Каталонская компания (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

— Добей.

Чтобы не портить кольчугу, я ударил пикой в шею, покрытую черной щетиной. Лицо напряглось в последний раз, а потом разгладилось, потеряло воинственность, мужественность. Только усы продолжали боевито топорщиться. Вот такая у нас, братцы, интересная игра. Живем недолго, зато нескучно.

Собрав трофеи, поскакали догонять Каталонскую компанию. Почти каждый вел на поводу двух лошадей, нагруженных оружием, доспехами, одеждой, обувью. На лицах аланов наконец-то появились улыбки. В предыдущие дни поводов для радости у них не было. Снабжали их по остаточному принципу, поэтому многие жили впроголодь. Им пообещали заплатить через Гиркона после освобождения Филадельфии, а Рожер де Флор не считал нужным давать трусам аванс. Теперь многие поменяли своих лошадей, оружие и доспехи на более хорошие трофейные. Все, что взято взамен своего, трофеями не считается.

Каталонцев мы догнали, когда компания располагалась на ночь. Рожер де Флор уже спрашивал, куда мы делись. Я уверен, что он предположил лучшее. Приказав аланам устраиваться на ночь, я поскакал с Тегаком к темно-красному шатру. Мой ординарец вел на поводу белого арабского скакуна. Великому дуку доложили о моем приближении, он вышел из шатра. Рожер де Флор был в длинной алой шелковой рубахе и босой, в левой руке держал бокал с вином. После того, как я победил его в тренировочном бою, великий дука опять стал относиться ко мне с подозрением. Наверное, уже жалеет, что доверил мне тысячу аланов, или радуется, считая их паршивыми воинами.

Я останавливаюсь и киваю Тегаку, чтобы подвел к командиру трофейного арабского жеребца.

— Ответный дар за шестопер, — говорю я, зная, что такого коня можно обменять на несколько десятков шестоперов, и ставлю в известность: — Мы разбили отряд турок, пару тысяч. Завтра отдадим твою долю.

По новому уговору я отдаю Рожеру де Флору треть трофеев, из которых он выделяет императору столько, сколько сочтет нужным, треть беру себе, а остальное делю между бойцами. Предлагая такие льготные условия, командир Каталонской компании не предполагал, видимо, что мы сумеем захватить что-то стоящее.

— Барон, ты скоро станешь более популярным командиром, чем я! — как бы в шутку говорит Рожер де Флор.

— Не беспокойся, я не долго задержусь в твоей компании. В мои планы не входит продолжительная жизнь в Ромейской империи и служба наемником, даже великим дукой, — в тон ему сообщаю я, потому что мне не нужен смертельный враг. — Как только наберу денег, поеду дальше.

— Куда? — спрашивает он.

— Еще не решил, — отвечаю я.

И не вру. Я действительно пока не знаю, где хотел бы осесть, но точно знаю, где не хотел бы. В этом списке на первом месте стоит разваливающаяся Ромейская империя. Я уже пожил в подобной империи, чуть не загнулся под ее обломками.

16

Мы отгоняем отряды турок от Магнезии, поворачиваем на юго-запад, на Смирну, возле которой действуют другие турецкие отряды. Рожер де Флор уже понял, что гоняться всей армией за разрозненными мелкими отрядами бессмысленно. Скорее всего, Смирна нужна ему потому, что она на берегу моря и недалеко от острова Хиос, где базируется наш флот. В последние дни Рожер де Флор осторожно расспрашивал меня о государственном устройстве Ромейской империи. Видимо, великий дука решил обзавестись собственным княжеством наподобие Ахейского. Я не стал говорить ему, что скоро вся эта территория станет частью Османской империи. Он ведь не поверит, решит, что отговариваю из зависти.

