Преторианец - Саймон Скэрроу

– Как думаешь, что там такое? – спросил Макрон. – Может, это как-то связано с тем, что я видел?

– Скоро узнаем, – ответил Катон.

Пока они спускались по лестнице, Катон бросил последний взгляд на императорскую ложу. Император и его семья уже встали со своих мест, за ними последовали Нарцисс и ещё некоторые чиновники. Остальные гости продолжали сидеть, стараясь выглядеть спокойными. Схватка на арене между тем всё продолжалась.

Гвардейцы шестой когорты собрались вокруг Луркона, а невдалеке от них рабы при носилках уже были на ногах, готовые поднять их вместе с господами и нести куда прикажут. Когда Катон, Макрон и все остальные построились у выхода с арены, центурион громким голосом, так, чтобы все его услышали, несмотря на шум, исходящий с арены, сообщил:

– Император возвращается во дворец. Он только что получил сообщение о голодном бунте в городе. Толпа заняла Форум. Когорты караульной службы пока сдерживают их, но император желает взять ситуацию под контроль лично. Префект Гета решил усилить охрану императора людьми шестой центурии. Это уже не церемонии. Нам приказано охранять императора, его семью и советников. Если кто-то вздумает преградить нам путь, мы имеем право пользоваться любыми средствами, если понадобится, то и силой, чтобы носилки проследовали куда нужно. – Луркон помолчал, переводя дыхание. – Марш в казарму! Взять оружие и надеть панцири! И немедленно обратно. И быть готовыми к маршу. Ну, быстро!

Глава десятая

Было видно, как вдалеке, над Форумом поднимается столб дыма, уходя в послеполуденное небо. Процессия, состоящая из носилок и сопровождающих их солдат, спускалась по склону Виминальского холма, направляясь к центру города. Хотя новость о бунте уже распространилась повсюду, многие горожане продолжали заниматься своими обычными делами. Они лишь поспешно уступали дорогу центуриону Луркону и двум секциям его солдат, возглавлявшим процессию. Германцы тесно сплотили ряды вокруг носилок, в которых несли императора, императрицу и их сыновей. Остальная часть шестой когорты заполняла пространство между остальными носилками и прикрывала тыл.

Катон, Макрон и четырнадцать остальных преторианцев под командой Тигеллина шли позади носилок, в которых сидели Нарцисс и ещё двое советников, включая того самого мужчину, которого Макрон видел вместе с Агриппиной. Они шли колонной по четыре, Фусций шагал справа от Макрона, а ещё правее топал угрюмый молодой гвардеец. Быстро оглядев ряды и убедившись, что опцион всё время смотрит только вперёд, Макрон тихо спросил у Фусция:

– Видишь этих мужиков в носилках, что прямо напротив нас сидят?

– Да.

– Нарцисса я узнал, а кто остальные?

– Тот, что напротив Нарцисса, такой красавчик, это Паллас. Один из этих проклятых вольноотпущенников, которых так приблизил к себе император. А второй – Сенека, наставник и советник Нерона.

– Понятно. – Макрон бросил взгляд влево, на Катона, и чуть поднял бровь, правда, тут же понял, что это бессмысленно – ведь он был в шлеме. – Паллас, да? Интересно, интересно, что это он задумал?

– Задумал? – Фусций обернулся лицом к Макрону. – Что ты имеешь в виду?

– Ладно, ничего.

Прежде чем они успели обменяться ещё хоть одним словом, Тигеллин недовольно глянул на них, обернувшись через плечо:

– Разговорчики в строю! Держите свои грязные пасти на замке, лучше смотрите в оба!

Дальше они шагали в молчании и когда приблизились к Форуму, улица впереди начала пустеть. Несколько групп явно обеспокоенных гражданских лиц поспешно пробежали мимо них, протискиваясь между солдатами и едва успевая обменяться с ними на ходу несколькими словами или выразить удивление по поводу встреченных носилок императора и его варварского эскорта. Они уже явственно слышали рёв толпы, и вскоре уже могли различить отдельные злобные выкрики и даже режущий ухо вопль ужаса. Над Форумом поднимался густой едкий дым. Первые его клочья донесло ветром до их процессии, когда она вышла на площадь, на которой Катон и Макрон несколько дней назад оказались втянутыми в драку. Катон поглядел в сторону той таверны и увидел, что её хозяин уже закрывает ставнями окна, которые выходят на площадь и фонтан. Потом он поспешно бросился внутрь и закрыл за собой дверь. На краю фонтана сидела худая, болезненная на вид женщина, качая на руках плачущего младенца. Глаза у неё были навыкате, а руки похожи на кости скелета. Она с минуту глядела на солдат и носилки, проносимые мимо неё, потом с трудом поднялась и, прихрамывая, приблизилась к процессии, вытянув вперёд свободную руку.

