Не спите, Иможен! Наша Иможен - Шарль Эксбрайя

Видя, что их товарка явно не способна противостоять Иможен, девочки мгновенно переметнулись на сторону последней. Многие радостно захихикали, показывая тем самым, что полностью одобряют такое определение могущественного клана Кайлов. Кое-кто воспринял эту сцену как неожиданную возможность отыграться за прежние унижения. Элисон, еще, в сущности, совсем ребенок, чуть не плача от обиды, попыталась настоять на своем.

– И вы… вы смеете?..

И тут Иможен нанесла противнице сокрушительный удар.

– У вас очень бедный словарный запас, мисс Кайл! – насмешливо бросила она и, соскочив с кафедры, приблизилась к Элисон. – А теперь, мисс Кайл, вы извинитесь передо мной, и мы забудем об этом досадном происшествии.

– Извинюсь? По-вашему, Кайлы из Данди просят у кого-то прощения?

– А что, ума не хватает?

– Нет, но мы можем извиниться только перед человеком своего круга…

– Вы, надо думать, имеете в виду кухарок, мисс Кайл?

Весь класс откровенно захохотал. Эта рыжая начинала нравиться девочкам. А обиженная и сердитая Элисон совсем потеряла чувство меры:

– Я не позволю, чтобы меня оскорбляла какая-то темная личность!

Звук пощечины произвел на учениц «второго года» такое же впечатление, как если бы небо разверзлось и перед ними в раскатах грома и всполохах молний предстал сам Создатель. Девочки не верили своим глазам. Элисон Кайл получила затрещину! Наследница Александра Кайла все так же по-детски бросилась на обидчицу, но получила вторую оплеуху и шлепнулась на стул. Лицо ее горело, в горле стоял ком, все тело сотрясалось от рыданий. А Иможен, оглядев класс, спокойно заметила:

– Я еще ни разу в жизни не делала джем, но сейчас, кажется, готова попробовать!

Забыв, что ей уже перевалило за сорок и что никакие сердечные огорчения не сделают ее талию ни на сантиметр тоньше, Мойра Мак-Дугал оплакивала отъезд Патрика О'Флинна, а заодно и существование, которое ей уготовано подле мужа, видевшего наглядное доказательство измены, способное разом перечеркнуть семнадцать лет беспорочного супружества. И еще, с тех пор как она утром выбежала из столовой, Мойру терзал стыд. Короче говоря, достойная директриса Пембертона имела массу оснований проливать горючие слезы, и потому, когда дверь распахнулась и влетел явно доведенный до белого каления Кейт, она рыдала. Мойра, женщина начитанная, сразу подумала о сцене, разыгравшейся между Отелло и Дездемоной, и приготовилась к скорой смерти. Благодаря этому ее речь звучала особенно патетично:

– Прежде чем нанести мне последний удар, Кейт, знайте: я ни в чем не виновата! Я вела себя неосторожно, но не более того… и только ради славы нашего колледжа…

Мак-Дугал думал совсем о другом, и шекспировская фраза супруги повисла в воздухе. Наконец Кейт в полуобмороке рухнул в кресло и замер, по-видимому, совсем отключившись от действительности. И Мойре стало страшно. Неужели после стольких лет муж все еще любит ее до такой степени, чтобы повредиться в уме при первом же намеке на супружескую измену? Растроганная и польщенная директриса подошла к Кейту, нежно обняла за плечи и, нагнувшись, проворковала:

– Кейт… darling… не надо воображать то, чего нет и не было…

Казалось, этот ласковый, грудной голос мог бы смягчить даже камни, но Мак-Дугал и бровью не повел.

– Вы слышите меня, darling?

Обращение «дорогой» так удивило Кейта, что он стряхнул оторопь.

– Прошу прощения, Мойра… Что вы сказали?..

– Я говорила, что не надо воображать то, чего не было… Это приносит одни ненужные страдания…

– К несчастью, что бы вы ни сказали, Мойра, результат один! Я своими глазами видел…

– Вам показалось, darling!

– Ах, показалось? Вы что, совсем за дурака меня держите, Мойра?

– Разумеется, нет, darling, но иногда мы принимаем за реальность совсем не то…

Директор окончательно пришел в себя. Поднявшись с кресла, он пристально посмотрел на жену.

– Не понимаю, Мойра, куда вы клоните?

К огромному удивлению Мак-Дугала, жена крепко прижалась к нему. Кейт настолько не привык к подобному обращению, что счел его почти непристойным и резко оттолкнул Мойру.

– Вы с ума сошли? А если кто-нибудь войдет? Да что с вами сегодня?

Униженная ж раздосадованная миссис Мак-Дугал ответила гораздо суше, чем ей хотелось бы:

– Я просто-напросто хотела вас успокоить, Кейт… умерить ваши необоснованные подозрения…

– Необоснованные? Скажете тоже! Да весь класс это видел!

Теперь уже Мойра перестала понимать, о чем толкует супруг.

– Но… что они видели, Кейт?

– Последний подвиг этой окаянной рыжей ведьмы!

– Господи! Что она еще натворила?

– Влепила пощечину «джему»!

– О!

– Чистая правда, дорогая моя!

– Да это какой-то дьявол в юбке! После того, как она обошлась с мистером О Флинном…

– Я вас настоятельно попрошу не упоминать при мне об этом субъекте… хотя бы приличия ради. Не желаю думать о вашем поведении!

– Клянусь вам, Кейт…

– Довольно, Мойра… Я не желаю думать ни о чем, кроме Пембертона, и его одного! Надо во что бы то ни стало уговорить Элисон Кайл не жаловаться отцу. Представляете, каким ударом для колледжа станет ее отъезд? Многие родители доверяют нам своих детей, следуя примеру Кайлов и Лимов. Я надеюсь на вас, Мойра…

– На меня?

– Да, я просил мисс Кайл прийти сюда… Вы ее примете… поговорите с ней по-матерински, скажете, что вам вполне понятно ее возмущение… Короче, намекните, что вы на ее стороне, а мисс Мак-Картри очень скоро отсюда уедет… В общем, попробуйте отбить у Элисон желание звонить домой. Защищая интересы колледжа, вы, может быть, и сумели бы доказать мне, что между вами и О'Флинном не было ничего серьезного…

– Как вы добры, Кейт!

Оставшись одна, Мойра Мак-Дугал попыталась выкинуть из головы Патрика О'Флинна и обдумать, каким образом успокоить самолюбие юной Элисон Кайл и умолить ее не думать больше о варварском нападении мисс Мак-Картри… Господи, и что за деревенщина эта рыжая? Неужто и в самом деле не понимает, кто такие Кайлы из Данди и какой внушительной суммой они ежегодно подкармливают Пембертон? И все же, несмотря на жизненную важность порученного мужем разговора, Мойра никак не могла отрешиться от мыслей о хоть и грубоватом, но таком могучем ирландце. Стоило директрисе закрыть глаза – и она, забыв о тридцатилетних муках воздержания, уносилась куда-то далеко-далеко в объятиях О'Флинна… возможно, даже на лошади… Грезы не имеют ничего общего с реальностью, и задыхающаяся от восторга миссис Мак-Дугал, пьянея от счастья, прижималась к мощной груди всадника, а тот, держа на сгибе левой руки арфу