Кодекс Оборотня 2 - Эрик Гарднер

что я начинаю задыхаться. Из приоткрытой пасти потекла слюна. Внезапно заболело предплечье, да так, словно туда воткнули раскаленную иглу.

— Иметь оборотней, которые становятся агрессивными только в полнолуние, — это не лучший вариант оружия, — рассказывал мне доктор Хэйс тем временем. — У нас есть отличная сыворотка — «Лунная ярость». Вколешь ее, и оборотни ведут себя как в пик полной луны. В канун полнолуния эффект усиливается. А полнолуние как раз завтра! Так что тебя сейчас накроет по полной программе.

Я сжал челюсти, сделал еще одну попытку подняться, но пошатнулся и шлепнулся обратно на пол. Перед глазами всё поплыло. Пол накренился право, как палуба тонущего корабля, голова поспешила с ним воссоединиться. Больно ударившись носом о бетон, я закрыл глаза.

— Первый раз всегда плохо, — прокомментировал доктор. — Ничего, через минуту пройдет. Тебе понравится.

Отпустило резко, как если бы я взмыл в прыжке в воздух и завис там. С ощущением легкости я поднялся на лапы. Головокружение исчезло. На смену слабости пришло чувство переизбытка энергии и непонятной эйфории, которую нужно было как-то выразить. Я принялся кататься по полу, закрыв глаза.

— Нравится, Руари? — смех Хэйса мне показался издевательским.

В голове эхо от его голоса прозвучало, как раскат грома, прокатившегося вдалеке и пропавшего за горизонтом. Возникло ощущение простора, словно я катался по траве, а вокруг на многие мили протянулись вересковые пустоши. Запах вереска пьянил и расслаблял. По траве скользнули огоньки электричества. По шерсти пробежал слабый ток, а потом словно обожгло. Эйфория исчезла так же быстро, как вода утекает из ладоней. Весь взъерошенный, я поднялся на лапы. На меня уже накатывало другое: желание охотиться, вгрызаться в плоть и рвать на мелкие куски.

— Гарван, вы здесь? — услышал я из динамика голос министра. — Как Конмэл?

— О, отлично! Я решил попробовать на нем дозу побольше, чем было для Артегала.

— Что⁈ Финн пошел его забирать! Перекройте доступ! — выкрикнул Джек. — Какого черта вы своевольничаете⁈

Однако приказ запоздал. Один из бетонных блоков плавно ушел в глубину здания, открыв узкий коридор глубиной в шесть футов — как раз в толщину стен. Через него в камеру почти боком протиснулся Фалви.

— Руари, пойдем…

— Финн, убирайся оттуда, живо! — заорал невидимый Джек.

На лице Фалви отразилось изумление, он дернулся было назад, но, встретившись со мной взглядом, замер, очевидно, сообразив, что, отступи он хоть на шаг, я брошусь на него. Я оскалился. Внутри родился глухой рык. А следом грянула сирена, и замелькали красные лампочки в коридоре за спиной Фалви. Вторая тревога за один день.

— Руари, — тихо заговорил сержант. — Успокойся. Я забираю тебя отсюда. Слышишь? Мы уезжаем обратно в Клонмел. Руари? Что случилось?

— Ему вкололи «Лунную ярость». Беги, Финн!

У меня на миг потемнело в глазах, голова снова закружилась. Хотя желание убивать никуда не делось — наоборот, захлестнуло с новой силой. Я попытался сфокусировать зрение на сержанте и не смог. Фалви превратился в темное, размазанное по серой стене пятно. В голове промелькнула мысль, что, может быть, я уже успел броситься на него и всё, что осталось от сержанта, — это аморфная клякса?

— Руари! Вернись, проклятье! — закричал Фалви.

Вместо этого я с оскаленной пастью шагнул к нему, где-то в глубине сознания недоумевая, какого черта я это делаю? Но что-то внутри толкало вперед. В коридоре послышался топот солдат, но я знал, что они не успеют. И Фалви тоже знал. На его лице отразилось отчаяние.

— Финн! — орал сверху не своим голосом министр.

Я медленно подходил к нему. Внутри все жгло огнем, я стал задыхаться, пульс стучал в голове, и мне казалось, что она вот-вот взорвется. Я сжал челюсти так, что у меня захрустели зубы, а из нутра вырвался то ли вой, то ли стон. Я подумал, что опять потеряю сознание. Потому что мне нельзя было делать то, что я хотел сделать.

— Руари, очнись! — заговорил снова Фалви. — Ты должен это пересилить, я знаю, ты сможешь. Ты ведь помнишь? Ты должен оберегать свою семью! Руари! Давай же, парень!

Он повторял это как заведенный. До него оставалось три шага, когда мое плечо снова полоснула боль. Да так, что я, завертевшись на месте, с рыком вцепился в него зубами. Фалви отлетел от меня. Я же, позабыв обо всем, терзал свое плечо, пока на пол вместе лужицами крови, клочьями плоти и шерсти не упала маленькая узкая капсула из стекла и металла. Игла была погнута, в стеклянном отсеке еще оставалась пара капель мутной белой жидкости. Все остальное несомненно теперь текло по моим венам. Я поднял взгляд от пола и увидел Фалви. Его отбросило к выходу, но он не ушел. Наблюдал за мной, а потом сделал ко мне шаг.

— Финн, ты совсем рехнулся⁈ — кричал министр.

— Нет, Джек. Как долго будет действовать это дерьмо?

— Три часа, если не вколоть антидот.

— Руари, ты слышишь меня, ты понимаешь меня? — спросил Фалви.

— Сержант, — прохрипел я, не зная, откуда взялись силы ответить. — Никогда не думал, что у вас есть задатки самоубийцы.

— Великий Патрик! — выдохнул Фалви. — Я думал, что потерял тебя!

— Я еще не в себе, — едва слышно ответил я. — И мне жутко хреново. Шли бы вы!

— Джек, дай антидот, скорее! — крикнул Финн.

— Не надо. Укол — это боль, а на боль я сейчас очень плохо реагирую.

— Но три часа?

— Я потерплю. Уйдите, иначе еще немного, и я на вас все-таки брошусь.

Финн на этот раз послушался и, осторожно попятившись к проходу, исчез. Два часа меня ломало: то накрывало волной беспричинной злобы, то становилось так плохо, что я ложился на пол и мне казалось, что я умираю. На третьем часе меня вырубило — я заснул, совершенно измотанный.

Я проснулся, когда меня потрясли за плечо. Надо мной склонился Фалви. В камере было еще трое военных с наведенными на меня автоматами.

— Ты как?

— Пить хочется и я бы принял душ, если здесь имеется.

Финн показал мне наручники.

— Придется их надеть.

— Вы обещали, что увезете