Год обезьяны - Чингиз Абдуллаев

— Ты лучше не рискуй. Подумай и поступай так, как тебе указали, — посоветовал Артем. — Иначе попадешь под топор новой власти. Наверняка назначат нового Генерального прокурора после смены Президента и он захочет начать чистку. Значит, будет искать «козлов отпущения». Нужно быть осторожнее, чтобы не оказаться таким «козлом».

— Мы все сейчас немного «козлы», — зло пробормотал Муслим.

— Знаешь, что я тебе скажу? — оживился Артем. — Если не сможешь остаться у себя, то можешь вернуться к нам. Мы тебя всегда примем. Ты прекрасный следователь и хороший товарищ, Муслим. Как говорят обычно в американских фильмах, для меня было большой честью работать с вами, господин Сафаров. — Он протянул ему руку.

Это была больше чем награда. Муслим все понял. Он пожал руку своему другу. И поспешил выйти, направляясь к заместителю прокурора города. Тот немедленно его принял. Громко прочел телеграмму за подписью прокурора республики с категорическим требованием немедленно вернуться обратно. Долго говорил о российско-азербайджанских связях, словно убеждая Муслима в необходимости дружбы двух народов. Пожелал счастья и успехов в работе. Пообещал написать благодарственное письмо в Баку за работу Муслима в Санкт-Петербурге. И под конец сообщил, что билет уже куплен и самолет вылетает в семь часов вечера.

Конечно, прокурор забыл обо всех своих обещаниях уже через минуту после того, как Муслим вышел из его кабинета. Им было не до этого. Сам заместитель прокурора решал для себя нелегкий вопрос — как удержаться на своем месте и не попасть под сокращение.

— Мне нужно вылетать прямо сегодня? — не поверил услышанному Сафаров.

— Конечно, — кивнул его собеседник. — Вы обязаны быть там уже сегодня. Представляю, какая у вас сложная обстановка. Вы, наверно, слышали, ваш Президент уже подал в отставку.

— Слышал, — растерянно произнес Муслим.

— Машина вас ждет. Наш сотрудник проводит вас до аэропорта во избежание ненужных провокаций, — подчеркнул заместитель прокурора города. — Можете заехать в гостиницу и забрать свои вещи. До свидания.

Он энергично пожал руку Сафарову и склонился над своими бумагами. Муслим растерянно вышел из кабинета. Вернувшись к Артему, он несколько раз набрал номер Веры. Но она не отвечала. Он зло бросил трубку на рычаг. Машина была уже внизу. По дороге в гостиницу он смотрел на часы и молился, чтобы она оказалась дома. Поднявшись в номер, он снова ей перезвонил. И снова телефон не отвечал. На сборы ушло не так много времени. Уже выходя из номера, он еще раз набрал ее номер. И снова — длинные гудки.

В аэропорту он быстро прошел регистрацию, попрощался с сопровождающим его сотрудником прокуратуры. И бросился к телефонной будке, набрал ее номер непослушными пальцами. От нетерпения он чувствовал, как впервые в жизни дрожат его руки. И услышал, наконец, ее голос.

— Это я, — торопливо сказал Муслим. — Я звоню из аэропорта.

— Я уже научилась узнавать твой голос, — весело произнесла она. — Ты кого-то поехал встречать?

— Нет. — Он даже не представлял себе, как будет трудно сообщить ей о своем отъезде.

— Что ты там делаешь? — спросила она. — Зачем ты поехал в аэропорт? Ловите какого-то мафиози?

— Нет. Я улетаю, — выдохнул он.

— Что? — Он почувствовал, как причинил ей почти физическую боль этими словами. — Как это улетаешь? Прямо сейчас?

— Да. Прямо сейчас. Я приехал в прокуратуру, и мне выдали билет и телеграмму из Баку, предписывающую срочно вернуться обратно. Я уже в аэропорту, алло, ты меня слышишь?

— Счастливого пути, — мертвым голосом пожелала она. — Я думала, что ты хотя бы решишь со мной попрощаться.

— Подожди, — закричал он так, что на его крик обернулось сразу несколько человек, — подожди, не клади трубку! Я тебе все объясню.

— Что ты еще можешь объяснить, если ты уезжаешь?

— Подожди одну минуту. У нас в Баку происходит трагедия. Снова началась война. Сожгли наш город в Нагорном Карабахе. В отставку ушел президент. В городе волнения…

— Какое это имеет отношение к нам? — спросила она. — К тебе? Или ко мне?

— Ты не понимаешь? — в отчаянии крикнул он. — Я следователь по особо важным делам. Я обязан вернуться домой, обязан быть на работе. Неужели ты ничего не понимаешь…

— Я должна переживать из-за того, что ваш президент ушел в отставку? — осведомилась она. — Или радоваться тому, что ты меня бросаешь?

