Говорящий ключ - Виктор Кирюшкин

К проводнику с лаем бросился Хакаты, но тотчас, узнав его, завилял хвостом. Увидев Большакова, ребятишки переглянулись.

— Ловится? — спросил Кирилл Мефодиевич.

— Ага... Здорово клюет, — ответил Саня, снова перекинувшись с Виктором.

— Зачем же вы рыбу теряете? — проводник бросил мальму под ноги Сане.

— Мы не теряли.

— В траве нашел, далеко от воды. Сама разве ушла, однако? — усмехнулся Большаков.

— Она уползает, — шепотом сказал Виктор и воткнул удилище между двух камней. — Мы много поймали: мальма, линьки, хариус вот такой, — он развел руками, — вся в траву уползла... Правда, дедушка Кирилл, я не вру.

— Хм... разве у нее ноги вырастают? — Большаков пошевелил ногой мальму, рыба уже не дышала.

— Мы бечевку для кукана забыли, бросали рыбу вон туда, в яму, — Саня показал на углубление в отлогом берегу перед самым подъемом на крутое место. Яма, промытая в большую воду, протянулась на несколько метров и имела полметра в глубину. Ее сухое дно доросло мелкой травой.

Большаков, оглядев ложбину, с сомнением покачал головой. Никакая рыба, конечно, не могла выпрыгнуть отсюда. Проводник, подняв мальму, бросил ее в ложбинку.

— Что ж она не убегает, однако?

— Так она дохлая. Мы сейчас живую поймаем. — Саня проверил наживу и забросил крючок подальше от берега.

Большаков закурил трубку. С минуту они стояли, наблюдая за поплавком. Вдруг он вздрогнул, затем быстро ушел под воду. Саня, дернув удилище, выбросил на берег серебристого хариуса, величиной с ладонь взрослого человека. Сняв рыбу с крючка, Саня бросил ее в ложбинку. Большаков, попыхивая трубкой, стоял на ее краю, с усмешкой поглядывая то на хариуса, то на незадачливых рыбаков. Мальчики стояли рядом, а между ними сидел Хакаты, высунув язык и поглядывая на прыгающую рыбу.

— Вот вздумали, чертенята, — рассмеялся проводник. — Куда она уйдет, однако... чепуха! — Он махнул рукой, а сам подумал, каким же путем мальма оказалась в траве. Это заинтересовало старого таежника.

Но напрасно следили они за хариусом, он скоро перестал биться, измученный бесполезными усилиями. Виктор, сдвинув кепку, почесал затылок, хотел что-то сказать, но, услышав всплеск, оглянулся. Удилище, оставленное им на берегу, сгибалось и било концом по воде.

— Клюет! — крикнул он, бросаясь к удочке. Выдернув ее из-под камня, он попытался выбросить пойманную рыбу на берег. Но не тут-то было. Вода взбурлила, мелькнула темная спина какой-то крупной рыбины, удилище повело в сторону, чуть было не вырвав его из рук мальчика.

— Постой, постой, дай-ка мне, — заспешил Большаков. — Тянуть надо умело, не то порвет лесу. — Отобрав у Виктора удилище, он стал водить рыбу, то опуская леску, то снова натягивая ее. Виктор и Саня смотрели на него и волновались. Большаков, перебирая леску, наконец подвел утомленную рыбину к берегу и одним рывком выбросил ее на отмель.

— Щука! — радостно крикнул Виктор, падая животом на рыбу. — Теперь не уйдешь! Ого, какая большая, нам такие еще не попадались.

Щука, пятнистая, словно леопард, в самом деле была крупной. В момент рывка она оборвала леску и могла уйти к воду, если бы не Виктор. Торжествуя победу, он оттащил щуку к ложбинке и удивленно присвистнул:

— Ушли!

— Кто ушел?

— Мальма, хариус, нет их.

— Да мальма снулая была, — подошел Большаков.

— Все равно ушла. Я говорю, они ползают, как ужи.

— Может быть, зверь какой-нибудь утащил? — предположил Саня.

В ложбинке рыбы не было. Большаков в недоумении развел руками. Затем он осмотрел всю колдобину, но никаких следов не обнаружил. На твердом, из мелкой гальки дне их не могло остаться. Хакаты вертелся под ногами проводника, обнюхивая землю.

— Эх ты, а еще собака, — огорченно толкнул его ногой Большаков. — Прозевал зверя, однако.

Хакаты отскочил в сторону, с недоумением посмотрел на него, виновато завилял хвостом. Большаков велел ребятам снова приниматься за ловлю, а сам, отойдя на несколько шагов, чтобы удобнее было наблюдать за ложбинкой, приготовил ружье.

— Тише вы! — приказал он рыбакам. — Посмотрим, однако, что за зверь рыбу ворует.

