От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века - Александр Яковлев

Реймонд Доновэн — министр труда, председатель предвыборного комитета Р. Рейгана в штате Нью-Джерси и агент по сбору средств в фонд его кампании. До министерского поста был исполнительным вице-президентом строительной компании. Когда его утверждали министром, один из осведомителей ФБР, ныне осужденный за уголовщину, узнал в Доновэне человека, который вручал ему деньги от фирмы «Шиавон констракшн компани», которые шли профсоюзным боссам за их службу по предотвращению забастовок. Доновэн носил тогда специальную кличку, как это и принято в уголовном мире.

Позднее оказалось, что фирма «Шиавон» связана с мафией, а Доновэн — с миром организованной преступности.

В сокрытии своих доходов был обвинен министр юстиции У. Смит, в присвоении государственных средств — министр внутренних дел Дж. Уотт, в финансовых аферах — министр торговли М. Болдридж, в использовании служебного положения для личного обогащения — министр военно-морских сил Дж. Леман, в махинациях с ценными бумагами — первый заместитель министра обороны П. Тэйер, в незаконных финансовых операциях — специальный помощник Рейгана Т. Рид, в получении взяток — помощник президента Э. Миз. «Счастливая» команда республиканцев оказалась шайкой казнокрадов и взяточников.

В 1983 году стало известно, что ближайшие помощники Рейгана выкрали конфиденциальные предвыборные документы из штаб-квартиры Картера. «Рейгангейт» (по аналогии с «Уотергейтом») нанес определенный удар по Рейгану, попортив лубочный образ «честного парня», созданного средствами массовой информации монополий. Этот факт еще раз обнажил нравы в нынешних коридорах власти. Судя по уровню морали, господствующей в верхнем эшелоне правящей элиты, очередные скандалы еще впереди, хотя уже и сейчас администрация побила по сравнению со своими предшественниками все рекорды по ставшим известными случаям коррупции и жульнических махинаций. Десятки высших чинов из правительственных учреждений уже уличены во взятках. Впрочем, о какой морали правительства можно говорить, если на один из ответственных постов в министерстве торговли назначен человек, который специализировался доселе на чистке конюшни на личном ранчо президента.

Жалкое зрелище. Жалкая демократия. Но жалкая не только сама по себе. Достойно большего сожаления то, что еще многие американцы полны иллюзий относительно этой «демократии». Они всерьез думают, что выбирают своего законодателя, «благодетеля» и «защитника», а он, оказывается, давно куплен.

Таковы некоторые стороны американской жизни. Даже один из братьев Кеннеди — Эдвард, осторожный в формулировках, — в книге «Планы на следующее десятилетие» писал об упадке демократии в США. Для многих американцев управление страной — это «процесс, в котором их участие нежелательно», а правительство, пронизанное «бюрократией на всех уровнях», «отделено от них, часто враждебно им»[152].

Деформируются общество, его институты, весь образ жизни. Основная деформация — движение к неофашизму. Рассматривая факторы, создающие наиболее плодородную почву для произрастания идеологии и политики мирового господства, правомерно еще раз вернуться к этой опасности. Буржуазные идеологи утверждают, что США никогда не примут фашистские формы правления. Рассуждают о психологическом складе американцев, которые, дескать, не склонны к слепому повиновению, слишком индивидуалистичны и т. д. Ссылаются на историю США, на приверженность американцев к «демократии». Было бы, конечно, неправильным отрицать роль традиций, психологических факторов и т. д. Они оказывают определенное воздействие на возникновение тех или иных явлений, поворотов в жизни общества. Кстати, в американских традициях имеется немало такого, что вовсе не противоречит фашистской идеологии, а, напротив, является ее необходимой предпосылкой. Например, культ силы, пронизывающий всю историю этой страны.

При движении на Запад, сопровождавшемся истреблением индейцев, кровавыми стычками между различными семейными кланами, общинами или просто разного рода авантюристами, насилие утвердилось как крайнее проявление буржуазно-индивидуалистической морали, как основа права сильного. Более того, оно превратилось в орудие утверждения американского образа жизни. Показательно, что только американцы из всех западных народов изобрели такой изуверский механизм институционализированного насилия, как виджилянтизм, наиболее известными выражениями которого стали «суд Линча» и ку-клукс-клан. Виджилянтизм, или виджилянтские движения, основанные на принципе отправления «правосудия» самими гражданами, возникли как реакция на типично американскую проблему: отсутствие эффективного закона и порядка в зоне «пограничья».