Я бывал в Смирне. В будущем она получит название Измир. Лоцманом в порту был немец. Лоцмана-турки — это особая тема для разговора. Не будем о грустном. Пришли мы в Измир с металлолом из России. На одной стороне причала разгружали нас, а на другой в судно под голландским флагом грузили строительную арматуру, изготовленную из металлолома. Наверное, нашим сталеварам такое сложное изделие было не по плечу. Порт располагался в стороне от города. Желающих отвезли в Смирну на микроавтобусе бесплатно, но с условием, что зайдем в магазин, который обеспечил нас транспортом. Я купил в этом магазине футболку, переплатив вдвое, и пошел гулять по городу. Ко мне сразу прилип улыбчивый турок с золотыми зубами, из-за чего я сперва принял его за цыгана. Бесплатный гид на приличном английском языке с гордостью сообщил мне, что в этом городе родился Гомер, что я иду по той же улице, по которой ходил великий грек. Это было забавно слушать, потому что я знал, какую резню греков здесь устроили турки в начале двадцатого века. Кстати, греков они вырезали больше, чем армян, но весь мир знает только об армянском геноциде. Также и русских погибло во Вторую мировую раз в десять больше, чем евреев, но об этом мало кто хочет знать. Может, потому, что греки и русские защищались, а не покорно шли на убой. Закончил добровольный гид традиционным во всех турецких городах предложением старинной бронзовой монеты времен Гомера, которую он случайно нашел во время ремонта старого дома своей бабушки. Я обидел его, сказав на турецком языке, куда он должен засунуть этот фальшак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В четырнадцатом веке город Смирна помешался на склоне горы Пагос. Как и Филадельфия, обнесен двумя стенами с башнями. Улицы мощеные, прямые, направленные строго с севера на юг и востока на запад. На вершине горы находилась старая крепость, а возле порта новый замок с высоким каменным донжоном, построенный генуэзцами для охраны и защиты своего квартала. Узнав о нашем приближении, генуэзцы закрылись в замке и прислали делегацию на переговоры. Не знаю, что они пообещали или дали Рожеру де Флору, но бояться перестали.

Я с аланами расположился неподалеку от моря севернее Смирны. Слишком много у нашей армии было теперь лошадей, чтобы держать их скучено. Утром я поехал купаться. Развлечение это было непонятно ни моим конным лучникам, ни аланам. Но боярин имеет право на причуды. Я заплыл далеко, когда заметил, что к моей охране, оставшейся на галечном пляже, скачет всадник. Быстро погреб к берегу. Чертыхаясь, выбрался по крупной гальке из моря. В двадцать первом веке не понимал тех, кому нравилось отдыхать на греческих островах. Разве что для того, чтобы поесть экологически почти чистых продуктов и насладиться тишиной и скукой. В остальном это голые, прокаленные солнцем склоны гор и галечные пляжи с отвратительным заходом в море и выходом из него. Наверное, идеальное место для влюбленных: ничем, кроме как друг другом, заниматься не захочется.

— Турки приближаются! — доложил гонец.

Тегак уже приготовил мои доспехи и оружие. Я надел только кольчугу и шлем, взял саблю, лук и пику. Аланы ждали меня. Оставив в лагере одну сотню, поскакали в Смирне.

Еще издали по открытым городским воротам я догадался, что все оказалось не так плохо, как подумал. Мы проскакали через город и на противоположной окраине заметили Рожера де Флора, который с небольшой свитой возвращался в город. Остальная его армия шла к своему лагерю.

— Турок оказалось не так много, как мы подумали, — сказал мне командир Каталонской компании. — Корберан де Алет с передовым отрядом разбил их, загнал на гору. Справится и без нас.

Так понимаю, сенешаль командира не хочет делиться трофеями. И то верно. Добычи будет мало, на всех не хватит.

— Поехали с нами, пообедаем у наместника, — пригласил Рожер де Флор.

Я не стал отказываться. Ясмин готовила плохо, а Хания чуть лучше, но не намного. Турецкая кухня только начала движение от примитивного кочевнического меню к продвинутому оседлому.

Наместник Варлаам Кидонис жил в большом, оштукатуренном, каменном, двухэтажном доме. Его имя была выложено разноцветной мозаикой на глухой стене, выходившей на улицу, рядом с широкими воротами, усиленными железными полосами, которые прибиты гвоздями со шляпками большого диаметра. Двор, закрытый с трех другим сторон конюшней, птичником, амбаром, сараями и другими подсобными помещениями, был просторный. По нему разгуливали павлины в количестве не меньше полусотни. Посреди двора располагался небольшой круглый фонтанчик, в центре которого сирена, сотворенная из мрамора сливочного цвета, изблевывала чистую воду, которая поступала в город по трем акведукам, построенным еще римлянами. Вдоль второго этажа дома шла традиционная деревянная галерея на камерных колоннах, на которую вела деревянная лестница. На галерею выходили пять прямоугольных окон. Куски стекла были длиной сантиметров шестьдесят, но шириной не больше двадцати. На первом этаже располагалась просторная гостиная с мраморным полом и стенами, расписанными религиозными сюжетами, а в дальнем правом углу висела икона в серебряном окладе размером метр на полтора. В праведности самого богатого жителя города можно было не сомневаться. Что меня позабавило — все каталонцы, включая отлученного от церкви Рожера де Флора, перекрестились на роспись стен, но не на икону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})