Несколько минут прошло в напряженном ожидании. Ребята поглядывали то на ложбинку, то на поплавки. Хакаты, почувствовав настороженность людей, двигал чуткими ушами, ноздри его вздрагивали, втягивая воздух. Ожидаемый зверь не появлялся. Хакаты наскучило ожидать. Он встал, прошел вдоль берега, взглянул на ребят, затем на Большакова и спокойно направился к ложбинке, обнюхал одну за другой рыбины, осторожно взял в зубы живого хариуса. Большаков свирепо погрозил кулаком Сане, сделавшему было движение, чтобы прогнать собаку. Хакаты пронес хариуса к берегу, положил его у самой воды и принялся копать ямку. Почувствовав свежесть, рыба встрепенулась из последних сил, сделала несколько судорожных скачков и бултыхнулась в воду. Хакаты, прозевавший добычу, бросился к тому месту, где исчез хариус, ткнул носом в воду, фыркнул, пробежал туда, сюда, снова макнул нос, затряс головой и уселся, с огорченным видом посматривая на реку. Большаков громко рассмеялся.

— Вот он, ваш таинственный зверь! Вы рыбу ловили, а он ее отпускал, в землю закапывал... про запас.

— Ах, ты! — замахнулся Саня на собаку.

— Хакаты не виноват, сами смотрите лучше, — остановил его проводник. — Половим еще часик. Сейчас самый клев начнется.

Друзья снова взялись за удочки. Большаков присоединился к ним. Солнце закатывалось, опускаясь в тонкий узор облаков, пламенеющих на горизонте. Ветер был безмятежно тих. В чистом воздухе далеко разносились всплески выпрыгивающей на поверхность реки рыбы. Поплавки удочек то и дело уходили под гладкую поверхность воды.

— Сколько ее здесь!.. Ой, много, — сказал Виктор, снимая с крючка очередного линька. — Мы, дедушка Кирилл, будем каждый день рыбу ловить. Мы бы сетку захватили, если бы знали.

— Если бы... — заметил Саня, вглядываясь вдаль, и замолчал. С берега было далеко видно вверх по реке, и там, где она терялась, поднимался над лесом легкий, еле заметный дымок. Саня увидел его давно, но все еще не был уверен, действительно ли это дым или, может быть, облачко на горизонте приняло такой причудливый вид, Он показал на дым Большакову. Проводник долго вглядывался, приложив руку ко лбу.

— Костер кто-то жжет, — заключил он.

— Охотники, — предположил Виктор.

— На кого они охотятся летом, а? — спросил Саня.

— Ну, на зверя всякого, лису, белку.

— Кому летом шкурки нужны? Они негодные, эх, ты... охотник!

— Кто же, по-твоему?

— А я почем знаю, может быть другая экспедиция... А, дедушка Кирилл? Сходить бы туда.

— Далеко. Охотиться будем, посмотрим следы. Пойдете со мной?

— Спрашиваете! Еще бы, конечно, пойдем, — обрадовался Саня.

— Вот и будет у нас охотничья команда — я, вы да Хакаты, — улыбнулся проводник, видя радость друзей, сразу почувствовавших себя нужными в экспедиции, где каждый имел какое-нибудь дело.

Большаков, Виктор и Саня вернулись на стан поздно, когда все уже спали. Лишь в палатке Воробьева теплился огонек. Начальник экспедиции и буровой мастер обсуждали план детальной разведки ключа, помечая на карте крестинами будущие буровые скважины. Большаков рассказал о подозрительном дымке, но от каких-либо предположений воздержался. Проводник не любил гадать вслепую. Воробьем и Юферов не могли объяснить появление людей в этом глухом уголке тайги. Посоветовавшись, они решили, что в первый же поход охотники должны побывать на том месте, где был замечен дым, разыскать остатки костра и определить по следам, что за люди останавливались у реки.

Ночью тревожно залаял Хакаты. Большаков, по охотничьей привычке спавший всегда на одно ухо, тотчас вышел из палатки, захватив карабин. Собака металась по стану, лая в пустоту повисшего над рекой тумана. Большаков прикрикнул на Хакаты, заставил его замолчать и прислушался. Было тихо, только изредка долетали всплески рыбы. Туман струился над рекой и, казалось, будто второй поток молочно-белой воды стелется по ее поверхности. Проводник стоял вглядываясь и напрягая слух. Хакаты, насторожив уши, изредка лаял, ориентируя Большакова. Умный пес словно понимал, что от него требуется. Ниже стана, у того места, где вечером ловили рыбу, река делала крутой поворот вправо. Здесь туман клубился еще гуще, чем над прямым руслом реки, у лагеря. Большаков силился разглядеть что- нибудь, но его взгляд не смог проникнуть сквозь завесу тумана. Лишь на одно мгновенье ему показалось, что на повороте зачернел плот или большая карча, и тотчас скрылась за низким мысом, выступающим с другого берега реки. Большаков постоял немного, вспомнил о дыме неведомого костра. И костер, и тревожное поведение собаки, которая не станет лаять по-пустому, — все это имело какое-то отношение к недавним событиям — пожару, пропаже вьюка и плана Говорящего ключа. Ему стало ясно, что кто-то проплыл по реке крадучись, чтобы незаметно миновать стан экспедиции. Ночью, да еще в туман, на такой риск мог пойти только отважный человек, знакомый с быстрыми таежными реками. Пожалуй, сам проводник мог бы пуститься в такое плавание лет двадцать назад, когда был помоложе и покрепче, теперь же не рискнул бы отважиться на это.