Культ насилия внутренне присущ общественной системе, основанной на принципах безудержного индивидуализма, «свободной», ничем не ограниченной или же монополистической конкуренции, приоритета частного, эгоистического интереса над интересами всего общества, системе, главным девизом которой является социал-дарвинистский принцип «выживания наиболее приспособленных». Так, калифорнийская, клондайкская, невадская «золотые лихорадки», сыгравшие столь большую роль в становлении американского буржуазного сознания и развитии самого американского капитализма, невозможно себе представить без вакханалии насилия, которой они сопровождались.

Немногим отличался и начавшийся в последней трети XIX века процесс восхождения различных групп монополистической буржуазии и формирования «нового типа» американского предпринимателя. Железнодорожные, нефтяные, промышленные и прочие магнаты добивались богатства и славы гангстерскими методами. Недаром их окрестили не иначе как «бароны-грабители», которые пробивали дорогу, сокрушая все на своем пути. Этот «новый тип американцев, — писал известный историк В. Паррингтон, — отличался грубостью, жестокостью, хищническими повадками и порой недюжинными способностями. То были люди настойчивые в достижении своих целей, зачастую мошенники и негодяи, никогда не проявлявшие слабости, не ведавшие сомнений и укоров совести, не знавшие, что такое хныкать и скулить, — именно из таких, как они, складывалась порода капиталистов и пиратов»[153].

Типично американская тяга к богатству уже сама по себе предрасполагает к насилию, если иными средствами не удается преодолеть помехи, встречающиеся на пути к его достижению. Насилие в Америке приобрело статус «законного» средства или по крайней мере оно не осуждается, если приносит ощутимые дивиденды, то есть если оно служит подтверждению одного из основополагающих мифов о «человеке, сделавшем самого себя» и добившемся богатства и славы неважно какими средствами. Порождением такого мифа явились предприимчивые дельцы самых различных калибров и категорий — бизнесмены, юристы, бутлегеры, гангстеры, лавочники, содержатели игорных и публичных домов, все те лихоимные профессии, для которых существовал лишь один принцип: «Цель оправдывает средства». Даже появление в Америке в XX веке организованной преступности, как указывает Д. Бурстин, представляло собой «лишь один из эпизодов в грандиозной саге беспокойных новых американцев, стремившихся завоевать богатство и место в мире»[154].

Сначала объектом виджилянтских движений были разного рода правонарушители, но постепенно виджилянтизм приобрел политическую и националистическую окраску, стал орудием защиты и насаждения американизма. В этом качестве виджилянтские движения в разные периоды американской истории делали объектами своих нападок католиков, негров, евреев, иммигрантов, политических радикалов, профсоюзных лидеров и нонконформистов всех мастей. Так называемые «нейтивисты», антимасоны, кланисты, антикатолики в XIX веке, многочисленные «суперпатриотические» организации вроде «Общества Джона Бэрча» и «Минитменов» в наше время использовали и используют различные формы насилия для защиты и утверждения «стопроцентного» американизма.

Для того чтобы показать несостоятельность оптимизма идеологов американской буржуазии, отрицающих реальность фашистской угрозы в США и повторяющих тривиальную формулу «у нас это невозможно», за примерами ходить недалеко. Достаточно вспомнить результаты президентских выборов 1964 и 1968 годов.

Комментируя выборы 1964 года, буржуазная печать подняла шум по поводу «невиданной победы» демократической партии, утверждая, что ни один президент не получал такого внушительного большинства голосов, как Л. Джонсон. Не вдаваясь в подробности, можно констатировать, что демократам действительно удалось добиться перевеса в голосах. Однако праздничный фейерверк, устроенный по этому поводу, ослепил либеральствующих идеологов до такой степени, что они проглядели или не захотели увидеть другую особенность избирательной кампании.