Попутный ветер - Екатерина Горбунова

Было ли это ритуалом, Олаф не знал. Но юноше казалось удивительным, что эти люди, каждый в свое время отвергнутый своей родиной и семьей, остались абсолютно невинными внутри. Потому что он сам вряд ли бы умел так радовался на их месте.

Какой-то хромой очень худой и высокий лысый старик едва не столкнулся с проводником, засмотревшись на свой голубой шарик, уже почти слившийся с небом.

— Прошу прощения, — прокаркал темьгородец. — Мне было важно это желание, — добавил он едва слышно, наклонившись к самому уху Олафа.

— Желание?

— Ну да, разве не знаете? — старик улыбнулся, обнажив темно-красные зубы. — Загадываете желание и выпускаете шарик. Если удастся не потерять его в небесах, пока он совсем не скроется, оно исполнится.

— Правда?

Темьгородец подмигнул заговорщицки и махнул рукой:

— А вы попробуйте.

— Как-нибудь в другой раз, — пообещал юноша. — Мне надо к вашему мэру.

— Там, — собеседник указал на виднеющуюся за деревьями белую крышу, сиявшую под солнцем. — Но он днем не принимает, только на закате.

— Да? — Олаф опешил и обрадовался, слова старика означали, что Летта еще ничего не успела натворить, что она где-то здесь, надо просто найти, и дарили надежду. — Спасибо!

— Не за что, — немного удивился тот и пожал плечами. — Купите шарик, пока не разобрали.

Юноша вгляделся в его слезящиеся глаза, встал в конец очереди, чтобы через некоторое время протянуть монетку продавцу, оказавшемуся действительно более взрослым, чем показалось на первый взгляд.

— Выбирайте.

— Вот тот, пожалуйста, — юноша выбрал бирюзовый и потянул его к себе за тонкую нить.

Оглянувшись по сторонам, нашел старика и протянул ему свою покупку.

— Держите, загадаете что-нибудь за меня, боюсь, я не силен в этом.

Темьгородец с каким-то благоговением дотронулся до нити, а потом отдернул пальцы.

— Не могу, господин. Вы должны сами…

— Я прошу вас, — Олаф насильно всучил шарик и не оглядываясь пошел по мосту вперед.

Толпа уже почти рассосалась, можно было не сбавлять шаг. Тем более, юноше предстояло решить довольно сложную задачу: найти Летту в незнакомом и ему, и ей городе. Сомнительная попытка отыскать радугу ее ароматов провалилась сразу же, потому что в Темьгороде неискренность и лицемерие были не в чести. Тут не скрывали своих настоящих эмоций, поэтому все запахи являлись неприкрытыми и первозданными. Спрашивать у прохожих — казалось не более удачным решением, никто просто бы не обратил внимания на еще одну девушку со странной внешностью.

Однако Олаф решил не отчаиваться и положиться на Жизнеродящую. Должна же она помочь, в конце-то концов. Хотя бы только ради того, чтобы уверить юношу в своем существовании. Он остановился, оперся руками о перила и всмотрелся вперед, потом по сторонам, медленно и внимательно, словно ощупывая окружающее взглядом.

Береговая устоя моста была испещрена какими-то замысловатыми узорами. Черно-белые линии переходили друг в друга, образуя различные картинки, странные фигуры перемешивались с вполне узнаваемыми образами. Взгляд Олафа скользил по ним, а потом вдруг наткнулся на белоснежную ладонь, не вовремя спрятавшуюся позади. Юноша прыгнул прямо с моста в береговой кустарник, чтобы схватить беглянку в охапку. Она пыталась увернуться, но тщетно, тяжелый плащ мешал маневренности. А Олафа вдобавок к физической силе подстегивали чувства.

— И куда спешим? — он и сам не верил, что помощь Жизнеродящей придет так скоро, сиюминутная злость не на шутку спорила в его душе с огромной радостью, голос стал низким и срывался на тяжелый шепот.

— Никуда, — Летта, напротив, напоминала испуганную тонконогую и грациозную лесовицу, загнанную охотниками в ловушку, уже именно тогда, когда свобода была так близка.

— Мало решили убежать, не прощаясь, так еще обманули дважды.

— Обманула? — она вскинула на парня взгляд и приоткрыла рот.

Олаф еще крепче стиснул ее плечи. Пальцы, наверное, оставляли отметины на коже, но позволить девушке сбежать еще раз он не мог. Если она сейчас запоет, надо быть готовым к этому. Но Летта не пела, а просто ждала объяснения.

— Сначала, усыпили, а потом подговорили стража не впускать меня в город.

Девушка только покачала головой. Ее печаль распустилась горьковатым ароматом и перетекла в едва заметную нежность.

— Я ведь сразу говорила, что не отступлюсь.

— Но почему? — он тряхнул ее, поражаясь сам себе. — Разве нельзя просто жить. Пусть вдали от вашего дядюшки? От вашего жениха? Не подавать о себе знать, пока они не забудут про вас окончательно?

— Нельзя! Если сегодня я не стану жительницей Темьгорода, находись я хоть на краю Империи, хоть в чертогах Мракнесущего, правитель нашего королевства Анаморт Четвертый наутро объявит меня женой Миллиума Сверча! — Летта опалила проводника яростью, словно мотылек затрепыхала в его руках и обмякла. — Но вам и, правда, не надо было идти за мной. Работали бы сейчас на станции, принимали путешественников, собирали урожай и лелеяли свое одиночество. А отсюда нет ходу.

Он пожал плечами и ослабил свою хватку. Ему почему-то хотелось смеяться, хотя явной причины вроде бы и не было.

— Ну и пусть объявляет. Вам жаль своих денег? — не слишком удачно пошутил юноша.

— Мне жаль свободы и возможности выбора.

— Как будто он есть тут.

— По крайней мере, это мой выбор! — она тяжело опустилась прямо на береговую траву. — Миллиум Сверч давний кредитор дяди. И давно вхож в семью. Он удивительно пригож собой, очень умен и честолюбив. У него есть собственное приличное состояние, но для того, чтобы получить титул все же не достаточное. Вероятно, не подвернись я, он взял бы в жены мою сестру Ситоретту, забыл про дядюшкины долги и тягу к званию. Они встречались почти год. Сестра просто возненавидела меня после расторжения их помолвки!

Олаф сел рядом с Леттой, так же как и она, совершенно не заботясь о своей одежде, которая могла запачкаться и промокнуть. Будь у него шкура недоеда, они могли использовать ее как подстилку, но она осталась в ничьем домике. Юноша нащупал холодные пальчики девушки и легонько пожал их. Она вздохнула, вся в пряном аромате благодарности.

— Думаю, мы сходим к мэру, пообщаемся, — решил проводник, уже вполне своим обычным спокойным голосом. — В конце концов, он давний знакомец вашего отца, и тот, кажется, в чем-то полагался на него?

Летта кивнула головой.

— Да.

— А вы знали, что тут есть обычай покупать шарики и загадывать на них желание? — неожиданно вспомнил Олаф. — Я купил один и подарил старику.