За землю отчую. - Юрий Галинский

Ключник, опасливо жмуря красные, набрякшие веки, стал отнекиваться; ссылался, что оконце его кельи выходит не во двор. Атаман нахмурился, нетерпеливо махнул рукой. Лишь тогда, перемежая слова вздохами, тот рассказал, что произошло.

Прежде чем захватить Серпухов, степняки ворвались во Владычный и Высоцкий монастыри и, ограбив их, двинулись на город. Людей там почти не осталось — большинство горожан, которых успели предупредить серпуховские порубежники, укрылись в окрестных лесах. Ордынцы торопились к Москве. На другой день, оставляя после себя повсюду пепелища и трупы, вражеские тумены 1 ушли на север.

Утром следующего дня беглецы уже знали об этом. Ночи стояли холодные, часто непогодилось, болели дети, кончалась прихваченная с собой впопыхах скудная еда. Успокаивая друг друга тем, что ордынцы не вернутся, люди решили направиться в монастыри. Но, на беду, среди них оказались предатели. По наущению Епишки, который во время набега затесался, меж горожанами, несколько негодяев ночью выбрались из обители и привели под ее стены рыскавший в окрестностях Серпухова вражеский чамбул 2. Вломившись в монастырь, ордынцы учинили резню. Пощадили только несколько десятков молодых серпуховчан — ясырь, который предназначался для продажи, да монахов, что попрятались в кельях.

Т у м ей — воинское соединение ордынцев в десять тысяч всадников.

Чамбул — конный отряд.

Вечером враги убрались из монастыря. Епишка с дружками ушли следам. С того времени их больше никто не видел. И вот они появились снова...

Что же вы, отцы святые, сразу об этом не сказали? — гневно спросил Гордей.— Теперь понятно, отчего так все спужались!

Кто ж его ведал, по душе ль тебе такое придется? Кто ж его знал? — опуская под его тяжелым взглядом глаза, разводили монахи руками.

Толпой вывалились за монастырскую ограду, но воров и след простыл.

ГЛАВА 16

Порубежники выехали на тарусскую дорогу раньше шуракальцев. Василько гнал коня вовсю, следом плотной группой мчались остальные. Темно-зеленой стеной проносились деревья и кусты векового леса, дорогу застилала густая курява. Наконец воины увидели возки и конную охрану княгини. Заслышав конский топот, сторожевые дружинники обнажили мечи, плотным кольцом окружили княжеские возки и стали выстраиваться в боевой порядок.

Свои мы, свои!

Жеребец Василька едва не сшибся с конем сына боярского Дмитрия.

Я — Василько, сын Сысоя, десятник с порубежного острога на Упе!

— Здравствуй! — обрадованно воскликнул сын боярский.— А мы уже встревожились.

Подскакал боярин Андрей Иванович Курной.

Беда, бояре, ордынцы следом гонят!—взволнованно говорил Василько.— Сотни три, не меньше.

Покинем возки, а сами в лесу схоронимся,— предложил сын боярский.

С женами и детьми далеко не уйдешь, Дмитрий Александрыч,- покачал головой Курной.

Сие не годится,— поддержал его Василько.— Врагов много, не отобьемся. Пущай возки дальше едут. До Оки недалече, а там из Тарусы помощь подоспеет. Мы же тем часом ордынцев задержим.

Так и сделаем,— согласился боярин.— И, обращаясь к своему помощнику, приказал: — Бери, Дмитрий, две дюжины воинов и гони за возками. С теми, что впереди, будет человек сорок. Это уже сила.

Сын боярский нахмурился, но подчинился. Вместе с княжескими дружинниками помчался вослед возкам, что были уже далеко.

Лошади, подгоняемые кнутами и гиканьем возниц, неслись во всю прыть.

Завидев урусутов, что вдруг появились на дороге, тысячник Тагай опешил. Он тут же стал отдавать наказы, нукеры передовой сотни Тимура успели выхватить из кожен сабли, но ряды ордынцев смешались. Сотник и окружавшие его шуракальцы упали с коней. Зазвенело оружие. Курной и Василько рубили врагов, громкими возгласами подбадривая воинов. Но вот в битву вступили нукеры второй сотни жузбасы Ахмеда. На дороге стало тесно — не размахнуться ни мечом, ни саблей... Постепенно -сражение перемещалось в лес. В ход пошли ножи и кинжалы, завязалась рукопашная схватка. Ордынцам, несмотря на то, что их было намного больше, не удавалось смять тарусцев. Мынбасы Тагай на узкой дороге не мог ввести в. бой всех нукеров и приказал сотнику Хасану обойти урусутов. Шуракальцы ринулись через редкий сосновый лесок.

Андрей Иваныч, татары в окружь пошли! — закричал Василько.

Вижу! — прохрипел Курной, он сражался без щита — окровавленная рука боярина висела плетью.— Что делать станем?!.

Порубежник не успел ответить — на него напали сразу три шуракальца. Подняв коня на дыбы, он снес мечом голову одному, наотмашь рубанул другого, третий отскочил в сторону. Василько перевел дух, хотел было осмотреться, но тут послышался истошный вопль Курного:

Спасай княгиню и княжичей — ордынцы хотят их полонить!

Василько резко повернулся в седле: из леса стремительно выскакивали шуракальцы и, оставляя за спиной сражающихся, неслись по тарусской дороге.

Выходи из сечи! Все выходи!

Круто развернув коня, боярин Курной поскакал по дороге; следом, отбиваясь от наседавших ордынцев, мчались Василько и оставшиеся в живых русские воины.

За оконцами княжеских деревянных хором, покрытых цветными росписями, послышался конский топот, громкие голоса, заполошный выкрик:

Господи, беда-то какая!

В светлицу, где за дубовым, с резными украшениями столом сражались в шахматы князь тарусский Константин Иванович и его младший брат Владимир, вбежал княжеский стремянный, закричал тревожно:

Княже! Ордынцы под Тарусой, за княгиней и чадушками твоими гонятся!

Что?! — вскочил на ноги Владимир, молодой, узколицый, с длинными, до плеч, светлыми волосами.

Константин Иванович, внешне схожий на брата, побледнел, попытался было встать и не смог — перехватило дыхание.

Говори!

Пригнали в город два твоих дружинника. На тарусской дороге у самой Оки ордынца в полон взяли. Поведал он, что татары хотят захватить Ольгу Федоровну и детей твоих...

В груди князя тарусского вдруг пробудилась боль, как тогда на поле Куликовом, где он, раненный вражеской стрелой, упал с коня, а на него свалилось еще несколько сраженных человеческих тел. Но Константин Иванович превозмог себя, поднялся из-за стола и тихо спросил:

К самой Оке, говоришь, пригнали?..— Князь покачнулся. Заметив неладное, Владимир бросился к нему.

Что с тобой, брате?!.

Ничего, Володимирі, ничего.— Константин Иванович выпрямился, положив руку на плечо брата, наказал: — Вели выводить дружину. Не мешкай только!

Владимир выбежал из светлицы, гулко застучали по деревянной лестнице его подкованные сапоги. Хлопнула наружная дверь, со двора донесся повелительный голос молодого князя.