашивать. Для нас просто невозможно оказаться у всех на виду. Мы только что увернулись от какой-то процессии, и сейчас не время для другого парада. Нам придется пересечь город на своих двоих.