– Подайте хоть сестерций, а? Для ребёнка. – Голос звучал слабо, напряжённо, едва слышно. – Во имя Юпитера, подайте хоть монетку! Мы уже много дней ничего не ели, мой господин. – Она попыталась перехватить Тигеллина, но опцион грубо рявкнул на неё:

– Прочь с дороги, шлюха! Убери отсюда своё отродье! А не то я тебя!.. – Он замахнулся на женщину своим командирским жезлом, и та отскочила назад, вскрикнув от страха.

Макрон скрипнул зубами вне себя от негодования и пробормотал:

– Как отрадно наблюдать, что у нашего опциона хватает смелости нападать на женщину, подыхающую от голода.

– Ш-ш-ш-ш! – зашипел на него Катон.

Они прошли через площадь и двинулись дальше по улице. Через короткое время колонна наткнулась на первое мёртвое тело. Очень толстый мужчина лежал в сточной канаве. Он был раздет догола, исключая только набедренную повязку. Изуродованные руки с обрубками вместо пальцев указывали, что с него таким образом содрали кольца и перстни. Череп ему раздробили мощными яростными ударами. Невдалеке располагалась пекарня – она была разгромлена и разграблена. Колонна шла сейчас через окраину Субуры, городского района, известного своей бедностью и преступностью. Переполненные жильцами высокие многоквартирные дома закрывали почти весь свет, а мощные запахи гниения забивали обоняние, так что горло сжималось от спазмов. Топот солдат эхом отдавался от грязных, закопчённых стен.

Когда они спустились к подножию холма, в передних рядах колонны раздался взрыв воплей и выкриков, и Катон вытянул шею, стараясь рассмотреть, в чём дело. Он увидел, как центурион Луркон остановился перед небольшой толпой людей, которые высыпали с боковой улочки и перегородили дорогу императору и его свите.

– Очистить улицу! – крикнул Луркон, возвышая голос над рёвом толпы. – Дорогу императору!

– Это Клавдий! – раздался чей-то голос. – Держитесь вместе, ребята. Надо изложить императору все наши горести!

Луркон поднял руку:

– Колонна, стой!

Между преторианцами, германцами-телохранителями и рабами, несущими носилки, не было никакой координации действий, так что колонна смешалась и остановилась в беспорядке. Глядя через головы стоящих перед ним, Катон с трудом разглядел, что многие в толпе вооружены палками, топорами и дубинами. Луркон осторожно вышел вперёд, к толпе, к которой присоединялось всё больше людей. Они кричали и злобно жестикулировали.

– Немедленно очистите улицу, дайте дорогу императору! Это последнее предупреждение!

– Клавдий! – закричал предводитель толпы. – Твой народ голодает! Накорми нас!

– Прочь с дороги! – проорал Луркон и оглянулся через плечо назад. – Мечи наголо! – приказал он.

Раздался звон и скрежет металла, солдаты вынули мечи из ножен и уже держали их наготове. Предводитель выступил вперёд, и Катон тут же его узнал.

– Цестий!

Макрон посмотрел на Катона:

– Тот самый здоровый ублюдок из таверны?

– Ага.

– Вот дерьмо! Ну мы и вляпались!

Цестий приблизился к голове императорской колонны и громко закричал, чтобы его было слышно всем в толпе:

– Что это такое? Да это ж наши аристократы собрались на банкет, клянусь богами! – Он обернулся к толпе: – Мы тут голодаем, наши дети с голодухи подыхают, а эти жирные уроды набивают себе брюхо разными деликатесами, чтобы потом их выблевать, чтобы снова нажраться!

Кто-то в толпе яростно завопил, многие замахали кулаками. Цестий повернулся к солдатам:

– Мы отсюда не уйдём. Мы желаем передать свои требования императору. Нам нужен хлеб и зерно по ценам, которые нам по карману. А ты, центурион, уходи с дороги. Мы желаем сами говорить с Клавдием!

Толпа заорала в поддержку этих требований, и Луркон убрался назад, за первый ряд своих солдат. И обнажил меч.

– Прикрывать носилки! – рявкнул он. – По моей команде – вперёд, медленно! Опцион, задавай темп! Щиты поднять!

Декурион во главе германской охраны расставил своих телохранителей вплотную к носилкам императора, а преторианцы окружили всю колонну. Все подняли щиты чуть под углом, чтобы прикрывать тех, что скрючились в носилках, и выставили вперёд, параллельно земле, свои короткие мечи, более предназначенные для колющего удара, прижав локти к телу, готовые колоть и резать. Катон почувствовал, как сильно у него бьётся сердце и как похолодело в животе и в ногах – это ощущение возникало у него всегда перед схваткой. Потом боковым зрением заметил какое-то движение сбоку и посмотрел туда – как раз вовремя, чтобы заметить смутные тени людей, просачивающихся из переулка справа. Он быстро посмотрел в противоположную сторону и увидел ещё больше людей, подходящих с другой стороны, а за ними – ещё более значительную толпу, торопливо продвигавшуюся к перекрёстку, стараясь окружить зажатую императорскую процессию со всех сторон.