Имбирное облако - Мария Брикер

– Полина, я хочу проститься с тобой, – произнес он хрипло, откашлялся, виновато пожал плечами.

– Проститься? – Полина замерла посреди комнаты.

– Я уезжаю в Бостон. Они готовы взять меня обратно. Ты же знаешь, какое там отношение к инвалидам. Я смогу преподавать даже в инвалидном кресле. Вчера подписал контракт. Самолет через неделю. Но мы сможем переписываться. Я напишу тебе, как только устроюсь и сообщу свой адрес, – он старался говорить беззаботным тоном, даже, кажется, улыбался. Полина молча смотрела на него. Стояла и молча смотрела… А он смотрел на нее и медленно умирал.

– Ты бросаешь меня потому, что на Западе лучше относятся к инвалидам? Ты бросаешь меня одну, вот так… просто… – Полина опустилась в кресло и заплакала, закрыв лицо руками. Она так горько плакала, господи! Он не старался утешить ее, просто сидел в ненавистной инвалидной коляске и жалел, что не умер.

Справившись с истерикой, Полина смахнула с лица мокрую прядку светлых волос, холодно простилась и ушла. Валерий тупо смотрел на дверь, которую она закрыла за собой, пока комната не погрузилась в темноту, и лишь уверенность в том, что он поступает правильно и со временем Полина поймет и простит, помогла ему в тот вечер выжить.

Устроившись в Бостоне, он написал Полине письмо, где подробно объяснил причину своего поступка. Письмо вернулось нераспечатанным. Следующие письма постигла та же участь, он смирился, понял бессмысленность своих действий и прекратил понапрасну изводить бумагу.

Постепенно боль угасла. Помогла работа, в которую Валерий погрузился с головой. Он активно начал пробовать себя в творчестве, преподавал, занимался научной деятельностью. Жизнь наладилась, вошла в спокойное русло. Валерий женился, в семье ожидалось пополнение, и тут вдруг неожиданно объявилась Полина. Она просила прощения, что не отвечала на его письма, раскаивалась, что поступила эгоистично и глупо. Они возобновили общение, вновь стали друзьями, но прежней близости в их отношениях уже не было. О своей личной жизни Полина особенно не распространялась, о его – не спрашивала. Как и прежде, ее интересовало только литературное творчество, на этот раз – ее собственное.

– Значит, Полина консультировалась с вами по вопросу написания своего романа? – спросил Быстров.

– Да. Помогать ей было приятно, я делал это с удовольствием. А когда Полина роман закончила, то сразу прислала его мне на рецензию. Как видите, в прошлом нет ничего, что могло бы помочь вам в расследовании, а о теперешней жизни Полюшки я знаю очень и очень мало.

– Валерий Аркадьевич, а какую оценку вы дали роману? – поинтересовался Быстров. К делу данный вопрос имел весьма смутное отношение, но ему почему-то очень хотелось узнать мнение профессионала о творчестве Полины Кравцовой.

– Роман хороший, – сказал Валерий Аркадьевич после некоторой паузы, кажется, вопрос Сергея его немного удивил. – Но книга получилась слишком… западной. Мне кажется, в России она вряд ли найдет свого читателя. Точнее, читательниц. С психологической точки зрения книга тщательно продуманная, вот только отклик в душах российских женщин она вряд ли найдет. Ментальность иная. Наши женщины предпочитают плакаться в жилетку подружкам и отвергают вторжение профессиональной медицины в свою интимную жизнь, а для американок это в порядке вещей, и тема романа должна им быть ближе и понятней. Поэтому я сделал для Полины сюрприз: перевел несколько глав романа на английский и дал прочитать моему издателю. Ему и перевод, и книга в целом понравились, он хочет издать ее в Штатах. Собственно, для этого я и прилетел в Москву. Привез контракт, хотел порадовать Полину: издаться на Западе – это настоящая удача для автора.

– Гонорары больше? – спросил Быстров.

– И гонорары выше, и в целом это довольно престижно.

– Вы показывали роман только издателю?

– Да, разумеется! А почему вы спрашиваете?

– Мы проверяем всех людей, кто читал рукопись.

– Господи, вот вы о чем, – Валерий Аркадьевич поморщился. – Моего издателя зовут Майкл Софин. Он мой хороший друг, приличный во всех отношениях человек. Живет в Америке лет пятнадцать уже, женат на потрясающей красотке. И к тому же через него столько литературы такого рода прошло! Неужели вы думаете, что он мог… – профессор нервно рассмеялся. – Какая глупость…

– Понимаете, Валерий Аркадьевич, я, со своей стороны, обязан любую версию проверить, даже самую абсурдную.

