Твой пока дышу (СИ) - Семакова Татьяна

Отступает, взгляд отводит, уголки губ дрогнули, но мимолётную эмоцию он подавил быстро, просто выдохнув её в пустоту:

– Прискорбно.

Не понимаю его. Вроде удаётся нащупать что-то, поймать его мысль, ухватить за хвост, но она тут же ускользает, на другую меняется, вытесняющую, захватывающую. И я теряюсь от этой мешанины, разглядываю, разглядываю, но его каменный профиль ни одного ответа не даёт, лишь прибавляя вопросов.

Боковым зрением вижу Надюшу. С бабушкой заплаканной возится, кубики какие-то разглядывает которых не было среди её игрушек, животных пародирует, смешная, милая, он глаз с неё не сводит, но что там в этом взгляде? Я должна знать… ползу.

– Му-му-му! – восторженная более обыкновения, счастливая, ручки к полотну тянет, пыжится: – Баса-а-ая!

– Басая… – подтверждаю важно, киваю, резко поворачиваю голову к Куманову. Эмоций – ноль. Отсутствуют как класс.

– Линда! – ахает Вероника Павловна. – Твоя рука!

– Что рука? – хмурюсь и бегло осматриваю на предмет повреждений, судя по её возгласу, несовместимых с жизнью.

– Клещ!

Холодею. Смотрю в одну точку, внутри всё дрожит мелкой дрожью, задаю вопрос, на который ответа знать не хочу:

– Где?..

– Да вот же, прямо на сгибе! Правая рука! Ох, нет, левая! Присосался уже! Надо скорее вытаскивать! Скорее!

– Хватит кудахтать, – ворчит Куманов и подходит ближе, приседая на корточки. – Ну, клещ.

– И-и-м-м… – пищу, мычу, отвращением захлёстывает, страхом паническим сковывает.

– Здоровый какой… – с наслаждением тянет Пашка, – сочненький, жирненький, вкусно ему там. Внутри.

– Паша! – возмущается Вероника Павловна. – Прекрати немедленно! Гадость! Убери, убери, вытащи его сейчас же!

– А я тут при чём? – фыркает, откровенно издеваясь. – Я его туда не сажал.

– Да полно тебе! Ты же умеешь!

– Ну, умею… ей вон нравится, аж замерла, спугнуть боится. Да, Линда? Нравится тебе когда внутри теплится новая жизнь?

– Теписа, – пытается повторить доча новое слово, а я подскакиваю на ноги, судорожно вдыхая и заставляя себя посмотреть на чужеродного захватчика.

Нахожу… зажмуриваюсь, справляюсь с эмоциями, наклоняюсь и хватаю дочь за руку.

– Солнышко, нам пора.

– Неть… – хнычет, вырывая руку, – тут.

– Милая, поехали, я без тебя не уеду, – строгости в голос, ребёнку до лампочки: отрицательно мотает тёмными кудряшками и отбегает подальше, подбирая на ходу музыкальный телефон. Тоже, к слову, новый.

– Интересно, он такой один? – Куманов с задумчивым лицом располагается на полу, спиной привалившись к дивану и раскинув ноги, а пожирающая меня обида находит выход в виде весьма сомнительной претензии:

– Ты специально меня туда отправил… Ты знал, что там клещи! – голос не повышаю, но истеричные нотки прослеживаются, вкупе с дрожащими губами и слезами на глазах добавляя ему удовольствия.

– Ничего не перепутала? – потешается тихо, зубы обнажает в широкой искренней улыбке. – Место выбрала ты.

– Надя! – прикрикиваю визгливо, окончательно потеряв контроль и над голосовыми связками, и над эмоциями в целом.

– Моя дочь никуда не поедет, – повышает голос Куманов, но дозирует, чтобы не напугать малышку. И добавляет едко: – В кишащей клещами тачке уж точно.

– Павел, – режет воздух стальной голос Вероники Павловны. – Вытащи. Немедленно.

Закатывает глаза, лениво поднимается и подходит вразвалочку.

– Проверь, нет ли на Наде, – бросает матери и, положив ладони мне на плечи, подталкивает к коридору. Ведёт до одной из дверей и шепчет на ухо: – Попросить – это ведь так сложно, да, Линда?

Придаёт лёгкое ускорение ненавязчивым толчком и закрывает за мной дверь, оставляя один на один со своими страхами, в абсолютно пустой комнате без какой-либо мебели. Просто голые стены. Просто я. Просто, мать его, клещ.

