Праздник любящих сердец - Мейси Ейтс

утверждаю, что ты — это твой отец. Но там я буду чувствовать себя чужой. Я не хочу этого.

Только что Элоиза сидела здесь, мечтая о своем будущем вместе с ребенком. Она представляла себе спокойную, тихую жизнь. Без мысли о том, как к ним относятся и что думают о них другие. О жизни, при которой они не обязаны будут подстраиваться или прятаться в тени. Сама мысль о том, чтобы выйти за Винченцо, будущего короля, была для нее чуждой. Это была тяжелая ноша и огромная ответственность. Сущий кошмар.

— Нет, я не могу.

— Поедем со мной, — настаивал Винченцо.

— Нет, Винченцо.

— Ты должна вернуться со мной, или я вынужден буду забрать у тебя ребенка.

— Ты не сможешь! — Она поискала его взгляд, пытаясь отбросить собственную злость. Пытаясь понять, о чем он думает. Что чувствует. Он говорил, что не хочет ребенка. Но вот он здесь. Одно она точно знала о нем. Винченцо — человек, движимый собственным кодексом чести. Поглощенный им. И не важно, видела ли она в этом хоть какой-то смысл. Если он что-то решил, то осуществит задуманное.

— Ты ведь не хочешь ребенка, — напомнила она. — Ты сам так говорил.

— Я говорил, что не хотел детей. Но теперь ребенок будет. И это — свершившийся факт. Я не отвернусь от своих обязательств. Ни за что на свете. Я знаю, когда нужно поступать правильно, и не стану действовать иначе. Я выполню свой долг во что бы то ни стало.

Элоиза едва сдерживалась, чтобы не наброситься на него с кулаками.

— Так ты намерен меня шантажировать?

— Если придется. Я всегда был на это готов, Элоиза. И никогда этого не скрывал.

— Моя кошка поедет со мной, — заявила она.

Винченцо брезгливо взглянул на четвероногую бродягу.

— Я не позволю ей бегать по самолету.

— Разумеется, нет, — кивнула Элоиза. — Ее это напугает. Я повезу ее в переноске.

— Что еще?

— Какая тебе разница, что еще мне нужно? Тебе же это безразлично.

— Тебя это может шокировать, Элоиза. Но моя цель — вовсе не сделать тебя несчастной. Мне нужен лишь мой ребенок.

— Зачем?!

— Разве быть со своим ребенком — не самое естественное желание на свете?

Она пронзительно посмотрела на него:

— Мы с тобой оба знаем, что нет. Для многих это желание отнюдь не естественно! Разве моя мать хотела быть со мной?

— Элоиза…

Она покачала головой:

— Может, ты и способен отнять моего ребенка, но ты не можешь заставить меня выйти за тебя. И тогда ребенок не станет законным наследником!

— Элоиза.

— Нет! Я знаю, что в данном вопросе бессильна. Но у меня в жизни вообще довольно редко была возможность действовать добровольно, Винченцо. Докажи, что ты готов дать мне то, чего никогда не пыталась дать мне собственная мать. Докажи, что хочешь большего, чем спрятать меня ото всех. Ведь я заслуживаю большего?

— Чего ты хочешь? — спросил он.

И мгновение спустя Элоиза поняла, что ей нужно. Ведь это так прекрасно для ребенка. Знать своего отца. И лишь боязнь дворца, всей придворной жизни, боязнь прошлого удерживала ее.

— Устрой мне красивое Рождество во дворце. Покажи, что не только жуткие воспоминания должны жить за его стенами. Покажи мне, что дворец может быть другим. Что там может жить счастье.

— Как тебе будет угодно, — ответил Винченцо, хотя и выглядел сердитым. И совсем не счастливым. — Бери свою кошку.

— И мою елку, — добавила Элоиза, не желая ограничиваться одним требованием. А может, просто валяла дурака, чтобы хоть немного усложнить ему жизнь. Раз уж она обязана выйти за него замуж, и раз уж он вынуждал ее вернуться, то пусть хоть немного попотеет, решила она. И все же пока она собирала вещи, сердце ее сжималось от тоски при мысли, что она покидает это место. Свой потаенный, безопасный уголок.

Тут Винченцо вошел в гостиную, сгреб в охапку рождественскую ель и водрузил ее себе на плечо. Все украшения попадали на пол.

— Осторожнее! — возмутилась она.

— Ты сказала, чтобы я взял ель. Я не знаю, как она будет выглядеть после полета.

— Я не…

— Самолет ждет. Нам еще ехать к аэродрому. Ель я привяжу к крыше автомобиля.

— Правда?

— Да. Командуй мною чаще, и я покажу тебе, что вполне способен выполнять твои задания. Ты как-то спросила, хочу ли я тихой жизни. Правда в том, что она мне не светит. Потому что я родился тем, кем родился. Потому что мой отец тот, кто он есть. То же самое касается нашего ребенка. И я вовсе не хочу лишать его права выбора. И лишать этого права тебя…

Он осекся. Она медленно кивнула. Потому что понимала, о чем он. Понимала, что несет за ребенка ответственность. За их общего ребенка. Ее долг поступать так, как лучше для него. Во что бы то ни стало. И это то единственное, на что не были способны ни отец Винченцо, ни ее мать. Думать о ком-либо еще. Они думали лишь о себе. И Элоиза могла цепляться за свою тихую жизнь, за свое желание находиться вдали от Ариосты… Но если она откажет своему ребенку в его законном праве. Праве знать своего отца… Отца, которому ребенок этот явно не безразличен… Тогда она будет не лучше собственной матери. А на такое она пойти просто не могла.

— Идем, — сказал он.

И Элоиза знала, что выбора нет. Не потому, что иначе он бы просто поднял ее и вынес, как ель, а потому, что выбор и правда отсутствовал, и этим все было сказано.

Глава 10