– Вы хотите сказать, что все, кто читал роман Полины, подпадают под подозрение? – профессор снова нервно усмехнулся. – Логика, конечно, в этом есть определенная. Что ж, хотите, я из дома позвоню Майклу? – спросил Яковлев. – Я так понимаю, если он ответит на мой звонок, то подозрения с него автоматически снимутся. Или же у него нужно будет уточнить, не передавал ли Майкл кому-нибудь рукопись?

– Я был бы вам за это очень благодарен, Валерий Аркадьевич.

– Хорошо, – профессор неопределенно кивнул, но по его лицу было заметно, что на самом деле он совсем не в восторге от собственного предложения. – И все же, – не сдержался Яковлев, – предполагать, что кто-то поедет из Америки в Россию, чтобы совершить подобный поступок… Невозможно такое себе представить!

– Согласен, Валерий Аркадьевич, представить подобное сложно. Однако у насильника в кармане нашли ключи с брелоком, на брелоке – голографическое изображение отеля «Boston Costume House»… По словам вашей жены, подобный брелок есть у вас, Валерий Аркадьевич. Взгляните. – Быстров вытащил из кармана фотографию с изображением вещдока. Яковлев взглянул на карточку и поднял глаза на майора.

– Да, действительно, у меня есть такой брелок, – удивленно сказал он. – Только у меня его изъяли, когда в камеру определили. Но аналогичные брелоки должны быть у Полины и у некоторых моих университетских друзей.

– У Полины? – напряженно спросил Сергей.

– Я прислал Полюшке по почте интересные книги и вложил туда такие брелоки, как сувенир.

– Сколько всего было брелоков в посылке?

– Кажется, два или три… – задумался профессор. – Нет, два, совершенно точно: для Полюшки и для ее мужа. Я, представьте себе, выиграл их в тире. – Яковлев почему-то смутился и неловко откашлялся.

– Пострелять любите? – улыбнулся Сергей Федорович.

– Что вы, упаси, господи, – рассмеялся профессор. – Это Каррен с Майклом меня в тир затащили. Майкл любит это дело и стреляет очень метко, а я – совершеннейший мазила. Но в тот день мне почему-то везло, если можно так сказать. Двенадцать раз стрелял – и все двенадцать раз попадал, правда, в одну и ту же цель. Сам даже не понимаю, как это у меня получилось, я ведь совсем по другим мишеням целился, а попадал в одну и ту же. Хотел для Каррен игрушку выиграть. А в итоге у меня оказалось двенадцать одинаковых брелоков! Потом не знал, куда их… – профессор снова смутился. – Брелоки, в сущности, очень симпатичные. Вот я и раздаривал их знакомым. Не солить же их!

– И Майклу Софину тоже подарили экземплярчик? – уточнил Быстров.

– Нет, Майклу я ничего не дарил! – почему-то обиделся профессор. – Майкл в тот день выиграл огромного голубого слона, которого после подарил моей жене. Каррен осталась довольна, – профессор нервно обернулся на дверь.

– Думаю, с минуту на минуту ваша жена за вами приедет, – успокоил Яковлева Сергей, внимательно наблюдая за странным поведением профессора. Не то он ревновал свою жену к другу, не то злился, что сам не выиграл голубого слона, или же Яковлев просто устал. Устал и поэтому раздражался по любому поводу. – Спасибо вам, Валерий Аркадьевич, за вашу помощь, – решил закруглить беседу Сергей. – На этом наша с вами официальная беседа закончилась…

– Не за что, помочь-то вам я особенно ничем не помог. Господи, совсем из головы вылетело! – воскликнул профессор, стукнув для наглядности себя по лбу.

– Вы что-то вспомнили? – спросил Быстров.

– Боюсь, не получится у меня Майклу позвонить. Никак не получится. Он же в Прибалтику уехал! В Ригу, кажется.

– С какой целью?

– С какой целью?.. – Профессор на секунду задумался и пожал плечами. – А шут его знает. Сказал, что нашел пятый элемент. Вообще Майкл какой-то странный в последнее время был. Ладно, вы что-то про официальную беседу говорили. Полагаю, пришло время для беседы неофициальной?

– Признаюсь честно, у меня к вам еще один вопрос, отвечать на который необязательно. Да и к делу это не имеет никакого отношения. В вашем рассказе о Полине и ваших с ней отношениях осталась доля недосказанности, но мне хотелось бы поставить некую точку, подвести окончательную черту. Можете считать это обывательским любопытством.

– Даже так? – Профессор лукаво посмотрел на Сергея. – Ну что же, все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо. Пожалуйста, Сергей Федорович, спрашивайте. Так и быть, удовлетворю ваше обывательское любопытство. Тем более мне нет смысла что-то скрывать от вас, после того как я столько всего уже о себе рассказал.