Потерянное письмо - Мими Мэтьюз

и интимными. Такие поцелуи мужчина мог бы подарить своей любовнице в качестве прелюдии.

Сильвия отстранилась, затаив дыхание. — Себастьян…

Он издал низкий, разочарованный рык подтверждения.

— Я знаю. Еще немного, и мы не сможем остановиться.

Она убрала руку с его шеи, чтобы обхватить его щеку мягким, женственным изгибом своей ладони. Глаза Себастьяна на мгновение закрылись от ощущения ее пальцев, царапающих его вечернюю щетину.

— Ты действительно заботишься обо мне, не так ли?

Он издал сдавленный звук согласия, наполовину смех, наполовину стон.

— Боже мой, да, — сказал он. — Так сильно.

Она отодвинулась ровно настолько, чтобы посмотреть на него. Ее голубые глаза изучали его лицо.

— Ты это серьезно?

Вспышка сожаления кольнула совесть Себастьяна. Он отвратительно обращался с ней с тех пор, как она приехала в Першинг. Неудивительно, что теперь она сомневалась в нем.

— Я серьезно. — Он поймал ее руку и прижал к своим губам. — Я буду заботиться о тебе, — поклялся он.

И он это сделает, клянусь Богом. Он собирался сделать делом своей жизни заботу о Сильвии Стаффорд. Она никогда больше ни в чем не будет нуждаться, пока жива.

— Заботиться обо мне, — повторила она.

— Я собираюсь дать тебе все. Платья. Драгоценности. Карета и четверку лошадей. Все, что пожелает твое сердце.

Она уставилась на него, в замешательстве сдвинув брови.

— Я не понимаю, — сказала она. — Ты должен знать, что я никогда не смогу принять от тебя такие вещи.

— Ты можешь, — заверил он ее. — И многое другое. Я намерен бесстыдно избаловать тебя.

Она покачала головой. — Себастьян…

Его взгляд упал на ее полуоткрытые губы. Она выглядела так, как будто собиралась сказать что-то еще. Без сомнения, для того, чтобы высказать еще одно возражение. Он завладел ее ртом, прежде чем она смогла заговорить, целуя ее глубоко, почти жестоко.

На одно бесконечное мгновение она поддалась нежному натиску. Ее губы смягчились под его губами, приветливые и сладкие. А потом она отвернулась от него, ее грудь вздымалась, прижимаясь к твердой стене его груди.

— Раньше было не так.

Он запечатлел поцелуй в уголке ее рта.

— Нет, — сказал он, уткнувшись в нее носом. В его голосе слышалось легкое веселье. — Три года назад я бы не осмелился быть таким смелым.

— Потому что я была благородной воспитанной молодой леди.

Его губы замерли на ее щеке.

— Но теперь я всего лишь гувернантка. Вышестоящая служанка, как ты и сказал.

Себастьян поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Боже милостивый, неужели она действительно в это верит? Неужели она могла подумать, хотя бы на мгновение, что он целовал ее так страстно только потому, что она была какой-то низшей личностью?

— Сильвия…

Он двинулся, чтобы успокоить ее.

Она отодвинулась от него, положив обе руки ему на грудь, чтобы держать его на расстоянии.

— Тогда ты не называл меня Сильвией.

У него было неприятное ощущение, что что-то изменилось. Едва уловимый сдвиг между ними, который он не мог точно определить.

— И ты не называла меня Себастьяном, — отметил он.

— Но я это делала, — сказала она. — Во всех моих письмах.

Дьявол его возьми! Опять эти адские письма. Пробормотав проклятие, он выпустил ее из своих объятий. Она тут же отодвинулась на противоположный конец дивана. Ее халат был помят, а волосы рассыпались вокруг нее великолепной каштановой копной.

— Я уже сказал тебе, что не получал ни одного из твоих писем.

— Это не меняет того факта, что я их написала.

— Независимо от того, написала ты их или нет—

— Ты мне не веришь? — Она была в ужасе.

— Сильвия, послушай меня—

— С какой стати мне лгать о чем-то настолько унизительном?

Ее голубые глаза горели болью, которая, как он понял к своему огорчению, быстро переходила в гнев.

Он в отчаянии провел рукой по волосам. Разговор быстро уходил в другое русло. — Я не знаю, — выпалил он. — Потому что я теперь граф. Потому что я унаследовал состояние своего отца.

Ее губы приоткрылись в бессловесном восклицании.

— Это то, что ты думаешь?

— Нет, — сразу же ответил он. — Я хочу сказать… Я так думал, когда ты впервые приехала сюда, но я… — Он замолчал, выругавшись. — Черт возьми, Сильвия. Человек не может мыслить здраво в таких обстоятельствах. Если ты только дашь мне пять секунд, чтобы…

— Мисс Стаффорд, если ты не возражаешь.

— Что?

— Я бы предпочла, чтобы ты перестал называть меня по имени. Я бы предпочла не фамильярничать с человеком, который считает меня лгуньей.

Себастьян нахмурился.

— Немного поздно беспокоиться о чрезмерной фамильярности.

Она отвернулась от него, ее щеки залились краской.

— И я никогда не говорил, что ты лгунья.

Она поплотнее запахнула на себе халат.

— Все в порядке, — сказала она. — Я действительно рада, правда. Для меня некоторое облегчение узнать, что ты на самом деле думаешь обо мне. Жаль только, что я не знала этого до того, как уехала из Лондона.

Он уставился на нее.

— Ты говоришь так, как будто жалеешь, что вообще приехала сюда.

— Конечно, жалею, — сказала она. — Мне никогда не следовало принимать приглашение твоей сестры. Нельзя вернуть прошлое.

Он почувствовал правдивость ее заявления, как удар в живот.

— А сегодня вечером? Что только что произошло между нами?

— Почему я должна сожалеть об этом?

— Прости меня, — сухо сказал он, — разве не ты только что не намекнула, что я из тех джентльменов, которые развращают своих слуг?

— Развращаешь? Нет. Но ты должен признать, что есть огромная разница между поцелуями, которыми мы обменивались, когда я была мисс Стаффорд из Ньюэлл-парка, и поцелуями, которыми мы обменивались сейчас, когда я гувернантка в Чипсайде.

— Прошло три года. Мы оба старше. И мы не в саду во время многолюдного лондонского бала. Естественно, сила наших объятий… — Он замолчал с гримасой, смущенный тем поворотом, который принял разговор. — Это не имеет никакого отношения к тому, что ты гувернантка.

— Разве не имеет?

— Нет, черт бы все побрал!

— Тебе не нужно выходить из себя.

— Я не выхожу из себя. Я пытаюсь сказать тебе, что я не хотел проявить к тебе неуважения. Если ты сожалеешь о том, что произошло между нами…

— Я не жалею об этом. Это я поцеловала тебя, если ты вдруг забыл. Я не планировала этого делать, но теперь когда думаю об этом… Это придает нашему знакомству определенную симметрию. Это подходящий конец.

Глоток ледяной воды не мог быть более эффективным.

— Конец, — повторил он. — После того, что только что между нами было? Я так не думаю, мисс Стаффорд.

Она пристально посмотрела на него.

— Это не вам решать, не так ли, сэр?