Стою, двигаться остерегаюсь, а ну как он ещё глубже проберётся? Стрельбы не боюсь, крови не боюсь, синяков, ссадин, Господи, трупов даже! Мозги по стенке? Пф… Но это!? Мерзость!!!

Дверь за спиной резко распахивается и с порога звучит приказ:

– Снимай платье.

– Это ещё зачем? – отмираю, округляю глаза.

– За тем, что они любят цепляться за одежду, а я не собираюсь вызывать дезинфекторов, – кривляется и в нетерпении щёлкает пальцами: – Резче.

Повинуюсь. Одной рукой пытаюсь совладать с молнией за спиной, держа вторую подальше от тела, как будто эта тварь может перепрыгнуть и выбрать местечко повкуснее.

– Помоги, пожалуйста, – сдаюсь, вытирая сплошным потоком катящиеся по щекам слёзы.

– Букашку испугалась, – фыркает задорно и неожиданно миролюбиво. – Я нашёл твой криптонит.

Ты мой криптонит…

– Противно… – жалобно хлюпаю носом, чувствуя, как его пальцы скользят по спине, поднимая волну сумасбродных мурашек.

– Даже школьники знают, что клещи любят высокую траву и влажные тенистые участки. Хер ли ты там лазила?

– Хер ли я там лазила? – переспрашиваю нервно и оборачиваюсь через плечо, злобно сверкая глазами. – Тебя искала!

– По-твоему, я мог испугаться и спрятаться? – отбивает атаку, сводя брови к переносице.

Сдёргивает с плеч лямки платья, спускает его и подталкивает под спину, принуждая сделать шаг из круга ткани. Выворачивает его наизнанку, раскладывает на полу и придирчиво разглядывает.

– Ещё один, – хмыкает самодовольно, – вкусненькая ты.

Поджимаю губы и просто наблюдаю, как он пинцетом снимает вредителя и заталкивает в приготовленную стеклянную банку с крышкой, тут же блокируя ему выход.

– Ещё… – комментирует на выдохе, а меня пробирает озноб отвращения, заметно так передёргивая. – С платьем закончили. Теперь ты.

Сглатываю.

– Думаешь, есть ещё?

– Думай, не думай, а проверить придётся, – флегматично пожимает плечами и подходит ближе. – Ну, что? Сначала найдём всех или избавимся от того, что парализовал твою руку? – очень пытается не улыбаться, но радость от того, что мне препаршиво, плещется в его глазах бешеным осётром, идущим на нерест.

– Избавимся, – с трудом разжимаю стиснутые зубы.

– Окей… – пинцет, отдельная банка. Не смотреть! – Готово.

– Он… весь? Там же ничего не осталось, правда?

– Не оторвалась ли у него башка, продолжая по инерции грызть твою руку? Хм… вроде нет. Сама посмотри, – суёт мне банку под нос, а я шарахаюсь назад. – Приберегу их, пожалуй. Ну, погнали. Сверху вниз или наоборот?

– На твой выбор, – мямлю, вымотавшись от этого дикого напряжения во всём теле.

– Ого, новинка! У меня, оказывается, выбор есть! – гром в голосе, взглядом молнии метает, достаёт из кармана прямую расчёску и встаёт сбоку, пятернёй переваливая все волосы на одну сторону.

Пробивает от этого движения руки. Простреливает вниз живота вопреки и ситуации, и здравому смыслу, и исходящим от него флюидам раздражения. Задерживаю дыхание, но сердце всё равно начинает стремительный разгон.

Перебирает прядь за прядью, методично, отстранённо, обдавая горячим дыханием. Глаза закрываю, борюсь с собой, отчётливо при этом осознавая, что процесс уже запущен. Необратим. Его пальцы скользят по шее, ключице, по обнаженным плечам, как будто одного взгляда недостаточно, как будто надо непременно на ощупь, как будто я не слышу, как он делает лишь один короткий вдох вместо положенных двух.

Пальцы под крючки бюстгальтера, пауза, лямки с плеч, шумный выдох.

– Что б тебя с твоими клещами… – рычит приглушённо. – Что б тебя, ведьма.

Спину поглаживает, руки по очереди вверх задирает, перемещается, прямо напротив встаёт и замирает. Надолго замирает, некомфортно мне уже, неуверенно, стыдливо, глаза открываю, чтобы понять, почему завис, а он просто разглядывает.

Тянусь руками к груди, прикрыть хочу, но он ловит за запястья и разводит в стороны.

– Замри, – не говорит даже, хрипит, командует.

– Что там? – шепчу взволнованно, пытаясь не смотреть вниз.

– Ничего, – мотает головой и переводит взгляд на живот, освобождая мои руки от железной хватки.