Своя дорога - Галина Ли

Во всяком случае, одежд на ней уже не было.

Отец всех богов… Разве бывает на свете такая красота? А разве найдется человек способный отказаться от такой женщины?

— Корри, я… — голос прозвучал хрипло, словно горло сдавили невидимые руки, пытаясь удержать от опрометчивого шага.

Пришлось прокашляться, прежде чем продолжить, — Корри, ты должна знать. Не знаю, как объяснить… Но ты можешь умереть во время… Любви.

Одно движение, и она уже рядом, аромат цветов и женского тела смыл остатки разума. К тому же девушка не стояла спокойно: нежные руки неторопливо занялись пуговицами камзола.

Мои глаза без спроса уставились на высокую, небольшую и крепенькую, словно два яблочка грудь. Под тонкой прозрачной кожей, напомнившей розоватый опал, угадывались тонкие сосудики.

Дыхание перехватывает от такой близости к совершенству.

Дева дотянулась губами до моего заросшего щетиной подбородка и тихо выдохнула, — Почему? Ты бываешь, жесток со своими женщинами?

Что?! Что за… глупости?! Корри, что ты делаешь? А я что делаю?!

От прикосновения сияющих золотым огнем локонов руки обвисли словно плети, камзол упал на пол, и девушка подобралась к ремню на штанах.

— Корри…

Господи, неужели этот стон издал тоже я?!

— Корри, я не человек и превращаюсь в чудовище! Ты умрешь, если посмотришь на меня!

Все! Справился и выдавил признание! Надеюсь, она поверит.

Вместо того, чтобы отшатнуться, лесная дева только тихо рассмеялась, — Думаешь, что я подобна человеческим женщинам? Какой же ты молодой, Дюсанг Лирой, и какой наивный!

Вот, спасибо! Хорошо хоть дураком не назвала, хотя дала сполна им себя почувствовать.

— Не боюсь я твоего страшного вида.

Тут она снова рассмеялась, уткнувшись в мой неведомо когда оголившийся торс. Она, что, успела рубашку стянуть?! Через голову?

— Корри, и вампиры боятся, и оборотни, — предпринял последнюю попытку образумить отчаянную деву.

— Меня тоже, — улыбнулась в ответ, и спросила, — Я тебе нравлюсь?

— Да! — это слово вырвалось само собой.

— Тогда, поцелуй меня!

Приказ? Просьба? Да какая, к демонам, разница! Чихать я хотел на все! Моя! Сейчас — моя! А что будет потом… К демонам!!

— Смотри, милый! Смотри!

Как не вовремя эти слова, но раз повелительница желает…

Я послушно повернул голову.

В зыбкой серебряной глади волшебного зеркала две фигуры на смятых простынях. Тонкая, женская и мужская, с бугрящимися в напряжении мускулами. Почти человеческая, если не считать небольших игольчатых наростов на плечах. А вот лицо…

Ну зачем ты заставила меня посмотреть?!

Бездушная безгубая маска, приплюснутый нос с щелями вместо ноздрей, волосы рассыпались на три ряда и слиплись в костяной гребень, но самое страшное — это глаза. Хотя их закрывают незрячие бельма, не существует более внимательных глаз и более страшных.

Тонкие пальчики осторожно касаются красных голых век, и ласковый голосок журчит, — Знаешь, почему они так боятся тебя? Они видят в твоих глазах не только собственную смерть, но и то, что будет с ними после нее. Не просто видят, а заранее чувствуют ужас и боль наказания, которое назначено богами!

Видят смерть? Но вампиры уже мертвы!

Последняя фраза произносится вслух и снова смех в ответ, — Не настолько мертвы! Поверь мне, не настолько!

И снова сводящие с ума поцелуи, и царапины на спине от острых коготков, и послушное женское тело под руками.

Какое наслаждение, оказывается, когда тебя желают! Когда ты нравишься со всем своим нечеловеческим уродством!

Ты хотела спеть мне песню? Я готов слушать ее хоть тысячу лет напролет, только не гони! Пожалуйста…

Судьба и боги любят меня. Иначе как объяснить, что я не орал вслух весь тот бред, от которого плавилась ночью голова. Одно неверное слово — и точно открылась бы дверь, в колдовской мир, куда войти намного легче, чем выйти.

Я с опаской глянул на дремлющую Корри.

Господи, как мышцы то болят. Притом ВСЕ мышцы. Это сколько раз мы с ней вчера?

Ну ка…

Е… Как сил хватило то…

Вот где пригодились бы напарники в количестве десяти человек. А мне еще целый день в седле трястись… А я до сих пор не ужинал, точнее — еще не завтракал. Разбудить? Вдруг снова приставать начнет.

Эх, хорошо то как… Все равно хорошо! Но продолжения не надо, а то точно сегодня не выберусь, и завтра не выберусь, и вообще не выберусь!

Я осторожно спустил ноги и стал озираться в поиске штанов и рубахи. Куда же это их вчера зашвырнули?

Штаны нашлись под накрытым (когда успели?) столом, а рубаха обнаружилась в противоположном углу комнаты. Завтракать без хозяйки было невежливо, поэтому я погладил обнаженную руку Хранительницы и позвал, — Корри. Просыпайся, мне пора!

Сквозь золотистые локоны сонный взгляд голубых глаз, — Милый? День еще, слишком рано. Ешь один.

— А как мне выйти?

— Пропустите его!

Непонятно, кому адресовано это бормотание, но надеюсь, его услышали.

— Корри, красавица, спасибо тебе, за все!

Остаться на завтрак я не решился, завернул в тонкую лепешку кусок жареной рыбы и зелени, и рванул прочь, в сторону стены, через которую попал к духу в дом. Одно неприятное мгновение пребывания в черной пустоте и я на свободе.

Интересно, успел или мои попутчики уже выехали?

— Дюс? Наконец то!

Неприкрытое облегчение в голосе Агаи заставило меня усмехнуться — беспокоились ребята за мою судьбу.

— Ну и как? Понравилось?

Сколько яду может уместить такая простая фраза, если она сказана женскими устами.

Я невоспитанно запихнул в рот лепешку с рыбой и невнятно пробурчал, — Очень!

Агаи смущенно и сдавленно хихикнул, за что получил разъяренный взгляд супруги, а потом кинул мне фляжку, в которой оказалось так и не опробованное вчера вино.

Святой человек, чувствует, что мне больше всего требуется.

— Морра, поедешь со мной?

Обратился к девчонке, но ответ пришел от рош-мах, — Еще чего! Заснешь где-нибудь по дороге и выронишь ребенка!

Ну нет, так нет.

Следующие несколько часов, пока мы пробирались по лесу Корри меня раздирали на части два чувства: необходимость ехать дальше и желание развернуть коня, чтобы вернуться в объятья лесной девы. Я даже пару раз останавливался и оглядывался назад. По мере удаления от заповедной поляны эта ненормальная потребность росла, в итоге все мои мысли оказались заполнены воспоминанием о гладком женском теле, о податливой плоти, о сияющих золотистых волосах, что льнут к твоим рукам словно живые.

Наконец я не выдержал этой пытки, остановил лошадь и сказал, — Мне надо назад. Агаи, я верну тебе деньги. Скажи куда их переслать.