Феномены Тени и зла в волшебных сказках - фон Франц Мария-Луиза

В лекции, посвященной Жерару де Нервалю[70][71][72], Юнг рассказал нам о том, как Нерваль страстно влюбился в парижскую midnette™. Он хотел посвящать ей свои стихотворения (как Данте), ибо она казалась ему Богиней. Но вместе с тем, будучи под сильным влиянием французского реализма с его циничными и пошлыми представлениями о любви, он назвал ее ипе personne ordinaire de notre siecle15 и не смог постичь парадокс, как обычная маленькая женщина может быть и Богиней тоже. Он совершил какую-то неловкость по отношению к девушке — быть может, слегка задел ее чувства, — но, как ему кажется, он сделал нечто ужасное, так как не мог примириться с этим противоречием. Он скрылся от нее, и затем в своем произведении «Аврелия»[73] описал, как ему приснилось, что он пришел в сад, в котором обнаружил расколотую на части женскую статую, — то есть его душа окаменела и распалась, потому что он бросил девушку.

Одна дама пыталась вмешаться и решить их проблему. Она подумала, что любовный пыл молодого человека как-то связан с его поступком, и устроила ему встречу с этой девушкой. Девушка пришла, они обменялись рукопожатиями, и он испытал серьезное потрясение, когда она грустно и с укором посмотрела на него, — тем не менее они не смогли воссоединиться. Вскоре девушка умерла, а сам Нерваль повесился[74][75]. Этот случай может послужить примером того, как человек становится жертвой своей неспособности выдержать парадоксальность Анимы. Она представляет собой психическую сущность, живущую между двумя мирами, — это не богиня и не femme ordinaire™, а жизненная сила, которая появляется на разных уровнях реальности. Мы могли бы сказать, что эта девушка — воплощение его Анимы и к ней нужно относиться так, как относятся к Аниме. Но на это мужчина может ответить: «Хорошо, но все-таки, как быть — ложиться с ней в постель или почтительно соблюдать дистанцию?» — ибо сознание всегда хочет четко определить, что есть что. Поэтому самое главное — не вовлекаться в проблему и не отвечать прямо, а просто сказать, что это — жизненная энергия, которую следует почитать в той форме, в которой она проявляется, и при этом следует подождать, чтобы увидеть происходящее под другим углом. Но Эго-сознание говорит: «А давай-ка, мы ей позвоним? Или нам можно на нее только смотреть?» Это рациональная проблема, ведь обязательно наступит другое состояние; но сознание говорит, что должно быть «или — или», и тогда люди сходят с ума, потому что их сознание становится односторонним и они могут воспринимать Аниму только так, а не иначе, и другой взгляд становится невозможен.

В нашей сказке в первой попытке обнаружить Аниму, соответственно, используются золотые предметы — безделушки. Если бы верный Иоганн попытался взять ее силой, у него бы ничего не получилось, — к ней нужен правильный подход с применением соответствующих средств, позволяющих сыграть на ее одиночестве. Однако впоследствии, когда они возвращаются домой, рыжий конь будет рваться прочь, чтобы унести короля: это прорыв инстинктивного сексуального влечения, которое в данном случае воплощается в образе коня, а не золотой крыши. Естественно, хотя об этом в сказке не говорится прямо, рыжий конь представляет чувства самой королевны. Этот конь уносит всадника не в болото (это было бы проявлением сексуального влечения), а «взовьется в воздух» — подобно Пегасу, который отрывает человека от земли и от повседневной реальности. Физическая страсть, если она действительно порождается Анимой, не запускает ход реальных событий, так как Анима — это образ и божественная сторона Анимы вызывает одержимость и заставляет уйти далеко за пределы реальности. Хорошо известный факт: если у молодой пары сексуальные отношения в полном порядке, как говорится, «на высоте», они в буквальном смысле отрываются от «земной» жизни, так как существующая между ними страсть увлекает их в заоблачные выси, прочь от этой довольно тонкой и неуловимой промежуточной установки, позволяющей сознанию прочно стоять на земле.