— Я тебя не бросаю, — устало выдохнул он, — так получилось. Почему ты ничего не хочешь понять? Там идет война…

— И ты не мог даже заехать ко мне и попрощаться со мной?

— Я тебе все время звонил. Телефон опять не отвечал.

— Уже целый час, как я вернулась. Ты бы мог позвонить.

— Мы ехали в машине в аэропорт. Я не мог позвонить из машины. Потом оформлял билет и багаж в аэропорту.

— У тебя на все есть готовый ответ. Все это не так важно, Муслим. Самое печальное и главное, что ты уезжаешь, а я остаюсь одна. И это после нашей сегодняшней встречи…

— Я вернусь, — пообещал он. В тот момент он искренне верил в свои слова. — Я обязательно вернусь, и мы поедем в наш город. Втроем, с твоей дочерью.

— На войну? — иронически спросила она. — Ну знаешь, я не собираюсь возить ее под бомбы и снаряды.

— Ты ничего не поняла, — тихо сказал он, — ты просто ничего не понимаешь.

— Надеюсь, что ты все-таки позвонишь, — сказала она на прощание. — Когда ты улетаешь?

— Прямо сейчас.

— Счастливого пути, — во второй раз пожелала она ему. — Мой номер телефона, надеюсь, ты помнишь. Если получится, позвони…

— Я обязательно позвоню. До свидания.

Он хотел что-то еще добавить. Сказать, как он ее любит. Но рядом стояла семейная пара, которая уже громко выражала свое недовольство его затянувшимся разговором. И он ничего не добавил.

— До свидания, — сказала она и первой положила трубку.

Откуда ему было знать, что, едва положив трубку, она опустилась на пол и начала плакать. Откуда ему было знать, что она проплакала весь вечер. Он был уверен, что перезвонит ей сразу, как только приедет в Баку.

Но события, происходившие в республике, опрокинули все его планы. В военном противостоянии двух республик — Азербайджана и Армении — оба народа несли большие жертвы. Особенно недопустимые потери были среди мирного населения. В мае бывший президент сделал попытку вернуть себе власть. Ему удалось удержаться только одни сутки, и на следующий день он снова покинул Президентский дворец. Военное противостояние продолжалось. К власти в республике пришел Народный фронт.

Он все время о ней помнил. Помнил, что должен ей позвонить. Иногда он звонил, слушая долгие гудки. Связь была плохой, приходилось часами ждать, пока ему дадут Санкт-Петербург. В городе начались перебои с электричеством, светом, газом. Его бракоразводный процесс завершился в суде. Бывшая супруга отказалась от алиментов. К этому времени у нее уже был состоятельный друг-бизнесмен. А потом его уволили из органов прокуратуры. Потом был еще один переворот, еще одна попытка переворота, еще один мятеж, сожженные города и села, беженцы и переселенцы, опасные командировки и восстановление на работе. Когда, наконец, он сумел дозвониться, выяснилось, что она вышла замуж и куда-то уехала.

Он тогда подумал, что все так и должно было быть. Она уже привыкла к той, другой жизни. К западным магазинам, к западному комфорту, к их сытости и обеспеченности. Ей было бы сложно приехать в город, в котором происходили такие потрясения в начале девяностых годов. Ей было бы сложно и неуютно. Постепенно он успокоился. Боль от расставания все еще сидела в нем уже стирающимися воспоминаниями. Он был уверен, что больше никогда не увидится с Верой. Никогда не узнает, что с ней произошло и за кого она вышла замуж во второй раз.

Две его невероятные поездки в Ленинград и Санкт-Петербург по существу стали самыми яркими воспоминаниями его жизни. Даже не Афганистан, где его дважды ранили. Даже не его женитьба и рождение дочери, даже не его двадцатилетняя работа в прокуратуре. Две невероятные поездки в Северную столицу. Встреча с неизвестной женщиной в гостинице «Москва» летом восьмидесятого и встреча с Верой Клименко зимой девяносто второго. Обе встречи произошли в кармические для него года, когда ему исполнилось соответственно двадцать четыре и тридцать шесть лет. Может, поэтому он так удивился, когда ему объявили, что он снова должен поехать в Санкт-Петербург. Может, поэтому он так охотно сюда прилетел. Третьей встречи уже не могло быть, для этого он был слишком опустошен всей своей предыдущей жизнью. Но третья встреча могла состояться, ведь год две тысячи четвертый тоже был для него кармическим. И поэтому он летел в Санкт-Петербург с неким ощущением возможного чуда. Которое и произошло, когда он встретил Веру. Но он еще не знал, что в жизни бывают и более невероятные совпадения.