В связи с предвзятым отношением христианства к инстинктивному полюсу проекции Анимы наблюдается также противоположная тенденция, связанная с возможностью лишиться человеческой чувственности; в особенности если речь идет, например, о дочерях и сыновьях священников, которые были воспитаны в обстановке ханжества и сами приобрели склонность к фальши. Можно себе представить, как их уносит «темная лошадка» в качестве компенсации одиночества королевны с золотой крыши. Подобная опасность возникает при соприкосновении с Анимой, ибо эта сторона жизни может унести человека далеко прочь, и воспрепятствовать этому можно только с помощью грубой силы. Но в нашей сказке единственное решение заключается в том, чтобы застрелить коня. Это радикальное действие, которое в анализе соответствовало бы следующему высказыванию: «Ни то ни другое не подлежит обсуждению!» Хотя молодому королю не приходится убивать коня, это должен сделать верный Иоганн, а значит, верный Иоганн воплощает трансцендентную функцию, стремление к высшему осознанию. То есть сознание ничего не решает, скорее бессознательное останавливает само себя.

Интересно, что в седле коня есть кобура с пистолем. По мнению Фрейда, инстинктивные влечения были односторонними, и сознанию приходилось с ними как-то справляться или сублимировать их. Юнг был уверен, что бессознательные влечения содержат и способность к самопожертвованию. В его труде «Символы трансформации»[76] в главе, посвященной жертве, мы находим объяснение этому феномену. (Когда Юнг писал эту работу, он уже отделился от Фрейда.) Если посмотреть на поведение животных в природе, это кажется совершенно очевидным, ибо животные в своем обычном состоянии не переусердствуют в спаривании, не переедают и в своем соперничестве не убивают друг с друга, а это значит, природные инстинкты имеют собственные ограничения. Влечения не являются односторонними, в них содержится внутренняя возможность самопожертвования. Все то же самое относится и к человеческим чувствам, ибо они имеют свои границы и переходят в безумие лишь тогда, когда сознание с присущей ему дьявольской односторонностью оказывает на них пагубное воздействие. Возьмите сына священника, который, оказавшись в университетском городке, полностью вышел из-под контроля, то есть его унес буйный рыжий конь. Если он не интеллектуал и не невротик, то спустя некоторое время наш донжуан устанет от такой жизни, захочет более стабильных отношений и станет больше времени посвящать учебе; то есть первый бунт закончится. Но если он станет поборником свободных отношений, то скоро переусердствует и выйдет далеко за рамки своей природы. Такие люди могут осознать, что пора наконец себя обуздать, но упорно продолжают жить по-старому, тогда сама природа их делает импотентами. Несколько раз мне случалось видеть, как это происходит. Словно бессознательное валит коня с ног, говоря: «Если ты меня не послушаешь, я его убью». Сексуальность, ограничивающая сама себя, иногда бывает очень жестокой. Это ограничение может быть вызвано какой-нибудь болезнью. Анализ мог бы показать, что природа захотела наложить ограничения и что требование пожертвовать сексуальностью не было услышано: побуждение к индивидуации посредством жертвоприношения может ограничить одностороннее инстинктивное влечение, которое слишком нарушило равновесие.

Иногда по своей природе инстинкт отвечает реакции «все или ничего», и сознание должно вмешаться, адаптируясь к нормальному (умеренному) использованию инстинкта. Кроме сексуальной области, мы можем показать это на примере агрессии. Очень агрессивные люди вообще имеют склонность биться головой о стену. Они получали взбучки от родителей и учителей и очень хорошо знают, что такое подавление. Тогда они ощущают пагубную сущность агрессии, а потому ее подавляют, но впоследствии анализ показывает, что они каким-то образом должны высвободить ее снова. Кроме того, такие люди не знают, как дать сдачи, ибо уверены, что дать сдачи — значит зайти слишком далеко. Поэтому они предпочитают вообще не выступать, и потому, естественно, становятся неудачниками и копят в себе обиду, так как живут ниже уровня своих притязаний, или же у них развивается идея преследования. Или же такие люди вдруг впадают в агрессию, причем заходят слишком далеко и говорят, что не нужно пытаться ничего делать, так как любая попытка все равно закончится неудачей. Им нужно научиться искусству осознанного, постепенного выпускания из себя пара, каждый раз понемногу, совсем по чуть-чуть. Если вы снимете крышку с чайника, из него вырвется обжигающая струя пара. Чтобы выпускать пар небольшими порциями, постепенно, в большей степени нужен самоконтроль, чем в случае реакции «все или ничего», ибо тогда сознание участвует в формировании адекватной доли цивилизованного поведения. Это золотая середина между инстинктивным «все или ничего», и она находится в гармонии с бессознательным побуждением к индивидуации.